Избавьте меня от нее - Чейз Джеймс Хедли - Страница 14

– Доброе утро, сэр, – нервно сказал Лукан, подойдя к «мерседесу».

Джемисон был в скверном настроении. Его расстроил телефонный разговор с Тарнией, которая решительно запретила ему приезжать в аэропорт, чтобы проститься.

– Не надо, Шерри, – мягко возражала она. – Чем меньше нас видят вместе, тем лучше для нас. Я никак не могу выкинуть из головы этого гнусного щелкопера Дрисдейла. Очень жаль, что он видел нас вдвоем.

– Успокойся, дорогая. Забудь об этом. Он не посмеет и заикнуться о нас. Я буду думать о тебе все время. Обещаю, что когда ты вернешься, то через шесть месяцев станешь миссис Шерман Джемисон.

– Ну, если ты так уверен в этом, то и я не сомневаюсь больше, – ответила Тарния. – Я позвоню тебе сразу же, как только прилечу в Рим. А сейчас я должна бежать. Мне еще многое нужно сделать. Пока, милый. – И она повесила трубку.

Джемисон тоже задумчиво положил трубку. Он предлагал Тарнии сделать ее одной из богатейших в мире женщин, разделить с ним жизнь, стать матерью его сына, его возлюбленной. Но в ее голосе не слышно радости и энтузиазма. Все, о чем она думает, это чертов показ мод!

Ну как тут не впасть в меланхолию? Когда Лукан сел в машину, Джемисон, ни слова не говоря, завел мотор и погнал к побережью. Только когда они остановились, Шерман повернулся к Лукану и буркнул:

– Рассказывайте.

Глянув в его ледяные глаза, Лукан в очередной раз пожалел, что ввязался в эту авантюру.

– Я говорил с Клингом, – произнес он, робея. – Он утверждает, что все будет в полном порядке. Но прежде всего, сэр, ему нужны дополнительные сведения о вашей жене.

– Какие еще сведения? – ощетинился Джемисон.

– Он ведь профессионал, сэр. Когда Клинг идет на такое дело, то прежде всего заботится, чтобы не оставить никаких следов. Ему нужно с неделю, чтобы досконально изучить обстановку и найти самый лучший и безопасный способ выполнения задания.

– Ясно. Так что его интересует?

– Ну, например, нет ли у вашей жены любовника.

– Нет, – резко сказал Джемисон, в душе об этом сожалея.

– Наверно, у нее есть друзья, с которыми она регулярно общается?

– Регулярно ни с кем, но у нее есть друзья, которые, как и она, увлекаются музыкой, и они видятся время от времени.

– У нее есть постоянный распорядок дня?

– В какой смысле?

– Люди часто делают одно и то же каждый день: выгуливают собаку, ездят в клуб…

Джемисон кивнул:

– Да, каждое утро в восемь часов она ходит к мессе, возвращается к завтраку, примерно час плавает, а потом садится за виолончель. Она обычно обедает дома. Любит ездить верхом. Она катается по берегу час или около того обычно вместе с друзьями. Вечерами выбирается на концерты или выступает сама. Вот и вся ее жизнь.

«Господи, – подумал Лукан, записывая ответы, – тоска-то какая!»

– А она хорошо плавает, сэр?

– Великолепно.

– А в седле хорошо держится?

– Более чем.

Лукан подумал и сказал:

– Это можно будет сделать, когда она будет выходить из церкви. Вы не будете возражать?

Джемисон воззрился на него:

– С какой стати? А ей… что ж, все-таки поближе к Богу.

«Ну и тип! – негодовал Лукан. – Чудовище какое-то, дикарь! Чего только не сделают некоторые люди, чтобы добиться своего».

– Окончательный ответ мне нужен завтра, Лукан. Если план мне не понравится, то все отменяется. Встречаемся завтра в вашем мотеле в одиннадцать. Все понятно?

– Да, сэр, – ответил Лукан, отодвигаясь от этого человека, которого он теперь считал хладнокровным чудовищем.

Джемисон отвез Лукана к мотелю и уехал.

Клинг, нежившийся под лучами утреннего солнца в шезлонге, поднялся и пошел в свой номер, куда направился и Лукан.

– Как дела? – спросил он, закрывая за собой дверь.

Лукан уселся и скривился:

– Это настоящая свинья, Эрни. Мутит меня от него. Надо срочно выпить.

