Что ответить дарвинисту? Часть II - Рухленко Илья - Страница 31

И наконец, в четвертых – если бы мы всё-таки отыскали в природе такой пример, где и нужное давление естественного отбора было бы установлено, и признак вышел бы за границы наблюдаемой изменчивости… то и в этом случае всегда останется возможность, что данный признак, на самом деле, никуда не «вышел», а просто реализовалась скрытая изменчивость, которая всегда имелась у этого вида.

А как же тогда строго доказать реальность предложенного механизма эволюции «случайные мутации + естественный отбор»? А никак не доказать. На современном этапе развития биологии (до того, как мы научимся понимать, что конкретно записано в геномах биологических видов) – никак не доказать. Имеется в виду, конечно, строгое доказательство.

Поэтому вместо строгих доказательств остаются только косвенные свидетельства (непонятно какой) «наблюдаемой эволюции», от которых при внимательном рассмотрении тоже мало что остаётся (см. выше). Это и есть та самая эмпирическая пустота современной теории эволюции, о которой я говорил выше. Как в сказке Андерсена про голого короля. И сегодня (как и 150 лет назад) в справедливость дарвиновских механизмов эволюции нам остаётся пока только верить (или не верить).

Однако как только Вы всё это озвучите верующему дарвинисту, «эмпирическая пустота» теории эволюции сразу же наполнится «скрежетом зубовным» – возмущенными репликами, недовольным ропотом (или писком) верующего дарвиниста. Дарвинист обязательно скажет Вам, что:

– Ваши критерии «строго доказанного примера» – чересчур строгие, а на самом деле, и так всё ясно (что там всё происходило именно под действием естественного отбора)!

Или что:

– Тезис о скрытой изменчивости – демагогический, приводящий к принципиальной невозможности доказательства справедливости механизма случайных мутаций.

На этот возмущенный «скрежет зубовный» Вам надо реагировать спокойно. Отвечайте следующее (и стойте на этом):

1. «Критерии строго доказанного примера» – отнюдь не строгие, а совершенно нормальные для любого научного исследования (в любой другой области, кроме дарвинизма).

2. Тезис о скрытой изменчивости, действительно, переводит дарвинизм в непроверяемую область (на современном уровне развития биологии). То есть, в область веры и теоретических предпочтений. Однако такая ситуация совсем не редка в науке. В науке сплошь и рядом складываются ситуации, когда ту или иную гипотезу невозможно проверить в существующих условиях (по самым разным причинам). И никто от этого почему-то не впадает в истерику. Такие вещи воспринимаются спокойно.

3. И наконец, даже без всякой скрытой изменчивости – теория естественного отбора в эмпирическом плане все равно представляет из себя практически пустоту.

5. Опять «эволюция» у гуппи

В заключение представлю еще один (типичный) пример эмпирической пустоты современной теории эволюции. Это классический (наиболее распространенный) случай, когда за эволюцию выдается обычное колебание признака в рамках внутривидовой изменчивости.

Понятно, что подобные недоразумения встречаются не только в публикациях про ящериц, но и в статьях, посвященных «эволюции» других биологических таксонов. Именно такое очередное недоразумение было опубликовано в уже достаточно старом исследовании про гуппи, «эволюционировавших на водопаде» (Reznick et al., 1997). Рассматриваю это исследование только потому, что его результаты тоже каким-то образом сумели просочиться в список тех самых 12.5 примеров «строго установленной эволюции», которыми пользуются дарвинисты в пропаганде своего «единственно верного учения».[39]

Если кратко, в этой работе авторы рассказывают о том, что в популяциях гуппи, подверженных сильному хищническому давлению, время достижения самцами и самками гуппи половозрелости – меньше, чем в популяциях, где хищническое давление является низким. То есть, в тех популяциях, где эти рыбки подвергаются повышенному риску хищничества, они «созревают» раньше, чем в популяциях с низким давлением хищников. Точно так же и размер особей, достигших половозрелости, в популяциях гуппи с высоким хищническим давлением – меньше, чем в популяциях гуппи с низким хищническим давлением. Скорее всего, эти параметры связаны. То есть, средний размер тела вступающих в размножение гуппи меньше именно потому, что рыбки вынуждены созревать раньше.

Понятно, что там, где рыбки каждую минуту рискуют быть съеденными до размножения, становится выгодным созреть как можно раньше, чтобы успеть размножиться до того, как тебя съедят.

И вот авторы исследования нашли такие места в природных местообитаниях гуппи, которые различались степенью хищнического давления. Они нашли участки реки, разделенные водопадами, где в нижней части (под водопадом) гуппи обитали совместно с хищной цихлидой Crenicichla alta. А также с другими видами хищных цихлид и еще c хищными представителями семейства харациновых. Некоторые из этих видов (в том числе, и озвученная Crenicichla alta) предпочитают охотиться на любых взрослых гуппи обоих полов без разбора.

А вот в верхней части (над водопадом) живет только цихлида Rivulus hartii, которая является всеядной, и лишь иногда охотится на гуппи. Поэтому данный участок реки можно считать участком с низким хищническим давлением (для гуппи).

Авторы исследования нашли такие места (над водопадом), где гуппи вообще отсутствовали. И пересадили туда группу гуппи из-под водопада. То есть, исследователи пересадили гуппи из участков с высоким хищническим давлением в участки с исходно низким хищническим давлением. И потом в течение 11 лет наблюдали за изменениями, происходившими в популяциях гуппи «над водопадами».

О результатах этих наблюдений авторы доложили в той самой статье, про которую здесь идет речь (Reznick et al., 1997). В этой статье авторы утверждают, что они обнаружили эволюцию гуппи под действием естественного отбора. На основании того, что гуппи «над водопадом» на реке Aripo стали теперь (спустя 11 лет) достигать половой зрелости примерно на 9-20% позже того исходного значения, которое наблюдалось «под водопадом». Примерно в рамках таких же значений (13–17%) увеличилась и масса самцов и самок, впервые вступающих в размножение «над водопадом», по сравнению с массой самцов и самок, впервые вступающих в размножение «под водопадом».

На втором опытном участке, на реке El Cedro, спустя 7.5 лет после переселения, время достижения половозрелости «над водопадом» тоже увеличилось (примерно на 4-11%), и рыбки, впервые вступающие в размножение, тоже стали тяжелее (на 4–7%).[40]

Отсюда авторы почему-то сделали вывод, что гуппи эволюционировали под действием соответствующего естественного отбора. Правда, не очень понятно, на что конкретно здесь «давил» естественный отбор?

Ведь можно теоретически рассудить, что быстрое достижение половозрелости – лучше в любом случае, независимо от присутствия или отсутствия хищников. Потому что фактор времени работает против этих рыбок в любом случае. Помимо хищников, рыбки могут заболеть инфекционными заболеваниями, или даже просто травмироваться. Поэтому тянуть с размножением (в рамках дарвиновских представлений о природе) вряд ли стоит.

Однако на подобные теоретические рассуждения столь же теоретически можно возразить, что повышенный размер особей, вступающих в первое размножение, может быть, благотворно сказывается на дальнейшей продолжительности их жизни, и как следствие, на всё том же размножении (плодовитости) этой рыбки.