Путь небес (ЛП) - Райт Крис - Страница 59

Лорд-командор прим прибыл один. За ним вошли только двое воинов Савана, заняв позиции по обе стороны огромных обсидиановых дверей помещения.

Мортарион минуту оценивал своего визави. Он знал Эйдолона и прежде встречался с ним не один раз. Лорд-командор в прошлом был элегантен и строен, а его превосходный позолоченный доспех не отличался нынешней безвкусной яркостью. Кое-что от прежнего облика осталось, но совсем немного. Чрезмерно раздутое горло было заключено в новый доспех, который набухал и изгибался, словно вода. Тяжелый плащ покрывали золотые и серебряные полосы, вплетенные в невозможно сложные узоры, которые словно призмы отражали и улавливали свет фонарей.

Подойдя к примарху, Эйдолон неуклюже поклонился. В каждом неуверенном и неловком движении читалась боль, пронизывающее тело, которое когда-то было безупречным.

– В какой-то момент, лорд-командор, я подумал, что ты собираешься атаковать нас, – произнес трескучим голосом примарх. – Ты поздно заметил наши эмблемы.

Эйдолон пожал плечами.

– Мои воины увлеклись. Мы пустили кровь Шрамам у Калия. Вы слышали об этом? Они разбиты, и мы собирались снова проделать это.

– С ними был бы мой брат.

Эйдолон фыркнул.

– Несомненно.

Мортарион на это высказывание позволил себе на миг усмехнуться. Если это существо и в самом деле считало себе равным Боевому Ястребу, то, вероятно, проницательность Детей Императора действительно неисправимо пострадала.

– Лорд-командор, – произнес примарх, указав вперед, – пройдем со мной.

Они вдвоем прошли дальше в зал. Из теней на них смотрели изваяния – бесстрастные статуи из темного гранита. По пустым и мрачным нефам разносилось глухое эхо шагов двух лордов.

– Я давно не разговаривал с твоим повелителем, – сказал Мортарион.

– Я тоже.

– Если бы ты знал, где он и каковы его намерения, то не сказал бы мне.

– Нет, думаю, сказал бы. – Эйдолон выказывал мало интереса к могильной обстановке. – Некоторое время я думал, что он ждет, когда погаснет гнев Повелителя Железа. А сейчас, кто знает? Он не считает нужным раскрывать свои намерения, но мы верим, что в его сердце сохраняется интерес к войне.

– Но в итоге он будет на Терре.

– Так или иначе, я полагаю, мы все там будем.

– Не Хан. – Мортарион остановился перед одной из самых больших статуй – многоголового зверя, вставшего на дыбы, словно огр из прошлого его родной планеты. – Его не должно быть на стенах Дворца, когда начнется осада.

– Будьте спокойны на этот счет, – небрежно ответил Эйдолон. – Каждый крупный путь и канал заблокирован или находится под наблюдением. Воинство магистра войны оценивает внешний рубеж обороны Дорна. Все, что мы делаем здесь – это загоняем Джагатая еще дальше в пустоту, как и Жиллимана с теми двумя проклятыми Ангелами.

– Этого недостаточно. Когда я вернусь к магистру войны, то принесу с собой его голову.

Эйдолон хитро взглянул на примарха.

– Для Гора или для себя?

– В этом вопросе наши интересы совпадают, – Мортарион пошел дальше. Из-за каменных стен зала раздавались многочисленные звуки боевого корабля – гул, грохот, лязг. – Но теперь он исчез, если только у тебя нет его следа.

– Вы бы знали о нем, если бы воспользовались тем, что вам было дано.

– Я не склонен платить цену.

– Но при этом позволите сделать это нам, – сказал Эйдолон, – чтобы получить то, что вам нужно.

– Для вас подобные вещи, как для детей – сладости. Нет никаких проблем.

Эйдолон тихо рассмеялся, кивнув.

– Как хорошо вы знаете нас. Или, во всяком случае, большинство из нас. Дайте время, и все будет сделано.

Затем улыбка исчезла.

– Но вы не можете вечно отвергать богов, милорд. Вы можете выстроить стены и принять законы, но я слышал донесения с Молеха – вам не вернуть назад то, что было выпущено на волю.

– Это всегда было вашим главным принципом.

– Не только нашим. Рано или поздно они придут за всеми.

Мортарион продолжал идти. Он слышал нашептываемые в ночи угрозы слишком долго, чтобы его обеспокоило то же самое предупреждение из уст искалеченного легионера.

– Пусть приходят. Я не боюсь ни их, ни того, кто создал меня.

Они дошли до конца зала. Перед ними возвышался заалтарный образ из гранита, увенчанный висящими на цепях фонарями. На его вершине размещался вырезанный из слоновой кости огромный череп с пустыми глазницами. Когда-то там же висела имперская аквила, но ее сбросили вниз, и теперь она лежала толстыми, пыльными кусками.

– Полагаю, мы – не естественные союзники, – сказал Мортарион, глядя на смешанные образы. – Но я – не тиран и не требую от тебя верности. Когда дело будет сделано, я воздам тебе почести. Меня интересует только одно – возможность нанести смертельный удар. В остальном, можешь делать все, что пожелаешь.

Эйдолон минуту смотрел на него. По выражению лица лорда-командора было сложно понять его эмоции. Возможно, он испытывал даже нечто вроде восхищения, но сказать наверняка было сложно. Так или иначе, это продлилось недолго – лорд-командор прим снова поклонился, так же неуклюже, как и прежде, и когда его сшитое лицо снова поднялось, к нему вернулось привычное выражение скучающего веселья.

– У меня нет склонности к собиранию черепов, милорд, – сказал Эйдолон достаточно искренне. – Это вызывает болезненные воспоминания. Поэтому, поверьте, когда окончательный удар будет нанесен, вне зависимости от всего прочего, его голова будет вашей.

Эйдолон, лорд-командор Прим Детей Императора

Глава 16

Переход к разлому Каталлус был недолгим – три варп-прыжка, совершенных вопреки сильным встречным шквалам, которые вселенная всегда обрушивала на них. Два корабля было потеряно, один из них эсминец-ветеран с тремя дюжинами воинов Легиона на борту, а многие навигаторы погибли или получили ранения при переходе. Усталость и ментальное истощение, в конце концов, доконали лучших из них. Из-за этого флот передвигался с большим трудом, объединяя экипажи и отбирая последние резервы, чтобы пустотные корабли могли следовать извилистым курсом.

В конце последнего прыжка авангард флота вошел в реальное пространство и устремился к координатам, открывшимся в мысленном взоре Арвиды. Когда варп-ставни опустились и иллюминаторы открылись, каждый человек на каждом корабле тут же почувствовал тревогу. Пустота не была черной, усеянной звездами. Она была тусклой, пульсирующе-голубой, переливающейся как краска на воде. Еще больше навигаторов, даже на борту линкоров пострадали. Некоторые пускали слюни и зажимали варп-глаза, другие просто оседали на дно своих ванн, из ушей текла кровь.