Путь небес (ЛП) - Райт Крис - Страница 19

Эйдолон поднял молот, оценивая дистанцию сквозь туман шума и цвета. Искаженные тактические данные говорили ему о растущей в доках битве: целые отделения сгорали, штурмовые корабли падали, шагоходы уничтожались. Наступление захлебнулось в болоте позиционного сражения. Этот враг не мог захватить Основу. При всей своей агрессивности ему недоставало численности. И отступление было всего лишь вопросом времени.

Эйдолон улыбнулся, чувствуя, как трескается кожа на губах.

– Смелая попытка! – выкрикнул он. – И все же ты пришел не туда.

Противник промолчал. Стяги с молитвами хлестнули о доспех цвета слоновой кости, когда воин развернулся, переходя в атаку. Такой быстрый, такой раскрепощенный.

Они сошлись. Эйдолон поднял молот, чтобы встретить удар, и два оружия зазвенели от столкновения. Разделенная Душа отшатнулся, преследуемый огненным клинком. Эйдолон снова закричал, от его вопля задрожал воздух, но на врага это не подействовало. Молот и меч снова скрестились.

В этот раз удар причинил Эйдолону боль. Лорд-командор отступил, в глазах у него потемнело. Противники продолжали обмениваться сокрушительными ударами, от которых раскалывалась палуба, оставались вмятины в древней броне и пузырился пылающий воздух.

– Ты не сможешь сбежать через Врата Калия, – прошипел Эйдолон, чувствуя вкус крови, как собственной, так и тех, которых уже убил. – Эта дверь закрыта для вас.

По-прежнему никакого ответа. Воин в драконьем шлеме возвышался над ним.

«Уклон, удар, отступление, снова уклон. Потрясающий воин».

Эйдолон вынужден был отступать, в то время как его воины удерживали позиции. А возможно, штурм был затеян именно для этого: снова покончить с ним, лишить III Легион его лучшего тактика.

Молот и тальвар звенели и дрожали при столкновении, отбрасывая разряды расщепляющих полей во все стороны. Раздутый нагрудник Эйдолона треснул, исторгнув белый шум из поврежденных усилителей. Лорд-командор упал на одно колено, глядя, как приближается воин в драконьем шлеме, чтобы нанести завершающие удары.

Когда тень врага упала на Эйдолона, он криво ухмыльнулся. Быть убитым двумя примархами – кто еще мог заслужить такую честь?

Однако, среди рева огненного шторма, воплей мертвых и умирающих, взрывов снарядов и крак-зарядов, его вдруг осенило.

– Но ты не он, – сказал Разделенная Душа, крепко сжимая громовой молот. – Ты не можешь им быть, иначе я бы уже был мертв.

Он поднялся и, сжимая обеими руками молот, выбросил его перед собой. Два оружия снова столкнулись, сгибаясь от убийственных повторяющихся ударов. В этот раз отчаяние Эйдолона придало ему сил, и он чуть-чуть оттеснил своего противника.

Поток ощущений вернулся, словно в награду за догадку. Эйдолон снова рассмеялся.

– Так почему же он отправил тебя? Ты ведь не знаешь, с кем сражаешься?

Его враг удвоил свои усилия, отвечая колдовским, бешеным от стимуляторов ударам своими яростными атаками. Его скорость была великолепной, а расслабленная манера сражаться почти напоминала ксеносов.

– Ты всего лишь один из его чемпионов, – проскрежетал Эйдолон, вынуждая противника отступать. Он вполуха слышал растущий шум битвы – какофоны оттесняли грозовых пророков, а Дети Императора по всем докам отбивали разрушенную территорию.

Эйдолон нанес свирепый удар наотмашь, угодив в золотую маску, от чего противник пошатнулся. Лорд-командор перехватил инициативу, снова попав в цель – на этот раз боек молота врезался в рельефный доспех. Тальвар контратаковал, зацепив ведущую руку и разрезав керамит, но это не остановило яростную атаку. Эйдолон сделал выпад и попал в вокс-решетку драконьего шлема. Маска из золота и слоновой кости раскололась, обнажив лицо.

Эйдолон выбросил свободный кулак, и тот с хрустом врезался в открытое лицо врага. За первым последовал шквал новых ударов: в шею, плечи, горло. Лорд-командор Детей Императора сражался, как первобытный дикарь, полагаясь только на грубую силу. Два воина сцепились словно звери, и Белый Шрам в драконьем шлеме, наконец, поскользнулся на окровавленной палубе.

Разделенная Душа запрыгнул на него, как лев на свою добычу, и наклонился к изувеченному лицу врага.

– Ты проиграл, чогориец, – прошептал Эйдолон. – Более мудрый Легион давно бы сдался.

Впервые его враг вроде бы пытался заговорить. Рваный шрам на щеке был едва виден через расколотую лицевую пластину.

Эйдолон еще больше приблизил лицо.

– Что ты сказал?

Слова было не разобрать. Только хриплый шепот. Эйдолон, теряя терпение, схватил обнаженное горло и приготовился сдавить его.

– Знай, путь через Врата разрушен, – сказал ему Эйдолон настолько тихо, насколько позволяла аугметика, глядя на то, как густая кровь стекает по пурпурной перчатке. – Даже если бы ты победил здесь, это было бы бесполезно. Вам не сбежать на Терру. Все пути под присмотром и все они охраняются.

Его враг все еще пытался заговорить. Эйдолон еще больше сжал хватку, выдавливая из него жизнь.

– Ты проиграл. Знай. Ты проиграл.

И тогда, вопреки всему, воин заговорил, выдавливая слова сломанной челюстью.

– Это… – прохрипел он.

Заинтересованный Эйдолон ослабил давление.

– Это…

Издалека раздался гул, возвещая о новых разрушениях. Доки продолжали разрушаться, причал за причалом.

– Говори! – прошипел Эйдолон, сдержав смертельный удар еще на минуту.

Белый Шрам сумел сфокусироваться на своем враге. На изувеченном лице сияли ясные карие глаза, все такие же бесстрашные и пылающие все той же холодной яростью.

– Это отвлекло тебя… от… Эревайла.

От этих слов Эйдолон разжал хватку и выпрямился. Ему вдруг стало не по себе, как будто рокот и эхо в ушах одурманили его разум.

Он знал это название. Или нет? В горле пульсировали стимуляторы, мешая вспомнить. Эревайл. Воин? Еще один варп-канал.

Да, да. Он знал. Планета. Но Эревайл, вне всякого сомнения, не представлял никакой ценности. Всего лишь мир, захваченный несколько месяц назад. Он располагал сильным гарнизоном и находился далеко от главных варп-маршрутов. Но он был там. Ради этого со всего сектора стянули силы: для атаки на мемносский конвой, для других рейдов, для этого штурма.

– Что находится на Эревайле? – спросил Разделенная Душа, снова присев и обращаясь частично к побежденному воину, а частично к самому себе. Перед глазами плыли размытые цветные пятна. Эйдолон снова потянулся к шее воина, собираясь поднять его. Белый Шрам был все еще жив. Его можно было допросить, причинив невообразимую для смертного боль. Даже сейчас его можно было заставить говорить.