Русская зима (СИ) - Изверин Алексей - Страница 27

— Внимание по кораблю, объявляется предстартовая готовность. Пассажирам оставаться в своих каютах. Объявляется предстартовая готовность, пассажирам оставаться в своих каютах.

— Ну вот, ложимся… — Протянул я. — Леш, скоро летим?

— Скоро! — Лешка быстро скользнул на койку.

Ожили здоровенные двигатели.

По корпусу, по полу и стенам прошла легкая дрожь.

— Прогрев двигателей. — Прокомментировал Лешка.

Вибрация нарастала, и внезапно кончилась, сменившись ровным и мощным гулом.

— Быстро они, это уже на рабочий режим вышли. Новые движки, что ли?

Дверь в кубрик открылась, появилась худенькая маленькая девушка лет двадцати, в комбезе космонавта.

— Все пристегнуты, пассажиры? — Осведомилась она приятным низким голосом. — Все нормально?

— Какой у нас стюард зззззамечательный! — Приподнял голову Лешка. — Нормально, красавица! Но у меня что-то ремешки жмут… Не посмотришь?

— Перебьессси! — Хихикнула девушка, но все же прошлась около нас, подергала ремни, уделив особое внимание Лешке. — Ну вот, все в порядке. До Красноярска летите, эс-ка. экипаж желает вам счастливого полета!

Дверь за ней захлопнулась.

— Ну вот, я ж говорил. Теперь полкорабля будет на нас смотреть как медведь на елку… — Лешка заворочался, устраиваясь поудобнее. — Елкин свет, да что она так затянула-то?

И, минут через двадцать, новое объявление.

— Внимание по кораблю, объявляется стартовая готовность. Начат обратный отсчет. Десять! Девять! Восемь!

И быстро долгожданное уже.

— Старт.

Пол дрогнул.

Я просто физически ощутил, как громадный корабль отрывается от земли. Как он вздрогнул, как дрогнули и оторвались от опор посадочные «ноги», как раскаленная реактивная масса бьется в керамит покрытия. Как медленно начинает ползти вверх туша корабля, все набирая и набирая скорость.

— Есть отрыв.

Навалилась небольшая тяжесть.

— Вот, оторвались… — Снова сказал Лешка. — Сейчас будем набирать ускорение. И на орбиту.

Тяжесть нарастала. Корабль все набирал и набирал высоту, но отсюда не было видно ничего.

— Пять минут, полет нормальный. — Прошипела трансляция.

Корабль карабкался в небо долго и неторопливо. Перегрузки, вопреки моим ожиданиям, была вполне терпимой. На потолке мигала красная лампа, освещение тоже сдвинулось в красные края спектра.

— Леш, как думаешь, нам долго еще? — Спросила Ленка.

— Не знаю… Вроде бы должны уже половину пути пройти, сейчас идем через кольцо. Чувствуешь, как напрягается корабль?

В самом деле, вокруг снова появилась противная мелкая вибрация, а мои детекторы ощутили биение выводимых на полную мощность конвертеров. Электромагнитное излучение зашкаливало.

— Силовое поле сейчас включат… Наши детекторы должны засечь. Ребят, смотрите!

Я сначала не понял, куда смотреть. А потом система быстро показала мне картинку, как растет напряжение силовых полей, как некоторые излучения теряются в нем, а некоторые, наоборот, возбуждаются еще больше. Все в белом свете, ярком, как солнце.

Свет мигнул, и создался где-то далеко от нас. Через стены и корпус корабля мои приборы не добивали, еле-еле можно было увидеть схематично часть коридора за нами и соседних помещений.

— Сейчас через Кольцо пойдем. Корабль должен начать дергаться. Тут хорошие силовые поля, «Энтон» за это и любят.

Вибрация нарастала.

Энергетические потоки, которые я мог видеть, уплотнились и набухли, стали похожими на канаты.

А потом еще скакнули на уровень выше, так, что я уже ничего не смог увидеть.

— Все, просмотрели. Эх, эти товарищи бы экран хоть включили… — Посетовал Лешка.

Над дверью и в самом деле торчал здоровый наклонный экран, сейчас темный.

— Да и ну их… Ребят, я подремлю. — Ленка повозилась немного, устраиваясь.

— Ну вот, самое интересное пропустишь.

