Черная книжка - Паттерсон Джеймс - Страница 83

Она слегка пихает меня локтем.

— Вы на меня уже не сердитесь, правда?

Я кладу ладонь на свою грудь.

— Сержусь? За что мне сердиться? За то, что вы еженедельно получали фотографии от Маргарет Олсон и забыли упомянуть об этом? А ведь сей факт очень помог бы мне выбраться из того дерьма, в котором я оказался!

Она грозит мне пальцем:

— Я всего лишь пользуюсь своими правами, предусмотренными Первой поправкой, — кокетничает она.

— Правда? — Я наклоняюсь к ней. — Я вам кое-что скажу, Ким. Возможно, когда-нибудь мы встретимся на темной аллее, и тогда я воспользуюсь своими правами, предусмотренными Второй поправкой.[77]

Она заслуживает такого отношения, и она это знает. Но что ей до того? Трагические для меня события позволили ей снова подняться по карьерной лестнице. Она вернулась на телевидение, и у нее, возможно, большое будущее.

— Ну что ж, вы очень откровенны, — поднимает брови она. — Но если ваше отношение ко мне когда-либо изменится, детектив, у вас есть номер моего телефона. На этот раз без протокола.

Она смотрит на меня манящим взглядом и уходит прочь.

Она что, приходила сюда ради меня?

Да хоть бы и так. Я не буду прикасаться к горячей печке. Хватит с меня опасных женщин.

Больше никогда не буду с ними связываться.

По крайней мере, в течение нескольких недель.

Правда заключается в том, что я оказался в очень странной ситуации. Ко мне вернулась память — а это значит, что вернулись и чувства к Эми. Я помню и ощущаю отчетливее, чем раньше, как сильно она притягивала меня к себе.

Но теперь мне кажется, что это произошло в какой-то другой жизни. Похоже, у меня остались о ней теплые и нежные воспоминания, но без острой боли в сердце. Наверное, сейчас я начинаю с чистого листа, хотя и сам не знаю, хорошо это или плохо.

Среди окружающих меня посетителей бара полно знакомых, но они ведут себя в некоторой степени отчужденно. Кивнув, отводят взгляд в сторону. Никто не знает, как себя вести. Скандал, потрясший полицейское управление, будет аукаться еще не один год.

И все из-за меня. Трое популярных среди коллег полицейских — Кейт, Гоулди и мой отец — трагически выбыли из игры, и все трое так или иначе были связаны со мной. Нельзя сказать, что я чувствую себя изгоем: никто, в общем-то, не может меня ни в чем упрекнуть. Однако я — символ катастрофы, единственный уцелевший товарный вагон в потерпевшем крушение поезде.

Мой взгляд падает на лейтенанта Пола Визневски. Он сидит за одним из столов и легонько потирает стакан водки. Изо рта торчит недокуренная и уже погасшая сигара. Наши взгляды встречаются, он замирает. Вытаскивает изо рта сигару и глубоко вздыхает.

Виз навсегда останется невыносимым самолюбивым ослом, но он, как выяснилось, не был коррумпированным полицейским. Я подозревал его, а он — меня. Мы оба сообщали о своих подозрениях Гоулди, начальнику отдела внутренних дел. А тот потихонечку науськивал нас друг на друга, искусно устраивая кукольное представление.

Я киваю Визу. Он кивает в ответ. Мы никогда не будем близкими друзьями, но в полицейском управлении хватит места для обоих.

И как-то само по себе получается, что я взбираюсь на сцену и беру микрофон.

Я постукиваю пальцем по микрофону и окидываю взглядом людей в зале. Шум хоть и не сразу, но стихает, и воцаряется напряженная тишина. Все взоры обращены на меня — комика, которого когда-то не раз вызывали на сцену, дружно выкрикивая его фамилию.

— Я всего лишь хочу снова быть полицейским, — говорю я неожиданно для самого себя. — Это — единственное мое желание. Вы, ребята, не возражаете?

Молчание.

Больше мне сказать нечего. Я начинаю опускать микрофон и слышу, как кто-то в баре начинает хлопать. К нему присоединяется другой, и вот уже все хлопают в ладоши, причем все громче и громче.

Вскоре они все, вскочив со стульев и табуретов, одобрительно кричат и аплодируют. Я никак не ожидал, что мне устроят овацию, но именно это и произошло.

Не знаю, вернусь ли я туда, где работал до трагических событий. Не понимаю, хочу ли туда вернуться. Но к чему бы я сейчас ни стремился, заполнившие зал полицейские дают мне понять, что я снова один из них, и в данный момент это меня устраивает.

— Послушайте, я не могу здесь долго находиться. — Я поднимаю руку, пытаясь снова добиться тишины. — Мне пора идти к Маргарет Олсон, чтобы опрокинуть с ней по стаканчику.

Моя шуточка им нравится, раздается громкий смех. Половина из них терпеть не может Максималистку Маргарет, а остальные так пьяны, что вряд ли смогут произнести по буквам собственную фамилию.

— Я просто пошутил, — говорю я. — Но я должен сказать, что в половой жизни у меня сейчас тишь да гладь. Я растерял всех своих женщин. Но вы ведь, в общем-то, знаете, что я мог бы использовать…

Я окидываю всех взглядом.

— Я мог бы использовать какую-то маленькую черную книжку.

Раздается смех, еще более громкий. Кто-то что-то кричит.

— Я давно ищу такую книжку для себя, — иронизирую я, — но вот только черта с два найду.

Об авторах

Джеймс Паттерсон получил Литературную премию за выдающиеся заслуги перед Американской литературной ассоциацией при вручении Национальных книжных премий за 2015 год. Он вошел в Книгу рекордов Гиннесса как автор лучших бестселлеров по версии газеты «Нью-Йорк таймс». По всему миру было продано более 325 миллионов экземпляров его книг. Являясь неутомимым борцом за повышение роли книг и чтения, Паттерсон создал новую серию детских книг — «Джимми Паттерсон», — лозунг у которой очень прост: «Мы хотим, чтобы каждый ребенок, который прочтет книгу из серии „Джимми Паттерсон“, попросил дать ему еще одну книгу». Паттерсон подарил более миллиона книг студентам и солдатам и предоставляет средства более чем для четырехсот стипендий студентам, получающим педагогическое образование в двадцати четырех колледжах и университетах. Он также выделил миллионы частным книжным магазинам и школьным библиотекам. Средства, полученные от продаж книг из серии «Джимми Паттерсон», он вкладывает в проекты, направленные на популяризацию чтения.

Дэвид Эллис является судьей апелляционного суда штата Иллинойс и автором девяти книг, в том числе романа «Линия визирования», за который он получил премию Эдгара Аллана По, и романа «Спрятанный человек», за который его выдвигали на Книжную премию газеты «Лос-Анджелес таймс» в 2009 году.