Из кухни бесшумно, как тень, появился Нго с двумя большими стаканами виски с содовой. Поставив их перед собеседниками, он так же бесшумно удалился.

– Не принимай близко к сердцу, Лаки. Конечно же, тип, который строит планы убийства своей жены, – свинья. Ты узнал, что я тебя просил?

– Да, – сказал Лукан, протягивая ему свои записи и жадно глотая скотч. – Как я жалею, что ввязался во все это! Ты ведь знаешь, я не работаю по таким делам.

– Заткнись! – отрезал Клинг, просматривая сделанные Луканом заметки. – Все нормально, Лаки. Когда люди ведут такой размеренный образ жизни, как эта дамочка, то проблем с ними не возникает. Когда ты встречаешься с ним?

– Завтра утром в одиннадцать на том же месте.

– Прекрасно, Лаки. Если ты мне понадобишься, я тебя кликну. А пока – твое дело сторона. Ни во что не суйся.

– Хорошо. – Лаки поднялся. – Но я тебя предупредил. Это сукин сын очень опасен.

– Да и я не пацан, – ухмыльнулся Клинг.

Увидев, что Шеннон вернулась после утренней мессы, Смит быстро приготовил ей завтрак. Войдя в гостиную, он застал ее в излюбленной позе – стоящей перед раскрытым окном, ведущим в сад.

Она повернулась и улыбнулась ему.

– Завтрак на столе, мадам.

– Спасибо, Смит.

– Надеюсь, концерт прошел с успехом, мадам?

– Думаю, что да, – улыбнулась Шеннон, – или же все были добры ко мне. Играть для друзей – это совсем не то, что играть для критически настроенной аудитории.

– Да, мадам, я понимаю. Очень жаль, что не смог его послушать.

– Не расстраивайтесь, Смит. Концерт записан на пленку. Я взяла для вас копию.

Она сделала жест в сторону письменного стола.

– Можете взять и послушать, когда будет время. Мне интересно услышать ваше мнение.

Лицо слуги засветилось неподдельной радостью.

– Спасибо, вы очень добры ко мне, мадам.

Он взял кассету, поклонился и вышел.

«По крайней мере, у меня есть хоть один преданный и бескорыстный друг, – подумала Шеннон. Она была в подавленном состоянии. – Друзья? – думала она. – У нее нет настоящих друзей».

Окружающие завидовали ей, ведь она была женой богатого и весьма влиятельного человека. Многие слушатели ее концертов, несомненно, по-настоящему любили музыку, но все равно интерес к ее выступлениям подогревался тем фактом, что она жена Джемисона. Джей и Мэг Уилбуры по-настоящему преданы ей. Она вспомнила их теплые поздравления после концерта. И ее музыка много для них значила. Да, это настоящие друзья.

Позавтракав, Шеннон встала из-за стола и вновь подошла к двери, ведущей в сад. Если она расстанется с Шерманом, то вместе с ним уйдет половина ее жизни. Зато вторая станет богаче и насыщенней. Да, она больше не будет миссис Джемисон, окруженной восторженной толпой поклонников, прислугой, хозяйкой двух домов, не знающей проблем с деньгами. Снобы, конечно же, сразу от нее отвернутся. Шерман, конечно, обеспечит ее, но нынешнему образу жизни придет конец.

«И что? – говорила она себе. – Все образуется».

Она чувствовала, что ей нужно поговорить с Мэг, прежде чем окончательно решиться. Это слабость, говорила она себе. Нужно решить все самой, но, с другой стороны, это важный шаг.

Размышляя таким образом, она разделась и направилась в ванную. Там миссис Джемисон осмотрела себя в огромном зеркале от пола до потолка. Отражение вселяло уверенность.

«Если бы у меня только были дети, – думала Шеннон. – Мое тело долго еще будет желанным для многих мужчин, но, увы, не для Шермана».

С горечью отвернувшись от зеркала, она надела купальник и отправилась на пляж.

На следующее утро, без десяти восемь, Эрни Клинг совершил самый необычный поступок в своей жизни. Он надел темно-серый костюм, нацепил солнцезащитные очки и направился в храм Непорочного Зачатия. В храме он занял место, откуда ему было все хорошо видно, а его трудно было заметить. Служка уже зажигал свечи на алтаре, орган исполнял Баха. На передних рядах уже сидели прихожане, в основном пожилые дамы, среди которых иногда попадались пожилые мужчины.