С полчаса еще продолжалась долгая вибрация, когда корабль под прикрытием силового поля преодолевал Мусорное кольцо.

Потом я заметил, что энергетика понизилась, напряженность поля потерялась наполовину.

Лампы общего освещения сменили спектр желтый. Аварийная сигнализация продолжала мигать красным.

— Внимание по кораблю, предманевровая готовность. Пассажирам не покидать каюты.

— Ну вот, мы уже на орбите… — Лешка потянулся. — Жаль, что экран не включили. Я тоже подремлю. Тут делать уже нечего, нас разбудят.

— Хорошо.

Я и сам не заметил, как задремал.

Во сне я смутно чувствовал, как корабль дергается, как меняет курс. Тело мое то провисало, то снова напрягалось в ремнях.

Разбудила нас та же маленькая девушка.

Сначала я услышал шаги по коридору, а потом распахнулась дверь.

— Утро красит нежным цветом… Эс-ка, подъем. Сходим с орбиты над Красноярском. Скоро будет посадка, приготовьтесь!

— Ага, красивая… Как сядем, разбуди! — Лешка попытался перевернуться на другой бок, забыв про ремни.

Через минуту нам еще раз настоятельно посоветовали приготовиться к маневрированию.

Быстрая перегрузка, которую я едва почувствовал, сменилась нарастающей тяжестью. Корабль падал с орбиты на столицу одного из самых наших беспокойных краев.

В тишину вплелся ровный гул движков. Транспортник тормозил, сбрасывал орбитальную скорость. Мои датчики отметили небольшое повышение температуры. Системы охлаждения не успевали отработать все тепло, что собирал в себе укутанный силовыми полями корпус транспорта.

Лежа, мысли текли легко и свободно. Ленка спала, я слышал ее дыхание. Лешка тоже спал или хорошо притворялся, я не стал его беспокоить.

Хорошо летать до Красноярска через орбиту… Быстро, безопасно и удобно. После того, как пропадали над этими областями целые эскадрильи самолетов, после того, как там без следа растворилась пятитысячная армия, посланная навести тут раз и навсегда порядок, после того как тут пропали даже несколько аэрокосмических истребителей и даже боевой корабль сошел с орбиты и разбился где-то там…

А все потому, что посреди страны расползается жуткое пятно. Выжженные радиацией, химией и микробами земли. Люди там не живут, а живет такое, что можно диву даться. Такие твари, что просто удивительно, как они успели там завестись за столь короткое время.

Про эти земли не знали почти ничего. Только редкие съемки с высоко летящих автоматов, и фотографии с корветов и спутников «Гео» через Кольцо.

Но с орбиты, да еще и через пыль и мусор, многого не разглядеть, над этими равнинами сходила с ума самая высокоточная аппаратура, а автоматы, поднимаясь над облаками, могли разглядеть только рельеф местности. Да и то не очень долго, потом связь с ними пропадала.

Там выросли ядовитые леса, много хуже чем в Подмосковье, там жили кошмарнейшие твари, в которых радиация превратила вполне обычных зверей, там жило множество насекомых, на которых радиация тоже действовала, и, что самое страшное, там жили потомки тех, кто пережил Третью мировую войну.

И совсем не собирались уходить оттуда. Да и куда им было идти? «Чистые законы» и генетическая политика Федерации закрыла для них возможность нормальной жизни. Ограничения в правах, запреты на потомство, запрет на владение оружием и собственностью, запреты на работу… Да еще и Чистота.

А большинство мутантов не могли жить мирно с нормальными людьми. Радиация ли тому виной, или что еще — но факта это не меняло. Адапты могли сносно сосуществовать только с себе подобными…

Я прошелся вдоль ряда сидений.

Кроме нас троих, больше никого в зале не осталось. Всех, кто вышел сюда с нами, уже разобрали. Или люди сами разобрались, растянулись сначала на стоянку, по автомобилям или на остановку автобусов, путь к которой указывал заботливо светящийся указатель.

Ленка продолжала дремать, сидя рядом с нашими вещами. Лешка пошел побродить по аэропорту, и добыть нам кофе.

Приказ был «ждать», мы и ждали.

С одной стороны, зал открывался на громадное посадочное поле. Здоровенные окна в металлическом плетении, и двери внизу.