Волчья песнь (СИ) - Верещагин Олег Николаевич - Страница 56

- Лицо у вас такое, мой король, - сказал Горька серьёзно,

- Как будто нету в этой жизни больше

Ни радости, ни счастья, ни надежды.

В чём дело? Мне откройтесь -

Глядишь, и вам немного полегчает!

Случилось что?

Дурной приснился сон?

Любимый пёс подох?

Иль, может, слуа (1.),

Крича и воя, в рог трубя,

Промчались нынче тут,

Над замком нашим?

Сашка невольно улыбнулся:

- Пустяк, Джифро.

Клянусь, в порядке всё, - отвечал он словами из той же пьесы (2.). - Ты что, меня искал?

1.В мифологии гэлов - призраки погибших воинов. В бурные ночи они мчатся над землёй и по земле, сражаясь друг с другом для забавы. Иногда их стрелы случайно поражают людей и животных. Если слуа что-то требуют от человека - то нужно иметь огромное мужество для того, чтобы им отказать, зато отказавший им приобретает их расположение и может рассчитывать на помощь. 2.Речь идёт о пьесе англосаксонского драматурга-историка и офицера времён Серых Войн Дж.С.Колвилла. Пьеса "Королевский камень", акт I, сцена 2. Очевидно, текст её был в одной из когда-то найденных Лесными Псами книг.

- Да вроде того, - Горька прошёлся по плите и указал на место напротив Сашки. - Сяду?

- Садись... Всё беспокоишься обо мне? - Сашка вытянул ноги. - Ты ещё в детстве за мной присматривал. Помнишь, как моя мама просила тебя - младшего! - приглядеть за мной?

- Плохо помню, - признался Горька. - Да и ты с тех пор сильно изменился. Сейчас-то ты едва ли нуждаешься в опеке.

- Да... Но я бы отказался от своей самостоятельности... в обмен на то, чтобы вернуть прошлое. И тем не менее - ты и сейчас беспокоишься обо мне... почти как старший брат.

- Желание уединиться иногда приводит к тому, что возникает... ну... иное желание. Особенно когда у человека остаётся так мало якорей, которыми он держится за жизнь, как у... - Горька замялся, но Сашка без обиды договорил:

- ...у меня?

- Как у тебя, - согласился Горька. Они с Сашкой могли говорить без околичностей.

- Не беспокойся, себя я не убью, - ухмыльнулся Сашка. - Особенно сейчас. Мне очень хочется увидеть нашу победу.

- Скажи, а были моменты, когда ты не верил в неё? - Горька оседлал плиту, чтобы посмотреть на заходящую Одиночку.

- Почти всё время я не думал о ней, - уточнил Сашка. - Трудно было представить себе мир за пределами конкретного дня и других людей - кроме нас. Ну и я просто старался убить как можно больше врагов, вот и всё.

- Знаешь, а я сегодня поймал себя на мысли, что мечтаю о будущем... - Горька оборвал себя и уже беззаботно спросил: - Слушай, поохотимся сегодня с волками? Мирко ещё когда явится - а девчонки наши обленились в корень.

- Давай, - согласился Сашка. - Разомнёмся. Пусть они там за нами забегут, когда решат идти.

- Ну, мы их всяко услышим... Смотри, как Одиночка садится.

Юноши надолго замолчали, глядя на быстро катящийся к горизонту и остывающий на глазах диск звезды. Верхушки деревьев покрыла позолота, вода в протоке вспыхнула живым пламенем...

- Когда я вижу такую красоту, - как-то нехотя сказал Сашка, не шевелясь и не мигая, - то я временами удивляюсь... себе... нам... вообще - всему... как там у Олмера?

На зелёной твоей груди

Зачарованно спят дубравы,

И медовы твои дожди,

И напоены мёдом травы...

- Это не его стихи (1.), - тихо поправил Горька. - Он просто их пел.

1.Стихи барда Рана.

- А я думал - Олмер... - нехотя и по-прежнему не шевелясь, сказал Сашка. - Давай помолчим, а?

- Давай, - и Горька, повернувшись к заходящей Одиночке, сорвал травинку, но в рот её так и не сунул - застыл, глядя на закат...

49.

- Ай, гадость! - скривившись, Бранка раздавила подошвой сапога мокрицу и тщательно вытерла ногу о траву. - Фу...

