Пока дремлют аспиды (СИ) - Петрук Вера - Страница 62

Ламия преодолела уже третью ступень, когда сзади ее схватили за подол.

– Постой, красавица, – произнес непонятно откуда взявшийся парень. Вид у него был такой невзрачный и тусклый, что пожелай она его запомнить – не смогла бы. Обстановка и так была не совсем торжественная, а тут еще непонятные посетители.

– Бабуля, ну я же просил, – укоризненно покачал головой парень. – Она со мной идет, у нас свои счеты.

– Я тебя впервые вижу, – возмутилась Ламия. – Какие счеты?

– Ой, Кормак, – череп на лице скелета не мог сморщиться, но по голосу именно так и казалось. – Давай не будем нарушать правила? Вот доставлю душу, куда надо, а там ты сам разбирайся.

– Куда надо не пойдет, – решительно заявил мальчишка. – Все, бабуля, проваливай. Дальше я сам разберусь. Я сейчас такой злой, что ты со мной лучше не связывайся. А каким я еще должен быть, когда мне пинка под зад дали. Мы с этой душой сначала к дедушке заглянем, привет ему от тебя передам.

Упоминание «дедушки» явно произвело на Смерть впечатление, потому что скелет вдруг отпустил вторую руку Ламии и, как бы извиняясь, сказал ей:

– Прости, голуба, но с Маком лучшем не спорить. Если кто спрашивать будет, скажешь, что я за тобой приходила. Мол, все по правилам.

– Хорошо, – растерянно кивнула Ламия, наблюдая, как Смерть исчезает в потолке.

– Вот и умница, – довольно протянул Кормак. – Нам в другую сторону.

И показал на дыру, которая вдруг образовалась в полу. Ламия предпочла бы лестницу, потому что прыгать вниз, как это собрался делать Кормак, ей совсем не хотелось.

Но тут сценарий ее смерти изменился в третий раз.

– Вот же грязный свинопас, никак в покое меня оставить не может! – выругался парень и, прижав Ламию к груди, унесся в поток вихря, внезапно образовавшегося в стене камеры.

Ламия уже ничего не понимала. Зажмурившись, она повисла в объятиях мальчишки – на удивление, крепких, – и не открывала глаза, пока не услышала отборную брань у себя над ухом. Большую часть слов она не знала и из всего монолога поняла лишь последний вопрос:

– Что тебе надо? – прорычал Кормак, по-прежнему не отпуская Ламию. Она же никуда и не дергалась. Уж слишком страшно было стоять в круге пламени, полыхающим так жарко, что, казалось, вот-вот и загорятся ресницы. Круг был маленьким и тесным, пламя возвышалась на высоту человеческого роста, скрывая все за стеной огня, поэтому Ламия сама прижалась к мальчишке, молясь, чтобы тот не толкался.

– Хочу заключить с тобой сделку, мразь, – послышался голос за пламенем, и Ламия с перепугу подумала, что обращаются к ней.

– Как видишь, я опять с козырем, – ответил Кормак, и девушка перевела дух: когда непонятно кто непонятно за что обзывает тебя мразью приятного мало.

– Красотка тебя не помнит, – глумливо продолжил мальчишка и вытащил Ламию из-за своей спины, чтобы ее лучше было видно. – Печально, правда? Это чары Василики, даже я не решился бы снять их с нее. А у тебя и подавно не получится. Ты спрятал от меня Альцирон, но оставил кое-что подороже. Так и быть, дедушке я найду новое местечко для ада, в конце концов, у вас мало места. А вот девицу заберу в качестве компенсации за доставленные неудобства. У тебя в библиотеке очень пыльно, и у меня теперь аллергия, представляешь? Чихаю на пыль, кому сказать, не поверят. А ты, я смотрю, крутым стал. Самого Кормака осмелился в магический круг вызвать. Все буковки правильно начертал? А то я ведь проверю.

