Заложники Солнца (СИ) - Бачурова Мила - Страница 79

– Я не могу.

– Почему?!

– Потому что у меня с ней… непросто все. – Рэд сердито сплюнул – должно быть, у Кирилла промелькнуло что-то такое в глазах. – Дурак! Одни б...дки на уме… Я Ларку в отряд брать не хотел.

– Да почему?! – Кирилл изумился еще больше.

– По кочану! Потому что – видишь, что с ней творится? Меня ведь Герман заставил Ларку взять, я как живой упирался. С горшка ее знаю, догадывался, что будет. Когда парень у нас погиб, при ней… Корвин, от ожогов загнулся… Ларка рыдала как сумасшедшая. Так убивалась, что смотреть невозможно. И я тогда сдуру пригрозил, что – все! Больше – никаких ей походов. Вернемся, я с Германом поговорю. И пускай, раз такая нежная, дома сидит.

– Идиот, – вырвалось у Кирилла.

Рэд не спорил.

– Ну, идиот. Молодой был… Да и вообще, поначалу девчонки с нами не ходили! Я откуда знал, как с ними надо? Всю дорогу пацаны одни. А однажды вернулись, злые до трясучки – поход уж больно пакостный вышел, одного бойца застрелили, другого ранили тяжело, он потом умер… Я тогда в первый раз до бессознанки нажрался. И, говорят, орал, что вот, сколько буду жив – столько и буду Диких глушить! Пока всех не истреблю. А как очухался, Герман велел Олеську с Ларкой тренировать. Сказал, что в следующий поход они с нами пойдут, и не обсуждается. Потому что, сказал, мужики без женщин звереют, и нам с пацанами до Диких – не так уж много осталось… Из-за «Диких» я тогда взбесился, конечно, хоть и виду не подал. И про Олеську, между прочим, не спорил! Она спокойная, слова лишнего не вытянешь. Снайпер отличный. И по характеру – больше на парня похожа, чем на девку. А Ларка – совсем другая! Она ведь, как я тогда наорал, рыдать-то перестала. Только будто застыла вся. «Да, командир» – «Нет, командир». И все! Не человек, а тень ходячая. Вроде ползает. Что скажешь, делает. А сама – не здесь… В тот-то раз мы через две ночи домой вернулись. Дома она отошла, и я Герману не стал говорить. Привык уже, что докторша в отряде есть, да и не погибал никто с тех пор! А сейчас – сам видишь. – Рэдрик со злостью отшвырнул окурок. – Со мной Ларка говорить не станет. До сих пор боится, что из отряда выкину. Думает, небось, что раз не ревет, так я и не вижу, как ей хреново.

– А что я-то могу сделать? – Кирилл уже понял, что разговаривать придется. И малодушно тянул время.

– Без понятия, – больше, кажется, злясь на собственное бессилие, чем на Кирилла, бросил Рэд. – Хочешь – колыбельные пой, хочешь – целуй взасос! А только мне завтра боец нужен. А не это вот – «Да, командир»… Нас осталось, если забыл, на сотню Диких – шестеро! И если можно сделать так, чтобы не стало пять – это надо сделать. Вот и все.

– Лара… Ты спишь?

Кирилл осторожно присел на край деревянных нар. Там сжалась в комочек под спальником Лара.

Девушка не ответила. Но Кирилл и так знал, что не спит. Он мучительно пытался придумать, что говорить дальше.

– Ты знаешь, мы ведь добыли реактивы, – поделился он. Об успехе экспедиции Лара не спрашивала. Она вообще вопросов не задавала. – Мы такого старика встретили в Омске! Ученого с мировым именем. Он мне такую вещь подсказал! Я бы сам в жизни не додумался.

Лара не шевелилась.

– Я теперь на девяносто процентов уверен, что с воспроизводством все получится, – неловко, делано оживленно продолжал Кирилл. Главное было – не замолкать. У него не хватило бы решимости начать заново. – И, знаешь, – это тоже Борис подсказал – то вещество, которым в Нижнем занимаются, неразрывно с этим процессом связано! Я-то настолько масштабно не смотрел, а Борис сумел все воедино свести! Целую теорию выстроил. Там, видишь ли, в чем дело…

Кирилл сам не заметил, как увлекся. Он ведь до сих пор никому из адаптов об открытии Бориса не говорил: времени не было и не было уверенности, что поймут. А сейчас вдруг почувствовал необходимость выговориться. Произнести вслух то, что копилось в голове и блокноте, урывками обсуждалось и записывалось, но пока еще не было даже толком сформулировано.

Лара слушала. Кирилл не видел ее лица – девушка укрылась спальником с головой – но был уверен, что слушает. Не выставила же.

