Что ответить дарвинисту? Часть I - Рухленко Илья - Страница 25

Более того, авторы предыдущей работы (Walsh & Gilbert, 1995) по совокупности морфологических признаков сделали вывод о родстве всего рода Prietella к роду Noturus (еще одному роду из этого семейства). А вот генетические исследования озвучили уже другие родственные роды: Ameiurus и Ictalurus (Wilcox et al., 2004).

Интересно, что авторы генетического исследования (Wilcox et al., 2004) признают сильную морфологическую близость видов P. phreatophila и P. lundbergi. Но предлагают считать эту близость результатом конвергенции. То есть, результатом независимой эволюции, которая, тем не менее, привела к очень сходным биологическим формам.

Однако конвергенцию (независимое приобретение морфологического сходства) в рамках дарвинизма объясняют давлением одинаковых условий среды. Но в нашем случае так можно объяснить только часть общих признаков обсуждаемых сомов. А с другими морфологическими признаками, которые у этих видов тоже общие, но не связаны с пещерными условиями, так и остаётся непонятно, что делать.[53]

В своё оправдание авторы «генетической» работы отмечают (Wilcox et al., 2004):

Здесь авторы работы намекают еще на одно интересное обстоятельство. Дело в том, что ареалы этих двух пещерных сомиков – географически разнесены друг от друга на очень значительное (по меркам пещерных видов) расстояние. Между крайними точками этих ареалов пролегает, как минимум, 600 км засушливой территории. Причем подземные ареалы этих сомиков относятся к бассейнам разных рек, которые разделены между собой горным массивом (Walsh & Gilbert, 1995). Поэтому представить себе, каким образом эти виды пещерных сомиков (или общий пещерный предок этих сомиков) попали в те подземные комплексы, в которых они обитают сейчас – очень трудно. Этот факт представляет собой определенную биогеографическую загадку, над которой раздумывают авторы сразу трех работ, посвященных этим рыбкам (Walsh & Gilbert, 1995; Hendrickson et al., 2001; Wilcox et al., 2004).

Вот поэтому авторы работы (Wilcox et al., 2004) и пишут (см. цитату выше) о том, что генетические факты противоречат морфологическим фактам, но зато становится менее загадочным географическое распространение этих видов рыб (поскольку генетические факты указывают на их независимое происхождение).

Таким образом, здесь переплетаются в узел разные группы фактов, конфликтующие между собой – морфологические, генетические и биогеографические.

Но зачем мы сейчас копаемся в таких мелочах, как генетические и биогеографические странности двух несчастных видов сомиков? В конце концов, не все ли равно, происходят эти сомики от общего предка (на что указывает их морфология) или от разных предков, относившихся к разным родам этого же семейства (как показало генетическое исследование).

Еще раз повторюсь – нет, такие примеры, наоборот, очень интересны. Например, свидетели Дарвина постоянно рассказывают о том, что в результате генетических исследований, наиболее близкими к роду человек (Homo) в генетическом плане оказались обезьяны из рода шимпанзе (Pan). Но, как известно, род шимпанзе содержит два разных вида этих обезьян: обыкновенный шимпанзе (Pan troglodytes) и карликовый шимпанзе (Pan paniscus).

И вот интересно, что было бы, если бы в результате генетических исследований вдруг выяснилось, что озвученные виды шимпанзе произошли совсем не от какого-то общего предка, а один вид шимпанзе (Pan troglodytes) произошел, например, от гориллы (Gorilla), в то время как другой вид шимпанзе (Pan paniscus) – произошел, допустим, от человека (Homo)? При этом явное морфологическое сходство между двумя видами шимпанзе было бы предложено считать результатом конвергенции, то есть результатом независимой эволюции в сходных условиях.

Давайте посмотрим на эту картину (Рис. 21):

https://goo.gl/PscJnq

Рисунок 21. Слева-направо: горилла, обыкновенный шимпанзе, карликовый шимпанзе (бонобо), человек.

Интересно, что бы сказали о подобных «генетических доказательствах родства» сами свидетели Дарвина? И куда бы они послали подобные «результаты генетических исследований»?

Кстати, конфликтующие факты в вопросе о «ближайших эволюционных родственниках человека», действительно, имеются. Молекулярно-генетические исследования четко указывают на шимпанзе в качестве «ближайшего родственника». То есть, генетически, шимпанзе ближе к человеку, чем например, к горилле. В то время как по комплексу морфологических признаков человек оказывается наиболее удаленным от всех человекообразных обезьян в целом: и от шимпанзе, и от гориллы, и от орангутана (Gura, 2000).[54]

Еще один аналогичный пример конфликта генетических и морфологических фактов на уровне разных родов и видов. Как известно, сегодня к роду Пантера (Panthera) специалисты относят следующих крупнейших представителей семейства кошачьих: лев, тигр, леопард и ягуар. Эти виды крупных кошек морфологически довольно близки друг к другу. Интересно, что черепа льва и тигра (крупнейших представителей рода Panthera) вообще трудно отличимы друг на друга.

Помимо льва, леопарда и тигра, сегодня в Старом Свете обитает еще одна крупная кошка – снежный барс (Uncia uncia). Видимо, из-за его крупных размеров, первоначально зоологи отнесли снежного барса тоже к роду пантер. Но потом разобрались, и выделили эту кошку в отдельный род (Uncia). Потому что, несмотря на сходство в размерах, морфологически и экологически (а также поведением), снежный барс серьезно отличается от всех современных представителей рода Panthera. Например, по строению черепа снежный барс отличается от всех видов рода Panthera больше, чем все они между собой в любой комбинации (Гептнер, Слудский, 1972). Более того, целый ряд морфологических и поведенческих признаков сближает снежного барса с мелкими кошками рода Felis (Гептнер, Слудский, 1972). То есть, снежный барс (род Uncia) является как бы «переходным» таксоном между крупными и мелкими кошками.

Казалось бы, если снежный барс заметно отличается от представителей рода пантер морфологически, экологически и этологически, то это означает, что он прошел больший путь независимой эволюции (по сравнению с эволюцией разных видов рода пантер от их общего предка). Следовательно, генетически, снежный барс тоже должен отличаться от пантер несколько больше, чем они друг от друга.

Однако филогенетические исследования опять преподнесли сюрприз. После их проведения оказалось, что генетически, снежный барс настолько близок к разным представителям рода Panthera, что его следует располагать прямо в их рядах. То есть, генетически, снежный барс является пантерой.

В связи с таким сюрпризом, начались серьезные попытки «впихнуть» снежного барса обратно в род пантер. Но поскольку снежный барс заметно отличается от любого другого представителя этого рода целым рядом признаков, часть специалистов пока упорно сопротивляются подобным «попыткам изнасилования» системы классификации кошек.[55]

И такие вещи (еще раз) творятся на уровне разных родов и видов, где казалось бы, всё должно быть наиболее ясно.