Волчья песнь (СИ) - Верещагин Олег Николаевич - Страница 10

- Топливопровод пробит! - не поворачиваясь, крикнул Мирко. В салон затягивало чёрный, приторно пахнущий дым. Галька дёргала рукоятями незнакомого пульта управления оружием; машину начало трясти и крутить в сторону от болота. - Сань, не дотяну! Не получается!

Сашка уже и сам видел - даже если и дотянут, то преследователи их расстреляют. Но совершенно неожиданно звёздчатая вспышка сверкнула слева по борту у того винтокрыла, который отрезал их от болота. Винтокрыл шарахнулся - и буквально врезался во вторую вспышку носом. Третья разорвалась под правым винтом, машину перевернуло через саму себя - и она тяжко рухнула вниз. В салоне невразумительно заорали, на все лады варьируя имя Димки. Но порадоваться толком никто не успел. Жуткий треск где-то позади заставил приборы практически отказать. Сашку вышвырнуло в салон, он успел услышать крик Мирко:

- Хвост горит!

Винтокрыл начало мотать - судорожно, неравномерно. Мирко сбросил скорость - машина начала падать. Увеличил - вновь пошла жуткая болтанка.

- Меня всегда на карусели тошнит, - сообщил Димка. - И я гранаты последние потратил.

Машка удерживала потерявшего сознание Дика. По борту стегнула ещё одна очередь, осколки металла, летя внутрь, ранили тех, кто не успел упасть на пол. Мирко, не переставая ругаться - в салоне было слышно - старался хоть как-то выправить винтокрыл, мотавшийся вдоль кромки болота. Вражеская машина заходила виражом на новую атаку.

- Эта дрянь нас расстреляет! - закричала, бледнея Люська. - Мирко! Мирко, да сажай же ты!

Её толком никто не понял за громом и грохотом. Бранка стояла на коленях у открытого бортового люка. Плечи её вдруг дёрнулись, девушка мгновенно перебросила затвор снайперки. "На что она рассчитывает... о?!"

Второй винтокрыл грузно завалился на борт. Фукнув, из двигателя повалил дымный огонь, машина потянула прочь, выплёвывая струи пламени.

- Падаем!!! - завопил Мирко.

* * *

Остатки винтокрыла дымились, наполовину уйдя в болото, метрах в сорока. Всё ещё не веря, что он жив, Сашка поднял голову. На него смотрело недоверчивое, перемазанное тиной и болотной грязью, недоверчивое лицо Горьки.

- Ну вот же ж... - с чувством сказал он. - Судя по тому, какие у тебя глаза - ты наделал в штаны? Не стесняйся, Сань, у меня - точно полные...

Друзья огляделись. Инертные тела, недвижно лежавшие тут и там в болоте, постепенно возвращались к жизни - как правило, сначала поднималась голова, потом - оружие, в конце - неуверенно и осторожно - всё остальное.

- Я всегда знал, что меня с вами убьют. - не открывая глаз, проникновенно сказал Мирко. - У меня перелом свода черепа, вывих правой коленной чашечки - любимой! - и разрыв сухожилий... оооооо, какие мукииии...

- Обезьяны! - заорал Горька, поднимаясь. Мирко вскочил немедленно - видимые его повреждения ограничивались рассечённым лбом. Бранка немедленно начала вытирать лицо друга головной повязкой. - Ага, - с удовлетворением продолжал Горька, - запрыгал, симулянт...

- Обрати внимание, Маш, - Сашка усмехнулся, - твоего Дика оккупировали.

В самом деле, раненый Дик висел на плече Гальки, которая обнимала его обеими руками.

- Ничего, - невозмутимо ответила Люська, - это Горьке за насмешки... Дик, ты как там?

Тот с немалым трудом улыбнулся:

- Если увидишь меня в обнимку с дурнушкой - вмешайся, это драка.

После этого он глубоко, обморочно побледнел и потерял сознание. Рана у него открылась ещё в полёте.

9.

Если бы в это время джаго, отказавшись от мысли уморить юркого врага голодом, выбросили десант на кромку болота - они бы повязали отряд голыми руками. Помимо синяков, порезов, ушибов, мелких ран, густо покрывавших всех участников "сумасшедшего побега", были и серьёзные повреждения.