Бункерная вежливость, заставлявшая таких людей, как он сам, изображать заинтересованность даже там, где ее в помине нет, адаптам присуща не была. Тратить время на «фигню» они полагали бесполезным и глупым. Если предмет разговора не увлекал, беседа попросту обрывалась, Кирилл давным-давно перестал на это обижаться.

Он постарался изъясняться самыми простыми словами. Формулировки рождались на ходу. Когда перестало хватать слов, вытащил из рюкзака заветный блокнот.

Потрепанная, корявая от бесконечных намоканий и высыханий тетрадь была исписана уже полностью, вместе с обложкой. Новые записи пришлось втискивать между старыми.

Убежденность Вадима в том, что в человеческом организме произошел некий молекулярный сбой, который можно будет восстановить с помощью волшебной вакцины, Борис не разделял. Он считал, что проблема глубже и зиждется она отнюдь не на химическом уровне.

Детородные клетки нежизнеспособны просто потому, что человеческое тело – в своеобразном представлении Бориса, субстанция едва ли не разумная – само отказывается продолжать свой род, считая, что в нынешних условиях потомству просто не выжить. Нет смысла создавать вакцину – то есть, заниматься тем, над чем еженощно и пока безрезультатно бьются в Бункере. Нужно лишь убедить организм в том, что окружающая среда для следующих поколений опасна не будет! И тогда он поможет себе сам, без всяких препаратов. Жизнеспособность детородных клеток восстановится самостоятельно.

– Я, когда это услышал, чуть со стула не упал, – увлеченно рассказывал Кирилл. – Ну ересь ведь! А Борис говорит – а вы пробовали? Животные-то – адаптировались! Человек тоже адаптируется – посмотри на себя и посмотри на Рэда – но беда в том, что у людей этот процесс идет медленнее. Велика вероятность, что не успеет завершиться до того, как вымрет последняя людская особь. И вывод отсюда единственный – адаптацию нужно ускорить. Да, человечество наказали. Жестоко и страшно. Но ведь не всех! Кто-то уцелел – следовательно, нам дали шанс. А в Нижнем как раз и занимаются изучением механизма адаптации! Если получится довести до ума это вещество…

Лара из того, что несет бункерный, понимала немного. Да не больно и слушала. Приподняла край спальника и смотрела на него.

Как рассказывает – увлекся, вскочил, башкой о верхние нары приложился. Как тетрадку свою выхватил. Черкает, глаза горят… Красивые у него глаза. По цвету – будто темный мед. Эх ты, чучело…

От прикосновения Лары Кирилл вздрогнул. Стало ужасно стыдно, он почти забыл о ее существовании. А придя в себя, обнаружил, что Лара вылезла из-под спальника и тычет пальцем в блокнот.

– Когда ты все сделаешь, – указывая на записи, хриплым от долгого молчания голосом проговорила она. – Тогда что – можно будет по солнцу ходить? Прямо днем? И не сгорать?

Кирилл стушевался.

– Не совсем так. Настолько далеко я пока не смотрел. Теоретически – сомневаюсь… То есть, в первом поколении маловероятно. А вот наши с тобой дети, скорее всего, смогут! Борис уверен, что…

Лара поняла его буквально:

– Наши с тобой дети?! С чего бы вдруг? Мы ведь даже не перепихнулись ни разу?

Кирилл зарделся.

– Я – образно.

У Лары дрогнули губы.

– «Образно»! Все только сказки рассказываешь, да черкаешь какую-то хрень. – Лара вскинула голову. – А Люк с Сашкой – не образно погибли! Их нет, и больше не будет! Ты хоть понимаешь, что это – из-за тебя?! Понимаешь, или…

– Да! – яростно перебил Кирилл.

Лара замолчала. Кажется, не ожидала такого безжалостного согласия.

– Ты думала, я отпираться начну? – горько проговорил Кирилл. – Оправдываться буду, словами умными прикрываться? Не дождешься! Все я понимаю. – Он, не отрываясь, смотрел Ларе в глаза. – Ребята погибли, тебя ранили, Гарика, Олесю… Командир с Жекой едва не сгорели. Все – из-за меня! Из-за нас! Из-за того, что мы – в Бункере – решили, что ради будущего имеем право рисковать. Вами рисковать, понимаешь?!.. Не какими-то абстрактными младенцами, которые неизвестно еще, появятся или нет, а – вами! Я, конечно, щенок слепой тогда был. Ни фига не понимал! Думал, прокачусь в телеге, как наследный принц со свитой. Знать не знал, каково оно тут. Жил – будто в мультике. – Кирилл замолчал, пытаясь справиться с собой.