– Девицу отдашь мне, – сурово заявил голос за пламенем. – Условия сделки таковы. Альцирон останется для тебя закрытым навсегда. Но я готов расстаться с божественным величием, которое получил благодаря тебе. Должен признаться – это довольно тягостное ощущение. Итак, слушай, повторять не буду. Я становлюсь человеком и даю клятву никогда не использовать заклинания бессмертия. Более того. После смерти я отдам тебе душу. Это моя часть сделки.

– Ух ты, – присвистнул Кормак. – Надрать задницу Крону-человеку куда легче, чем Крону-богу. Мне нравится. А уж про душу – так это вообще шикарный бонус. Ладно, заинтересовал. Чего в ответ хочешь?

– Ее, – лаконично ответили в огне.

– И все?

– Да.

– Чувствую, где-то есть подвох, но, как же мне нравится твоя игра, – Кормак втянул воздух над ухом Ламии. – Девушка, конечно, хороша и пахнет так замечательно. Может, ты хочешь меня надуть? Душа неграмотной, беспамятной девицы из деревни в обмен на бессмертие и душу первого мага Альциронского, повелителя четырех стихий и первого колдуна, исполнившего знаменитые Четыре Шага? Не слишком ли много просишь? Ха-ха! Я пошутил, видел бы ты свою рожу. Конечно, я согласен. Забирай!

И Ламию, усиленно пытающуюся понять, о чем речь, толкнули в огонь. Это было уже слишком. Она закричала не сколько от боли, которой, кстати, не было, сколько от возмущения, что с ее душой обращаются столь бесцеремонным образом.

Покричав еще какое-то время, она задохнулась от налетевшего на нее ветра и, наконец, осмелилась открыть глаза. Это место было ей знакомо. Именно так выглядела вершина Северной Башни замка Крона Альциронского, главного мага страны, к которому она устроилась работать посудомойкой на кухне.

Ламия осторожно оглядела себя, гадая, могла ли она быть настолько беспечной, чтобы заснуть на крыше крепости. Роившиеся в голове образы были настолько странными, что объяснения не имели. Наконец, вспомнив про грибы, которые жгла соседка по комнате, мечтавшая с помощью их дыма избавиться от прыщей, Ламия немного успокоилась. Мало ли какие видения можно словить от незнакомых грибов.

Подойдя к краю башни, она не сдержала улыбку, любуясь раскинувшимися просторами. Водная колыбель Маро Озера манила взгляд и будоражила воображение. Вторая Башня Силы, защищавшая границы от угеритов, дарила уверенность в завтрашнем дне. Яников Светоч, крохотным пятном выглядывающий из-за леса, согревал сердце. В воздухе пахло жасмином и цветущими акациями. Приближалась середина лета, и в Альцироне наступала самая волшебная пора.

Ламия уже собиралась спускаться вниз, потому что глупо опаздывать на работу в первый рабочий день, когда вдруг на небе промелькнул золотой росчерк падающей звезды. Впрочем, через секунду звезда выросла в размерах, превратившись в огненного дракона, летевшего прямо на нее. Гигантский ящер с золотыми крыльями, величественным гребнем и изящным хвостом плавно приземлился на крышу Северной Башни и в следующий миг превратился в человека.

Это был самый красивый мужчина, какого видела Ламия в своей жизни. Длинные темные волосы незнакомца ниспадали на широкие плечи, статная фигура, облаченная в золотые доспехи, привлекала внимание, темные глаза смотрели ласково, горячо и…

Нужное слово вертелось на языке, но было слишком смелым. Ламия искренне любила бабушкины сказки про волшебного принца, в которого влюбилась пастушка, но всегда остро чувствовала грань, отделяющую сказку от реальной жизни. Мать же с детства внушала ей, что принцев не бывает, и Ламия всегда разрывалась между желанием поверить бабушкиным сказкам и пониманием суровой правды жизни.