Расколотые легионы (ЛП) - Райт Крис - Страница 64

Альфарий постучал костяшками пальцев по пульту, стоявшему позади него.

– Да, верны, но если фратер Таматика все правильно сделал — а я в этом не сомневаюсь, – то корабль Хайтина уже превратился в летающую бомбу замедленного действия. Только взорвется она чуть раньше, чем планировалось.

Тиро пытался найти сторону, с которой к примарху можно было подойти, хоть какую-нибудь трещину в броне его скрытности, но ничего не видел. Тиро был простым воином, для интеллектуальных сражений с примархом он подходил плохо.

Победить в этом сражении он не мог, но, услышав, как Таматика три раза постучал серворукой по напольной плите, понял, что и не придется.

Альфарий заметил, что язык его тела изменился.

– В чем дело, Кадм? – спросил он, усмехаясь. – Ты еще не утратил надежду? Придумал, как мне помешать?

– Не я, – ответил Тиро и кивнул на Таматику. – Он.

Тиро бросился на пол в то же мгновение, когда в центр управления шаровым тараном врезался кулак титана.

Кулак представлял собой клешню-манипулятор, что было только плюсом, поскольку настоящее орудие боевого титана мгновенно убило бы всех, кто находился в центре управления. В Тиро ударили куски металла и оборудования. На броне появилось с десяток трещин.

Пол провалился, когда разрушения, учиненные машиной Механикум по команде Таматики, коснулись и консольных опор. Мир вылетевшего из зиккурата Тиро перевернулся с ног на голову. Он рухнул на уровень ниже, а потом покатился дальше вниз, на протяжении всего пути подвергаясь атакам цунами из падавших сверху обломков.

Перед глазами мелькали тела – слишком быстро, чтобы определить, кому они принадлежали. В грудь то и дело ударяло с силой молота, выбивая дыхание. Кожу на голове рассекло что-то острое. Он тут же утратил всякое представление о верхе и низе. Даже ухо Лимана теряло восприятие при таком быстром и беспокойном спуске.

Тиро несла вперед лавина из стальных обломков, грозивших раздавить его в любой момент. Большинство ударов были достаточно сильны, чтобы сломать кости. Бедренная кость раскололась, как керамическая. Сросшийся костяной каркас, защищавший грудную клетку, треснул посередине, а ключица сломалась в трех местах.

Боль была невероятной, но он прогнал ее: благодаря генетически улучшенным чувствам в окружающий мир наконец начала возвращаться определенность.

Он остановился.

Над ним вздымалась разрушенная стена зиккурата, которую до сих пор громил когтистыми лапами титан, словно искавший внутри какое-то сокровище. Из-за его атак непрекращающимся дождем падали обломки пластали и бронзовой обшивки. Тиро, затаив дыхание, смотрел, как вершина здания исчезает в расцветающем взрыве.

Сгустки фосфорно-яркого горящего прометия полетели по дуге вниз, как пирокластические камни. Когда они попадали в что-нибудь взрывоопасное, платформу сотрясали вторичные взрывы.

Взрывоопасным на Лерне Два-Двенадцать было практически все.

Платформу окутало красным, как магма, дьявольским светом, как будто в мир вырвались огни подземного мира из какой-нибудь примитивной религии. Из разбитых силосных башен текли клубы дыма, а от разорванных труб к небу поднималось пламя.

Зрелище напомнило Тиро о вечных огнях горы Карааши – не угасающего стратовулкана, где примарх явился на Медузу. Брата Бомбаста назвали в честь этого яростного пика – еще до того, как его поместили в саркофаг дредноута.

Его придавил к земле лист стали, от жара изогнувшийся, как пластик. Тиро пытался его отодвинуть, но вес обломков над ним был слишком велик.

Броня была неактивна и представляла собой лишь пластины из погнутого, покрытого копотью керамита без энергии. Генератор сорвало со спины, пока он катился по стене.

– Я здесь не умру, – прохрипел он, видя перед глазами лишь красный туман боли.

– Тогда заткнись и помоги ее поднять, – отозвался Таматика, медленно выходя из дыма и пепельного дождя. У него оставалась только одна серворука, а грубое лицо представляло собой маску из запекшейся крови и масел.

