Национальная идея и адмирал Колчак - Хандорин Владимир Геннадьевич - Страница 16

Все либералы единодушно выступали за Временное правительство как единственный источник власти в стране до Учредительного собрания, против «двоевластия» с Советами. Красноярский военно-промышленный комитет в обращении к рабочим заявлял даже, вопреки действительности, что в правительстве отныне представлены «все трудящиеся классы».[233] Бийская кадетская группа в воззвании к населению призывала всемерно поддержать правительство, говоря, что иначе «новорожденная свобода будет задушена, вся Россия вновь закована в кандалы».[234] Кадеты разных регионов Сибири называли Временное правительство «единственным в настоящий момент законодателем и распорядителем земли Русской» (Барнаул), «верным слугой народа» (Тюмень), правительством «всенародного доверия» (Иркутск), выражали ему «глубокую признательность за революционные действия» (Омск).[235]

Вот как популярно излагались в сжатой форме основные положения политической программы партии газетой омских кадетов «Сибирская речь»:

«Основные права граждан: равенство всех перед законом, свобода вероисповедания и слова, право устраивать публичные собрания, составлять союзы и общества, право петиций, неприкосновенность личности и жилища, свобода передвижения. Никто не может быть подвергнут преследованию иначе, как на основании закона и установленным судом. Всем населяющим государство народностям предоставляется право свободного культурного самоуправления.

Государственный строй: Россия должна быть демократической парламентарной республикой… Во главе исполнительной власти должен стоять президент республики, избираемый народным представительством… Народные представители избираются всеобщей, равной, прямой и тайной подачей голосов, без различия вероисповеданий, национальности и пола.[236]

Местное самоуправление… должно быть распространено на все Российское государство…» и основано на тех же условиях, с правом образования земских союзов и расширением полномочий, помимо вопросов, во всех странах составляющих исключительную прерогативу центральной власти (подразумевались внешняя политика, оборона, госбезопасность и т. п.).

Народное просвещение должно быть децентрализовано, с обеспечением «свободы частной и общественной инициативы в открытии учебных заведений». Предусматривались «уничтожение всех стеснений при поступлении в школу, связанных с полом, происхождением и религией», «полная автономия и свобода преподавания в высших школах».[237]

Вопрос о реформе избирательной системы был конкретизирован VIII съездом кадетской партии 9–12 мая 1917 г. в Петрограде. Съезд принял решение о выборах в Учредительное собрание по пропорциональной (а не мажоритарной) системе, а также о создании соединенного комитета членов Госдумы всех 4 созывов для обеспечения представительной поддержки правительству (до созыва Учредительного собрания). С учетом произошедших в стране перемен, съезд принял новую редакцию программы партии: в нее были внесены принятые VII и VIII съездами изменения по вопросам о власти и по национальному вопросу[238] (см. ниже).

После Февраля уже ни одна партия не оспаривала лозунг всеобщего и равного избирательного права – один из краеугольных камней кадетской программы со дня основания партии. Дебаты развернулись по частным вопросам. Социалистические партии и особенно большевики отстаивали снижение возрастного ценза избирателей, будучи заинтересованы в поддержке радикальной молодежи. Кадеты, наоборот, выступали за сохранение высокого возрастного ценза, как необходимого для достижения гражданской зрелости. В итоге комиссия Временного правительства под председательством кадета Ф. Ф. Кокошкина разработала компромиссный проект, по которому возрастной ценз устанавливался в 20 лет для гражданского населения и 18 – для военнослужащих (изначально кадеты предлагали 21 год для всех). По проекту избирательных прав лишались дезертиры.[239] Протест Советов вызвало демократичное предложение кадетов оставить избирательные права членам бывшей императорской фамилии Романовых, и они были вынуждены снять этот пункт.[240]

В рамках демократизации государственного строя поднимались вопросы о децентрализации управления, и в частности – об автономии Сибири, давно муссировавшийся сибирскими областниками. Уже в начале марта 1917 г. они предложили созвать Сибирскую областную думу. Омский коалиционный комитет предложил схему ее организации: всеобщие, равные, прямые и тайные выборы, с обязательным представительством от крестьянского съезда и от коалиционных комитетов городов.[241] Один из лидеров областников В. М. Крутовский торжественно заявил: «При обновленном строе Сибирь явится уже не штрафной колонией, а свободной равноправной частью Российской федерации».[242]

Вопрос об автономии Сибири стал темой бурного обсуждения Сибирской областной конференции кадетской партии 30 апреля – 2 мая 1917 г. в Томске, на которую съехались делегаты из Омска, Томска, Иркутска, Красноярска, Барнаула, Енисейска, Бийска и Ачинска. Делегаты от Восточной Сибири выступали солидарно с областниками за преобразование России в федерацию (так, красноярский делегат А. Кузнецов выступил за вхождение в состав федерации по отдельности Западной и Восточной Сибири), делегаты от Западной Сибири предлагали ограничиться умеренной автономией Сибири. Особенно резко критиковали «затею» областников омские кадеты во главе с В. А. Жардецким, уже тогда обозначившие собой правое крыло партии в Сибири. В конце концов большинством голосов конференция поддержала лозунг умеренной автономии Сибири (по докладам А. Еселевича и И. Некрасова) и созыв Сибирской областной думы.[243]

Против выступил Омский комитет партии. Лидер омских кадетов В. А. Жардецкий заявил, что для автономии нужны такие особенности политического и национального уклада, какими Сибирь не обладает, поэтому «не может быть и речи о федеративном устройстве Сибири». К тому же, настаивал Жардецкий, Сибирь неоднородна по своим экономико-географическим особенностям, в ней можно выделить 3 части: Западную (Тобольская и Томская губернии и Акмолинская область), «Срединную» (Енисейская губерния) и Восточную (Иркутская губерния и Якутия), для каждой из которых (но не для Сибири в целом) возможна (но не обязательна) лишь «культурно-хозяйственная автономия», но «Сибирская областная дума с правами местного законодательства должна быть отвергнута». Веско прозвучал аргумент поддержавшего его кадета Катанаева о том, что областнические мечтания могли иметь резон до тех пор, пока Сибирь не имела современных средств связи с Россией. После же постройки Транссибирской магистрали Сибирь стала экономически и культурно неотделимой от России, а потому идея федерации является утопией.

Жардецкий и Катанаев выступили и против притязаний Томска на роль центра Сибири, указав, что он мог считаться таким до прокладки Великой Сибирской магистрали, обошедшей его стороной, после чего ведущим экономическим центром Западной Сибири стал Омск. Жардецкий со свойственной ему резкостью заявил, что к Томску «нет никакого тяготения со стороны других городов Западной Сибири, он представляет город культурно беспомощный, заброшенный в стороне». В этих выступлениях отразилось соперничество между двумя фактическими центрами Западной Сибири – старым и новым.

Такая позиция наиболее активной группы сибирских кадетов привела их к разрыву с областниками, цитаделью которых был Томск. Томская «Сибирская жизнь» напечатала большую статью «патриарха» областников Г. Н. Потанина под саркастическим названием «Акакий Акакиевич об областной Сибирской думе», страстно защищавшую идею автономии Сибири и называвшую Омск за его протест делу «возрождения» Сибири «военно-чиновничьим… городом Акакиев Акакиевичей… без базы, без фундамента, без своей народной массы…, вымуштрованным дисциплиной и традицией».[244]