Национальная идея и адмирал Колчак - Хандорин Владимир Геннадьевич - Страница 13

Напротив, октябристы полностью одобряли репрессии против революционеров, именуя их фанатиками антинаучных утопий, «красными врагами Отечества» и «анархистами». К черносотенцам, наоборот, относились терпимо, осуждая лишь их погромную тактику и крайний антисемитизм. В свою очередь, «Союз русского народа» оценивал октябристов как потенциальных союзников, отзываясь о них как о «единственной в России строго конституционной и в то же время монархической партии».[186] Местами их связывали тесные контакты.

До Первой мировой войны взаимодействие между двумя ветвями российского либерализма – октябристами и кадетами – практически отсутствовало. Первые упрекали вторых в популизме, недостатке патриотизма и заигрывании с социалистами. Кадеты отвечали им обвинениями в дружбе с реакцией и классовой ограниченности. Сибирские кадеты и их лидер Н. В. Некрасов, в отличие от руководства партии, считавшего возможными технические контакты с октябристами, относились даже к таким контактам отрицательно.

В целом кадеты в Сибири проявляли значительно большую политическую активность, чем октябристы.

В годы Первой мировой войны объединивший всех либералов лозунг «Война до победного конца», а затем политический кризис и окончательное падение авторитета династии и правительства впервые сблизили кадетов и октябристов и создали почву для сотрудничества в рамках оппозиционного «Прогрессивного блока», завоевавшего большинство в Госдуме. Все сибирские кадеты – депутаты Думы и члены Государственного совета – вошли в состав блока, а Н. В. Некрасов – в его руководящее бюро и в список намеченного блоком «правительства доверия». Но и тогда они нередко проявляли себя «левее» общей партийной линии.

Несколько сблизились кадеты и с буржуазией, от которой ранее дистанцировались. Данный факт с удовлетворением констатировал идеолог московской буржуазии П. П. Рябушинский: «Исторический момент, который мы переживаем, как нельзя ярче выявил несостоятельность застарелой тенденции русского интеллигентного общества отмежевывать себя от торгово-промышленных классов – тенденции, давно уже ставшей вредной и глубоко консервативной».[187] Отчасти это было связано и с ростом оппозиционности в самих предпринимательских кругах, наблюдавшейся с 1910 г. С 1915 г. кадеты входили в состав организованных буржуазией военно-промышленных комитетов («вопромов»). Можно согласиться, что Первая мировая война способствовала консолидации русской буржуазии.[188] Но от прямого лоббирования ее корпоративных интересов кадеты по-прежнему уклонялись.[189] Общие настроения либералов в предшествовавшие революции месяцы отразил в своем дневнике будущий идеолог сибирских кадетов Н. В. Устрялов: «Кабинет бессилен, царь слаб, бестолков и безволен, царица больна религиозным помешательством, Россией правят пройдохи, темные проходимцы, безграмотные мужики и Бог знает кто… Живем прямо-таки как на вулкане, вот-вот ожидая извержения. Уже слышны подземные удары, уже колеблется почва».[190]

В целом до революции размежевание между классическими либералами (октябристами) и радикальными неолибералами (кадетами) было вполне четким. Тяготевшее к союзу с первыми правое крыло кадетов, возглавляемое П. Б. Струве (до его выхода из партии в 1915 г.), было гораздо слабее полусоциалистического левого крыла во главе с Н. В. Некрасовым, при общем господстве милюковского центра, позиции которого были ближе к левым. Несомненно, раскол российского либерализма на кадетизм и октябризм до 1917 г. стал одной из причин его исторической трагедии.

Можно согласиться, что, не отличаясь радикально от кадетов Европейской России по социальному составу и общим программным установкам, сибирские кадеты накануне революции и отчасти еще в 1917 г. выделялись более «левой» тактикой[191] (лишь их взгляды на земельный вопрос были более умеренными, что объяснялось отсутствием в Сибири помещиков и характерного для Европейской России крестьянского малоземелья). Тем более показательна их эволюция «вправо» в дальнейшем.

Глава 2. Послефевральские сдвиги

После падения монархии Союз 17 октября, как и другие монархические партии, распался. Все либералы консолидировались вокруг кадетов, к которым примкнули и многие бывшие октябристы. Первые месяцы после Февраля 1917 г. стали пиком влияния кадетской партии.

Последняя в новых условиях резко активизировала деятельность. «В настоящее время, – заявил на организационном собрании томских кадетов в марте 1917 г. профессор С. П. Мокринский, – каждый гражданин должен вступить в какую-либо партию. Политическая жизнь вне партий невозможна. Задачи Партии народной свободы – подготовить выборы Учредительного собрания и провести туда как можно большее число своих кандидатов».[192]

О возросшей активности кадетов говорит тот факт, что за один 1917 г. состоялось 4 общероссийских съезда партии (с VII по X). Несоизмеримы влияние и численность кадетов накануне Февраля и к моменту Октябрьского переворота. В феврале 1917 г. в Сибири сохранялось всего 3 партийных организации – в Томске, Иркутске и Красноярске (для сравнения: во время революционных событий 1905–1907 гг. – 17), да и те практически бездействовали, а октябристские фактически прекратили существование.[193] Сибирские предприниматели группировались в основном вокруг внепартийных деловых организаций – военно-промышленных и биржевых комитетов, Всероссийского союза городов. К концу же 1917 г. организации кадетов в Сибири распространились на все губернские и областные (кроме Якутска) и некоторые уездные города, начали создаваться объединенные региональные комитеты партии. Накануне Октября кадетские комитеты действовали в 7 губернских и областных[194] и в 16 уездных городах (не исключено, что это неполный перечень, ибо документация сохранилась отрывочно).[195] Это значительно превышало количество кадетских организаций в Сибири во время событий 1905–1907 гг., до 1917 г. бывшее максимальным. Именно в 1917 г. здесь сложилось большинство организаций партии, действовавших до окончательного установления советской власти в конце 1919 – начале 1920 г. (см. приложение II). Правда, активность большинства из них ограничивалась работой в прессе и предвыборными кампаниями. Как вспоминал позднее заместитель председателя Тюменского комитета партии, кооператор Н. И. Беседных, местная кадетская группа «никакой практической работы не провела, с центром конституционных демократов организационно связана не была и прекратила свое существование к Октябрьской революции».[196]

Демократическая революция чрезвычайно оживила деятельность интеллектуальной элиты, и в частности, вузовской интеллигенции. В марте 1917 г. новый министр народного просвещения Мануйлов дал распоряжение о «беспрепятственном приеме в учебные заведения… бывших учащихся, понесших наказания по политическим и религиозным делам», и о запрещении требовать от абитуриентов ранее обязательные полицейские свидетельства о благонадежности, а затем – о восстановлении в правах «устраненных при прежнем режиме за политическую деятельность лиц педагогического персонала».[197] В соответствии с этим, Совет Томского технологического института 30 марта пригласил обратно уволенных ранее по политическим мотивам либеральных профессоров В. А. Обручева, Н. М. Кижнера, Ф. Э. Молина, Б. В. Казанского, М. П. Рыбалкина и М. Е. Янишевского.[198]