Упершись в колени ладонями, Галька заглядывала в полуобвалившуюся галерею.

- Если хочешь туда лезть - я с тобой не пойду, - решительно предупредила Бранка желание подружки. Тоненькая девушка, легко подтянувшись на уступе, вознесла себя на полуобвалившуюся лестницу. - Пойдём лучше наверху посмотрим.

- Может, там эти... бриллианты, - полушутя сказала, распрямляясь, Галя. Она поправила шнуровку куртки и так же ловко последовала за подругой.

- Мокрицы там, а не бриллианты, - фыркнула Бранка. - Надо было с собой винтовку взять.

- Мокриц стрелять?

- Ты шутишь, а я их боюсь до смерти, - надулась Бранка. - Нашлась тоже... непоколебимая... А-а-айи-и!

- Что, всё-таки мокрица? - насмешливо спросила Галька, поворачиваясь. Бранка, сидя по грудь в земле и кренделем раскинув руки, довольно мрачно, но уже спокойно поглядывала вокруг. - И куда же ты?

- Честно говоря - не знаю, - призналась Бранка. - Я висю. То есть, вишу. Тут узко, а дальше ничего нет под ногами.

- Скромней надо быть и бюст поменьше иметь, - нравоучительно заметила Галя, подавая подруге руку, - спокойно провалилась бы до дна.

- А откуда я знаю, что там? - логично возразила Бранка, выкарабкиваясь наружу. Головы девушек соприкоснулись над чёрной прохладной дырой, откуда повеяло неожиданно сухим воздухом.

Галька ударила по краю дыры и отскочила - выпал ещё больший кусок и стукнулся о дно не так уж глубоко. Дыра расширилась.

- Полезем? - почему-то шёпотом спросила Бранка.

- Я лично - полезу, - решительно сказала Галька, разматывая верёвку с плеча...

...Когда-то это, судя по всему, был опять же остаток древней крепости, над которой мьюри построили свою - пристройка к стене, погребённая под этой же обвалившейся стеной. Но крыша пристройки выдержала и была лишь пробита в паре мест. В одну из таких дыр, со временем затянувшуюся травой, и ухнула Бранка.

Мокриц, луж и прочей мерзости тут не было. Правда, по углам скрывалась масса отборных сачковых пауков, но девчонки были для них слишком крупной добычей.

- Я вот всегда думала, - глубокомысленно сказала Галька, отряхивая ладони о коленки, - чем пауки в таких местах питаются? Тут никакой добычи уже века три не было...

- Дурочками вроде нас, - мрачно сказала Бранка, озираясь. - Подождут, соберутся с духом - и набросятся толпой...

Помещение, куда они попали, вне всякого сомнения когда-то было самой обычной кухней. Тут находились две прочных печи со встроенными ёмкостями - в каждую из них можно было легко упрятать обеих девчонок (они подумали об этом одновременно и, хотя вслух ничего не сказали, им стало не по себе...), большой открытый очаг, в котором ещё лежали дрова, наконец - третья печь, очень широкая, раньше они никогда не видели таких у мьюри.

Бранка присела к очагу, деловито зачиркала огнивом, подложив под дрова трут, который всегда носила с собой. Снопы искр выхватывали из полутьмы чёткий профиль и пряди каштановых волос, по которым в такие секунды бежали огоньки.

- Задохнёмся, - предупредила Галька, звякая какой-то посудой. - Ух ты, мне эта печка нравится! Интересно, что в неё делали?!

- Мылись, - предположила Бранка (огонь никак не занимался). - Помнишь, мы читали про это?

- Не мылись мьюри в печках... О, я, кажется, догадалась! Тут хлеб пекли! Она и похожа на их старинные хлебные ямы, только вывернутая... ну, то есть, наоборот, не в землю, а наружу... ну, ты поняла.

- Может быть, - огонь наконец вспыхнул, и Бранка, отряхивая руки, подошла ближе. - А похоже, правда.

- Хочу хлеб испечь, - Галька вздохнула. - Сколько мы уже нормального чёрного не ели...

- А что для этого нужно? - заинтересовалась Бранка. - Я не помню вот.

- Нууууу... мука, дрожжи, соль... да и всё. А, нет, дрожжи. Или закваска.

- Может, тут есть мука? - Бранка огляделась, но Галька её удержала: