Городу нужен хранящий (СИ) - Гуркало Татьяна Николаевна - Страница 49

— Больше ничего не скажу.

— Что?! — недовольно заревел дед. — Ты и не скажешь?! Что ты там рассмотрела, старая карга?!

— Ой, да ладно тебе, — совсем по-девичьи хихикнула Эйна. — Любопытный.

— Но, бабушка! — поддержала деда мама.

— И ты туда же, — всплеснула руками Эйна. — Не поможет оно вам. Воду голыми руками не поймаешь. Ее можно зачерпнуть в ладони, но она все равно убежит.

— Воду? — подозрительно переспросил дед.

— Воду, — подтвердила бабка. — Мальчик талантливее, чем ты. Даже не надейся его переребороть. Он меньше знает, но он может просто попросить, и вода его послушается. И перестанет слушаться тебя. Хочешь опозориться подобным образом?

Дед покачал головой и задумался.

— Так что нам делать? — спросил отец.

— А что хотите. Вон твои сыновья уже пытались сделать.

— Так это он! — подскочил Кайран. — А говорила…

И получил локтем в бок от брата.

— Какие же вы нетерпеливые, — покачала головой Эйна. — Когда нужно было сестру защищать, не сделали этого. Когда не нужно — опередили события.

— Так! — громко сказал дед, явно настроившись на допрос внуков.

Эйна печально вздохнула и похлопала его по колену.

— Уймись, пожалеешь. Тебя ни живые, ни мертвые не простят. Смотри сюда. Знаешь, что это?

Она ткнула пальцем в пластину. Что на ней было изображено, Дорана не видела, далековато лежит. Зато дед рассмотрел и застыл с приоткрытым ртом. Потом почти прохрипел:

— Нужно беречь.

— Нужно, — подтвердила прабабка и улыбнулась Доране. — Молодец, девочка.

— Что вы там увидели? — заполошно спросила мама и потянулась к той самой пластине.

— Подсказку, — улыбнулась Эйна и ловко смела пластину в общую кучу. — Не беспокойся, мальчик действительно хороший. А как оно будет дальше, попробуй спросить у одного старого хрыча. Он как раз в городе опять объявился.

— У Ильтара? — предположила Дорана.

И прабабушка величественно кивнула. А потом заявила, что будущее лучше не знать. Вообще. Это слишком тяжелое знание, его не многие выдерживают. Вон Ильтар выдержал. Только чудить начал. И стареть перестал. А один хороший человек возомнил себя вершителем судеб, попытался все переделать и уничтожил великую империю, заодно едва не уничтожив всех магов. Закончил этот человек плохо. Его, конечно, считают сейчас богом в одном отсталом королевстве, но разорванный на части дух это не склеит. Так что ни умереть нормально, ни переродиться он больше не сможет. Так и будет нетленным трупом до скончания веков. Лежать в саркофаге и якобы творить чудеса.

На этом гадание и закончилось. Братья стали расспрашивать о трупе в саркофаге и были отправлены в библиотеку. Дедушка заявил, что напьется на радостях и будет всю ночь петь песни, а потом что-то долго доказывал отцу, шепотом, на ухо. Дорану, к счастью, ни поучать, ни предостерегать не стали. О ней вообще на некоторое время забыли. И вспомнили только тогда, когда дедушка, успевший наполовину выполнить свою угрозу — напиться на радостях — сел рядом с внучкой и стал ее убеждать побыстрее выйти замуж и нарожать детей. Вспыхнувшему от негодования отцу он заявил, что так надо. Немного с ним поругавшись разрешил Доране рожать детей не выходя замуж, главное ухажера при этом не менять. Попутно он пообещал защиту, поддержку и сжечь чей-то дом.

Закончилось это безумие тем, что Доране приказали привести ухажера как можно быстрее и познакомить его с семьей. Папе хотелось посмотреть в его бесстыжие глаза. Братьям хотелось набить морду, но их отговорили дедушка и Дорана, от безнадеги сдавшая сволочь, которой сломала челюсть. Пускай лучше ему морду бьют, хоть и поздно уже. Прабабка с дедом решили не возвращаться пока домой. Потому что они не могли пропустить «это». Что именно, ни он, ни она не уточнили. Мама спрашивала, что хороший мальчик любит из еды? Дорана, имевшая об этом смутное представление, сказала, что бутерброды и жареное мясо.