Тиро кивнул и просунул руки под сталь, зажмурившись и заскрипев зубами от боли. Взревев, он одновременно с Таматикой попытался поднять металл. Их усилий было недостаточно.

А затем рядом оказался Игнаций Нумен, тут же добавивший свою немалую силу к их.

Тиро почувствовал, как сталь слегка приподнялась. Достаточно, чтобы можно было выкарабкаться на свободу.

– Вылезай, – выдохнул Нумен. – Быстро.

Таматика и Нумен отпустили лист, едва Тиро поднялся на колено. Сломанная нога состояла из ослепительной боли, но она будет его поддерживать, если он будет помнить о повреждении, но не бороться с ним.

– Наши люди? – спросил он между сиплыми вдохами, указывавшими на то, что по крайне мере одно из основных легких схлопнулось.

– Кинан мертв, – мрачно сообщил Таматика. – Сулган и Дубрик здесь.

– Альфарий?

– Понятия не имею, – ответил Таматика. – Надеюсь, что мертв.

– Так нам повезти не может, – покачал головой Тиро.

От движения в голове раздалось с десяток взрывов боли. Трещина, а может, и несколько. Во время падения он потерял шлем, что заметил только сейчас.

– Нет, не может, – произнес Альфарий, выходя их горящего огня, как дьявол, восстающий из ада. – Но попытка была хорошая, фратер.

Бронзовое лицо примарха утратило красоту, в беспорядочном падении покрывшись ранами и испачкавшись в крови, и все же он стоял несломленный там, где простые смертные погибли. Падение стерло с его брони почти всю черную краску, и теперь гигант стоял в доспехах из голого металла.

В глазах, ни на мгновение не остававшихся неподвижными, бурлил ни с чем не сравнимый гнев.

Ашур Мезан и Гаскон Малтак стояли рядом с своим повелителем. Мезан поразительным образом пережил падение почти без повреждений, но Малтак прижимал правую руку к груди. Из разбитого локтя выглядывали обломки кости.

– Хорошая попытка, – повторил Альфарий. – Однако других у вас не будет.

Примарх поднял болтер и отправил в грудь Тиро четыре масс-реактивных снаряда.

Игнаций Нумен никогда не считал, что обладает хорошим воображением, но при виде Альфария, беззвучно стреляющего в Тиро, в сознании всплыли давно забытые воспоминания о детстве на Медузе. Он мысленно вернулся в безлунные ночи, когда он с волнением слушал сказки о серебряных демонах, выползавших из озлобленного сердца планеты.

Да, демонах – и героях, которые их побеждали.

Тиро упал, следом за ним упала на землю кровь, фонтанирующей дугой вырвавшаяся наружу, и мгновение миновало. Альфарий опять стал всего лишь врагом, которого следовало убить. Безверным предателем, не заслуживавшим мифологизации.

Альфарий что-то сказал, но визор Нумена пересекала трещина, и слов на дисплее не появилось. Поэтому он прочитал их по губам примарха.

«Убить их».

Ашур Мезан, заметив железные штифты у Сулгана и Дубрика, направился к ним. Гаскон Малтак медленно шагал к Нумену, описывая четко контролируемые спирали тусклым стальным шаром на цепи.

Альфарий встал напротив Таматики, и они что-то друг другу сказали. Нумен не стал тратить усилия на чтении по губам. Все его внимание требовалось для собственного боя. На периферии зрения возникло движение, но Нумен мысленно отгородился от него. В таких ситуациях, когда возникала нужда в полной сосредоточенности, глухота была благом.

Малтак ничего не говорил, за что Нумен был ему благодарен. Сейчас они будут драться, и один из них умрет. К чему слова?

Они кружили под химическим дождем, как хищники, оценивавшие соперника-альфу. Малтак продолжал вращать кистенем, у которого к шару размером с кулак были приварены пирамидальные, тупые, но от этого только более опасные шипы. Нумен не обращал внимания на оружие и свободно держал в правой руке свой побитый, тридцать семь лет верно служивший ему цепной меч.

Малтак сделал обманный выпад влево, шагнул вправо и с невероятной скоростью направил кистень в колено Нумена. Он мастерски сохранял натянутость цепи, направляя рукоять по той же дуге, по которой двигалась шипастый шар.