Дика лихорадило, рана воспалилась, пуля сидела где-то внутри - верные признаки того, что пуля отравлена, как любили это делать джаго - землян с их могучим иммунитетом это редко убивало, но всегда осложняло лечение. У Мирко оказалось нешуточное сотрясение мозга - его почти непрерывно тошнило, он не мог даже сидеть.

У Нины в правом бедре застрял осколок брони.

Олмер довольно долго мялся, жалобно смотрел вокруг и вздыхал, пока не выяснилось, что "картечь" - две вылетевшие из борта заклёпки - попали ему в зад.

- Великие небеса, у парней талант какой-то - получать повреждения, - вздохнула Люська, когда всё это выяснилось. - Половина покалечилась.

- Что с ними делать-то? - Машка сидела рядом с Диком, держа ладонь у него на лбу и глядя на друзей отчаянными глазами. - Он бредит...

- Спокойно, - Сашка присел рядом, - сейчас займёмся. Всё будет нормально.

Мирко уложили в тень с холодным компрессом из водорослей на лбу. Бранка устроилась рядом, положив руку ему на плечо. Нина и Олмер дожидались своей очереди, потому что необходимо было в первую очередь заняться Диком.

Галя ушла за малиной и мхом. Аптечек у отряда давным-давно не было, но небольшой хирургический набор из немецкой стали сохранился - его берегли пуще боеприпасов и обуви. Машка поставила их кипятиться, привычно разведя бездымный костерок ножом и кремнём. Димка стащил с Дика лёгкую кожаную куртку.

- Придётся потерпеть, Дикки, - неожиданно ласково сказал Сашка. - Потерпишь молча?

Дик, как раз пришедший в себя, облизнул губы и чуть кивнул:

- Скорей только... плечо горит...

Вернулась Галя со мхом и листиками малины. Она принесла ещё и молодой подорожник, кто знает, где и как найденный на болоте. Горька распотрошил аккуратно охотничий патрон, высыпав зеленоватый порох на один из листьев подорожника.

- Всё готово? - отрывисто спросила Люська. - Подержите-ка его.

- Не надо, - ответил Дик. - Не хочу. Да я не буду дёргаться. Только Маш... ты меня за руку держи. а ты, Олмер, спой что-нибудь, если можно.

Он прикрыл глаза. Машка, сидевшая рядом, тут же взяла руку англосакса в свои ладони и сжала.

- Прощай, позабудь - и не обессудь,

А письма сожги, как мост.

Да будет мужественным твой путь,

Да будет он прям и прост! (1.) - раздался негромкий, суровый не по возрасту, голос Олмера.

1.Стихи И.Бродского. Один из тех многочисленных, увы, случаев, когда стихи недосягаемо выше автора.

Уверенным движением скальпеля девушка сделала небольшой, но глубокий надрез через вздувшуюся рану. Лицо Дика обсыпал пот, но он не издал ни звука и ни мускулом не двинул. Только открыл глаза и улыбнулся Машке - та ответила улыбкой, куда более жалкой, чем у Дика...

- Да будет во тьме для тебя гореть

Звёздная мишура,

Да будет надежда ладони греть

У твоего костра!

Сашка, сосредоточенно хмурясь, раздвинул края разреза. Люська точным движением пинцета извлекла из пузырящейся крови деформированную пулю, бросила её в сторону.

- Да будут метели, снега и дожди,

Да бешеный рёв огня!

Да будет удач у тебя впереди

Больше, чем у меня!

- Иглу.

- Очень больно? - кусая губы, спросила Машка. Дик покачал головой, улыбнулся:

- Нет.

Разрез Люська зашила аккуратными стежками биошёлка, потом присыпала порохом. Тут Дик не выдержал - зажмурился, уперся затылком в землю, выдохнул:

- А-а-ах-х...

- Тише, тише, родненький мой, дорогой мой, - Машка начала быстро целовать его лицо - закрытые дрожащие веки, плотно сжатые губы, мокрый лоб...

- Да будет могуч и прекрасен бой,

Кипящий в твоей груди.

Я счастлив за тех, которым с тобой,

Может быть, по пути!

Обложив зашитую рану мхом, девушка прикрыла её мятым подорожником и завязала головной повязкой Горьки.

- Всё. Дайте ему кипятка на малине и укутайте потеплей, - Люська перешла к Нине.