Богатыри и витязи Русской земли. Образцовые сказки русских писателей - Надеждин Николай Иванович - Страница 39

— Ой, брат! да не на наш ли карман это насчитывают? — молвил Фома.

— Подразумевается! — произнес невидимка; маленькое окошечко в двери отворилось; протянулась из него костлявая рука, крючком изогнутая, и невидимка за дверью произнес: — Положи по три гривны с брата.

— Кормилец! за что же?

— А за то, что вы в положенный день пришли. Разве не читали приказа у входа?

— Артамон Сидорович! Не пойти ли нам назад? — шепнул Фома.

— Так за бесчестье положенному дню и напрасное челобитье давай по шести гривен.

— Отворяй двери — бери деньги!

— Нет! Сперва заплати, тогда отворят.

— На, бери деньги.

— Взял.

— Отворяй!

— Нет, погоди — надобно еще дьяку доложить.

— Так иди да докладывай!

Рука опять протянулась, а дверь не отворялась.

— Иди же докладывать!

— Вы должны доложить, а тогда и двери настежь!

Еще по гривне с головы слетело в костлявую руку невидимки. Дверь наконец растворилась. Глядят просители: стоит целый ряд подьячих, протянулся до самого того стола, за которым сидит дьяк, пишет, пером пощелкивает и не глядит.

Не знали просители, что тут делать. И вот с правой стороны протянулась подьяческая рука крючком, и говорит первый подьячий: «На отопление судейской!» Протянулась другая, говорит другой: «На бумагу для жалобы!» Протянулась третья, говорит третий: «За записку просьбы». Протянулась четвертая, говорит четвертый: «За печать!» Протянулась пятая… Словом, протянулось четырнадцать рук, и каждая вытянула из мошны у каждого просителя по нескольку алтын.

И с горя, и с расходов, и с холоду повалились просители в ноги дьяку, кричат, вопят:

— Смилуйся, отец!

— Что вы? — спросил дьяк.

— Жаловаться судье Шемяке.

— На жалобу нет запрещения. Справедлива ли жалоба?

— Эй, отец, уж как справедлива, кормилец!

— Не брал ли кто-нибудь с вас взяток, пока вы дошли до меня?

— Нет, кормилец! брали с нас много, а взяток не брал никто.

— Имеешь ли ты наличные доказательства в правоте своего дела? — спросил дьяк у Фомы.

Тот подумал-подумал и отвечал:

— Со мной никаких доказательств налицо нет!

— Хорошо, а ты имеешь ли?

— Нет!

— А ты имеешь ли?

Еремка смекнул и отвечал:

— Имею.

— Покажи.

Ерема вынул из-за пазухи камень в тряпичке и из-за спины Фоминой показал дьяку.

— Ладно! — молвил дьяк. Он встал, растворил двери и ввел просителей в судейскую.

Глядят наши молодцы: сидит старый судья Шемяка на большой скамье, за большим столом; с одной стороны стоит чернильница в полтора ведра, с другой лежат большою охапкою перья лебединые. Хорош судья Шемяка, толст, красен, дороден, ноздри раздувает, правду изрекает.

Испугались, струсили, оробели наши просители, кланяются в землю.

— Судья Шемяка! — заговорил дьяк, подошедши к судейской скамье. — Бьют тебе челом два просителя за одного ответчика!

— Гм! — промолвил Шемяка и поднял нос кверху.

— Наличных доказательств не имеют!

— Гм! — промолвил опять Шемяка и погладил по широкой своей бороде рукою.

— Не имеют! А ответчик наличные доказательства имеет!

— Гм! — молвил еще раз Шемяка, потянулся по лавке, выдвинул брюхо вперед, голову закинул за спину, глаза уставил в потолок, сложил ногу за ногу и сказал: — Объявлен ли просителям приказ, что посулов не принимают?

— Объявлен.

— Итак, суд по форме начинается. Жалуйтесь по порядку!

И вот Фома повалился в ноги судье Шемяке, объясняет сущую правду, как Ерема у лошади его хвост выдернул.

— Ну, что ты, ответчик, скажешь? — возговорил судья Шемяка.

— Я не виноват, что он не дал мне хомута и что у его лошади хвост некрепко держался.

— А чем докажешь?

Ерема не отвечал, а из-за Фомы показал судье Шемяке камень в тряпичке.

— Гм! — промолвил судья Шемяка и тихо прибавил: — Сто рублей наверное.