А потом пришло утро. Родственники угомонились и расползлись по комнатам. А Дорана осталась с проблемой.

Как объяснить Хияту, почему и зачем его приглашают в гости?! И как заставить его согласиться?!

Зато дому было хорошо. Люди внутри продолжали пылать эмоциями, хотя уже и не так ярко. А тот человек, который случайно наполнил энергией артефакты в фундаменте и вернул дому умение понимать, радоваться и защищать своих жильцов, постоял немного снаружи, с маленьким зверьком за пазухой, погдадил забор и, зевая, пошел дальше. Дому этот человек нравился, и он тоже будет ждать его в гости.

Дела семейные

Как ни странно, по возвращении домой Хията никто не трогал. Ладай, выглянувший на шум, громко хмыкнул, махнул рукой и вернулся в свою комнату. Дилы видно не было. То ли так крепко спала и не слышала, как засыпающий на ходу подопечный уронил вешалку и столкнулся со стулом. То ли до сих пор не вернулась со своей загадочной работы.

Нет, работа у Дилы была обыкновенная. На первый взгляд. Она была аналитиком, что-то вечно изучала и высчитывала. А вот как эта работа сочетается со структуризацией заклинаний и почему частенько приходится их структуировать по ночам, Хият не понимал. Он даже подозревал, что на самом деле у тетушки появился мужчина. Но не спрашивать же об этом.

Парень положил в кресло извлеченную из-под рубашки кошку, которую унес с собой, потому что больше ее некуда было деть. Она была ручная, но вряд ли домашняя — Лиджес поймал ее, когда она вместе с другими приблудами обедала тем, что вынесла из питейни тощенькая подавальщица.

Хият никогда о домашнем животном не мечтал, даже в самом раннем детстве. Зачем ему кошка теперь, откровенно говоря, не знал. Скорее всего, жалко стало. Да и животное небольшое, самостоятельное. И Дила вряд ли будет против.

— Вот, — сказал парень хвостатому приобретению. — Привыкай. А я посплю.

Одежду он бросил на спинку того же кресла, упал на кровать и, судя по всему, мгновенно уснул.

Сны на этот раз не беспокоили, и проснулся Хият в хорошем настроении. Его не испортила даже кошка, нахально спящая на голове. И недовольный вид Дилы не испортил. Впрочем, довольная физиономия Ладая тоже.

— Есть будешь? — мрачно спросила опекунша.

— Мяу! — взбодрилась идущая следом за парнем кошка, обогнала Хията и чинно села перед человеком, предлагающим еду.

— Хм, — сказала Дила.

— Это Шмыга, — представил приобретение Хият. — Она шмыгает туда, потом сюда, когда на руках не сидит.

Опекунша кивнула и погладила кошку ногой. Та не возражала.

— Так, за стол! — велела Дила и сняла с плиты большую сковороду, в которой обнаружилась такая же большая яичница.

— Хият, почему я чуть ли не каждый день узнаю, что ты опять влип в какие-то приключения? — спросила опекунша, когда яичница была поделена между парнями и кошкой.

Подопечный вздохнул и пожал плечами.

— Ты взрослый парень. Я не собираюсь за тобой следить. Но ты почти не ночуешь дома, ловишь каких-то призраков, придурков, еще кого-то. И ничего мне не говоришь. Я… Я отправила письмо Таладату. Потребовала, чтобы он вернулся, немедленно. Тебе нужно с ним поговорить.

Хият кивнул. Поговорить с неуловимым опекуном будет не лишним.

— И в следующий раз предупреждай, если не собираешься возвращаться домой! — категорически потребовала Дила. — А то так однажды тебя убьют или похитят, а я и знать не буду.

Ладай закашлялся, а Хият только улыбнулся и опять кивнул. Он к подобной заботе был привычен и понимал все как надо. Дила беспокоится, а правильно выражать свое беспокойство в словах она никогда не умела.

Вельда, как ни странно, испортить хорошее настроение тоже не пыталась. Наверное, из-за того, что у нее самой настроение было не просто хорошим, оно у нее было великолепным. Она цвела, сияла и раздавала прохожим улыбки. Оне не раскритиковала ни одного дома и не обратила ни малейшего внимания на торговку посмевшую заигрывать с ее телохранителем.