Национальная идея и адмирал Колчак - Хандорин Владимир Геннадьевич - Страница 18

По сути, кадеты предлагали заменить автономию расширением прав местного самоуправления в лице городских дум и новоиспеченных сибирских земств. Наиболее прямо это высказали в приветственной телеграмме съезду уссурийские кадеты.[260] Исключение составил в прошлом левый кадет, в ходе революции преобразившийся в «беспартийного социалиста», профессор Н. Я. Новомбергский. В своем выступлении он провозгласил здравицу областникам.[261] Однако и он в своей статье, вошедшей в бюллетень оргкомитета съезда, при всех оговорках, выступил по существу за все то же развитие земств, но не за принципиально новые формы самоуправления.[262]

В выступлениях кадетов на съезде сквозило разочарование в результатах революции. Наиболее емко выразил его кадет Гордзялковский, говоря, что «развал, дезорганизация, анархия воцарились после светлых и радостных дней» Февраля уже весной 1917 г. Оценивая состояние страны на текущий момент (съезд проходил как раз накануне Октябрьского переворота), Гордзялковский резюмировал: «Россия кубарем летит в пропасть».[263]

Внимательное исследование опровергает распространенное с советских времен мнение о якобы поступательном сближении кадетов с социалистами и областниками на протяжении всего периода,[264] справедливое лишь в отношении оставшейся в меньшинстве левой части партии (Н. Я. Новомбергский, В. В. Сапожников, Н. Н. Кравченко, С. П. Мокринский и др.), большая часть которой, напротив, отдалилась от социалистов и все более дрейфовала вправо. Это свидетельствовало и об усилении размежевания внутри кадетской партии, в равной мере характерном для Европейской России и для Сибири. Именно по причине сохранения томскими кадетами (в их большинстве) традиционных демократических установок, их близости к областникам Томск теряет фактический статус центра сибирских кадетов, который переходит к Омску. Расхождения между большинством кадетов и областниками существовали не только по вопросу об автономии Сибири, но и по национальному вопросу.[265]

Даже в Сибири идеи областников нашли поддержку далеко не везде. Еще до съезда против них выступила Омская городская дума, в которой преобладали кадеты. А ряд общественных организаций Дальнего Востока стали выступать за его автономию отдельно от Сибири. Используя этот факт, все тот же И. А. Некрасов задался вопросом: где пределы федеративного дробления, которое может перерасти в цепную реакцию? Поддержавший его кадет Е. П. Березовский на съезде заявил, что в условиях «сплошной территории и многообразия народностей, ее населяющих»[266] единая сибирская автономия представляется проблемной, поэтому надо либо вообще отказаться от нее, либо придется устраивать не одну, а по крайней мере три автономии (западносибирскую, восточносибирскую и дальневосточную), с учетом разнообразия этнических и социально-экономических условий (т. е. примерно то же, о чем говорил еще весной 1917 г. на Сибирской кадетской конференции В. А. Жардецкий).

Против областников выступило и сибирское казачество, что само по себе представляет интересный факт и отдельную тему. В отличие от таких крупных казачьих войск Европейской России, как Донское и Кубанское, в которых были достаточно сильны автономистские настроения, сибирские казаки не разделяли их. Возможно, в силу меньшей численности и территориальной близости к Омску – в то время крупнейшему центру Западной Сибири, цитадели сибирской буржуазии. А буржуазия, как уже говорилось, никогда не разделяла идей областников из экономических соображений. В противоположность интеллигентскому Томску, буржуазно-чиновничий и армейский Омск был враждебен им. Не случайно и то, что выразителями этих настроений казачества выступили именно кадеты: на съезде упомянутый кадетский делегат от Сибирского казачьего войска полковник Е. П. Березовский сказал: «Сибирское казачество дало эту землю (России – В. Х.) и оберегало ее и теперь считает своей обязанностью сберечь российскую государственность, сберечь это огромное достояние для русского народа, чтобы оно и впредь у него осталось, чтобы он смог излишки населения перебросить сюда и приложить здесь свой труд к неисчерпаемым богатствам. Русское население Сибири, которое здесь давно укоренилось, должно помнить, что оно плоть от плоти русского народа, и если оно здесь, найдя простор, скорее достигло благосостояния, то оно не должно забывать своей кровной связи с остальным русским народом и поэтому должно быть крайне осторожно во всех попытках разрешения вопроса государственного устройства, где возможно уклонение от государственного единства».[267] В свою очередь, «народы Сибири, еще не вполне развившиеся…, должны помнить, что если бы они вздумали отколоться от Российского государства, то им грозит гибель».[268] Говоря о стремлении радикальной части либералов и демократов «облагодетельствовать» свой народ западными формами политического общежития, не считаясь с его традициями, Березовский высказал такую мысль: «Нельзя народу навязывать формы государственного устройства, может быть, совершенные, но не отвечающие его потребностям, ему еще непонятные даже».[269] В заключение он огласил резолюцию II войскового съезда сибирского казачества против автономии Сибири.

Выступления кадетов на съезде вызвали бурю возмущения эсеровского и проэсеровского большинства. В итоге оно победило своей численностью.

В отношении местного самоуправления и судебной системы программа кадетов повторяла прежние положения об упразднении института земских (в Сибири – крестьянских) начальников и волостных судов, носивших сословный характер.[270] Вместе с тем, уже в августе 1917 г. на созванном правительством совещании по вопросам местного самоуправления, под влиянием нарастающей анархии, кадеты вопреки собственной программе выступали за усиление власти назначенных комиссаров Временного правительства на местах. В то время как эсеры и меньшевики полагали ограничить функции комиссаров надзором за органами самоуправления, кадеты отстаивали полномасштабное управление сверху, по примеру дореволюционных губернаторов, аргументируя необходимость централизации критическим положением государства в обстановке войны.[271]

Во внешней политике кадеты, следуя резолюциям VII и VIII партийных съездов,[272] оставались неутомимыми пропагандистами войны до победного конца, агитировали население подписываться на «заем свободы» Временному правительству на военные нужды, боролись как с большевистскими лозунгами сепаратного мира, так и с выдвинутым революционной демократией лозунгом «мира без аннексий и контрибуций». В этой связи особую тревогу вызывало разложение армии. «Наш враг, – писала «Сибирская речь», – сумел под личиной братания и жирных поцелуев усыпить бдительность и деятельность нашей армии… Вопиющий факт нашей измены демократической Европе (союзникам по Антанте – В. Х.)… находит объяснение не только в гнусности ленинской пропаганды, но и в доверчивости малосознательного русского солдата». Призывая народ не верить заявлениям, будто «немецкий пролетариат против войны», газета добавляла: «Немецкий пролетариат давно уже стал на точку зрения своей империалистической буржуазии и своего обожаемого монарха Вильгельма».[273]