— Прав! — возгласил он. — Слушай, проситель: отдай ты свою бесхвостую лошадь этому негодяю, и пусть он держит ее у себя до тех пор, пока у нее опять хвост вырастет. Тогда возьми себе лошадь с хвостом, а если он хвоста отдавать не будет, дозволяется тебе жаловаться законным порядком. Дьяк! вывести просителя и взять с него надлежащую подписку, пошлины, приказный сбор и прочее, как следует.

Фому подхватили и повели в подьяческую, а Артамон повалился в ноги судье Шемяке, объясняет сущую правду, как Ерема с моста прыгнул и отца его задавил.

— Ну! что ты, ответчик, скажешь? — возговорил судья Шемяка.

— Я не виноват, что отцу его вздумалось подъехать под мост, когда я прыгнул, и что отец его не увернулся, когда я на него упал.

— А чем докажешь?

Ерема не отвечал, а из-за Артамона показал судье Шемяке камень в тряпичке.

— Гм! — промолвил судья Шемяка и тихо прибавил: — Еще сто рублей наверное!

— Прав! — возгласил он. — Слушай, проситель: поди ты, стань на мост, на том самом месте, где стоял этот негодяй, а его поставь на то самое место, где ехал твой отец, и потом спрыгни на него с моста и задави его, точно так же, как он задавил твоего отца. А если ты, спрыгнувши, его не задавишь, дозволяется тебе снова жаловаться на него законным порядком. Дьяк! вывести просителя и взять с него надлежащую подписку, пошлины, приказный сбор и прочее, как следует.

Артамона подхватили и повели в подьяческую. Остались в судейской судья Шемяка, дьяк да Ерема.

— Ну! — сказал судья Шемяка. — Доволен ли ты моим судом?

— Доволен, — отвечал Ерема.

— Так подавай же доказательства того, что доволен.

— И за этим не станет! — отвечал Ерема, вынул тряпичку, развязал и показал судье Шемяке камень.

— Как? — воскликнул Шемяка. — Стало быть, ты не хотел мне за каждое решение давать по сто рублей, и не деньги, а камень мне показывал? Для чего же ты мне его показывал?

— А вот для чего: если бы ты судил не по мне, так я этим камнем прямо бы тебе в лоб пустил!

Судья Шемяка посмотрел на камень, подумал и сказал:

— Увесист камешек выбрал! — Потом он перекрестился и промолвил: — Слава богу, что я по нем судил! Если бы да пустил он мне в лоб этим камнем, так наверное лбу моему уцелеть было бы невозможно. Но на чем же ты основывался, оправдываясь в суде таким образом?

— На известной поговорке, правосудный судья Шемяка: семь бед — один ответ.

— Прав, прав! — возгласил судья Шемяка. — Казусное однако ж дело! Дьяк! вытолкать этого негодяя, а вперед поставить правилом на суде: не принимать наличных доказательств без надлежащего предварительного осмотрения, и если кто таковые или тем подобные доказательства представить вознамерится, каковые сей негодяй представил, то оных не принимать, поелику… Ну, да «поелику»-то ты уж там подведи, как законы повелевают!

Ерему вытолкали из судейской, а у ворот на улице встретил он Фому и Артамона, которые стояли и думали: «Жаль хвоста, да все-таки лошадь-то и без хвоста денег стоит! Жаль отца, да все-таки своя голова на что-нибудь да пригодится!»

— Ерема! — сказал Фома, — чем брать тебе у меня лошадь бесхвостую, возьми лучше корову, и перед тобой она! Грех да беда на кого не живет!

— Пожалуй! — отвечал Ерема.

— Ерема! — сказал Артамон, — чем мне прыгать на тебя с моста, возьми лучше, я подарю тебе, хату теплую, владей на здоровье: ведь иной раз так прыгнешь, что потом и прыгать не станешь!

— Пожалуй! — отвечал Ерема. — Давно бы вам так. Право, худой мир лучше доброй ссоры.

И конец сказке о судье Шемяке!

И. С. Тургенев

Капля жизни[25]

У одного бедного мальчика заболели отец и мать; мальчик не знал, чем им помочь, и сокрушался.

Однажды кто-то и говорит ему: «Есть одна пещера, и в этой пещере ежегодно в известный день на своде появляется капля, капля чудодейственной живой воды, и кто эту каплю проглотит — тот может исцелять не только недуги телесные, но и душевные немощи».