Фиговый листочек для меня - Чейз Джеймс Хедли - Страница 20

Коренастый лысенький мужчина лет около шестидесяти стоял у конторки, просматривая пачку писем. В зубах у него была зажата трубка, на кончике носа балансировали очки.

— Не можете ли вы мне уделить минутку? — спросил я, закрывая за собой дверь.

Он поднял голову, глянул на меня и продолжал разборку.

— Я — Дирк Уоллес. Билл Андерсен, возможно, говорил обо мне. Я пытаюсь отыскать Джонни Джексона.

Он снова кивнул, взял резиновую ленточку и надел ее на десяток писем.

— Андерсен сообщил мне, что первого числа каждого месяца мы доставляли Фредерику Джексону письмо. Они стали приходить вскоре после смерти Митча Джексона. Каждый месяц в течение шести лет… Правильно?

И снова он кивнул. Пока он не произнес ни одного слова.

— Письма приходили из Майами?

Кивок.

— Теперь писем нет?

Кивок.

— Мне сказали, что вы забрали Джонни, когда он впервые появился в Сирле, и доставили его на своем почтовом фургоне в хижину старого Джексона? Очередной кивок.

Я с трудом справлялся с раздражением.

— Разговаривали ли вы с ним, когда везли его в хижину Джексона? Спросили ли его, откуда он приехал?

С умопомрачительной медлительностью он закончил сортировку писем, пару раз пыхнул своей трубкой, затем, положив две большие руки на конторку, дружески мне подмигнул:

— Извините меня, мистер Уоллес. Я не могу заниматься одновременно несколькими вещами. Теперь, когда я закончил с корреспонденцией, я могу уделить вам все свое внимание. Вы спрашиваете меня о Джонни Джексоне?

Я не слышно втянул в себя побольше воздуха, напоминая себе, что я имею дело с провинциальными людьми в провинциальном городишке.

— Да. Когда вы везли его в хижину старого Джексона, спросили ли вы его, откуда он приехал?

— Спросил, но мальчик просто ответил, что издалека. По его бледному усталому лицу было видно, что он не хочет говорить. Мистер Уоллес, я уважаю человеческое уединение. Если он молчал, зачем же я стал бы к нему приставать с расспросами? Я не занимаюсь сплетнями, как многие жители этого города. Поэтому я заткнулся.

— Что случилось, когда вы привезли его на место?

— Я ссадил его у начала аллеи, объяснил ему, что хижина стоит в конце ее, он не заблудится.

Он снова пару раз затянулся из трубки, потом поскреб себе затылок.

— Полагаю, вам я могу это рассказать, мистер Уоллес. Никому другому я про это не говорил. Это было уже очень давно, и потом я хотел бы помочь отыскать Джонни.

Он, колеблясь, потягивая свою трубку, продолжил:

— Что мне рассказать? Послушайте, Джон, Джонни — наследник старого Джексона. Вы можете помочь ему, сообщив мне то, что вам известно.

— Вот я тоже так думаю… Он вылез из моего фургона и поблагодарил меня. По-хорошему, от всего сердца. Потом вытащил из кармана конверт. Это было уже десять лет назад, но я хорошо представляю себе его бледное несчастное личико, когда он обратился ко мне. Он сказал, что у него нет денег на почтовую марку, но он просит меня отправить это письмо. Я сказал, что непременно отправлю, и отправил. Последний раз я видел его, когда он шагал по аллейке к дому Фрэда.

— Вы имеете в виду, что, доставляя на протяжении шести лет ежемесячно конверты Фрэду Джексону, вы ни разу не видели Джонни?

— Совершенно верно. У меня не было возможности. Мой фургон страшно грохочет, Фрэд издали слышал, что я еду. Он выходил к повороту на лужайку, забирал конверт, благодарил меня — и все.

— Вы никогда не спрашивали, как поживает Джонни?

— Я бы с радостью спросил, да Фрэд-то был всегда бирюком. Возьмет конверт, молча кивнет головой и заковыляет прочь. А мальчик в это время был в школе. Так и не привелось мне увидеть его больше. Фрэд мне ничего не сказал даже тогда, когда я доставил ему медаль сына. Просто вырвал ее у меня из рук, расписался в получении и повернулся ко мне спиной.

— Ну, а письмо, которое вам отдал Джонни? Я знаю, это было почти десять лет назад, но вы случайно не помните адрес на конверте?

— Помню, конечно. Понимаете, мне же было любопытно. Неизвестно откуда появляется мальчонка и ищет такого грязного и нелюдимого медведя, как Фрэд. Мальчику на вид лет девять, тут каждому стало бы интересно!

— Я вас вполне понимаю.

Мне приходилось удерживаться от желания закричать на него:

— Так каков же там был адрес?

Джон обнаружил, что у него потухла трубка. Он принялся ее разжигать, несколько раз полыхал ею, я же стоял, сжимая и разжимая кулаки от нетерпения.

— Адрес? Имя — миссис Стелла Коста, Мейси-стрит, Секомб. Дом, как мне помнится, или номер 7, или 9.

«Напал ли я на золотую жилу? — задавал я себе вопрос. — Было ли это переломным моментом?»

— Миссис Стелла Коста, дом 7 или 9 по Мейси-стрит в Секомбе?

Он кивнул:

— Правильно.

— Благодарю, Джон. Вы мне здорово помогли.

Он подмигнул:

— Мне нравился мальчонка. Если старина Фрэд оставил какие-то деньги, мне было бы приятно, чтобы малыш их получил.

Пожав ему руку, я поспешил к машине.

Все мои планы поговорить с Гарри Везерспуном и Белли Воткинсом были отложены. Я должен был как можно скорее отыскать миссис Стеллу Коста. Парадайз-сити считается самым модным, самым дорогим городом в мире. Чтобы поддерживать эту репутацию и ублажать мультимиллионеров, которые проживают там, необходимо содержать целую армию работников, дворников, обслуживающего персонала отелей и телохранителей. Именно эта армия селилась в Секомбе, находившемся в одной миле от Парадайз-сити.

Секомб схож с Вест Майами: компактный городок с однообразными кварталами многоквартирных домов, небольших бунгало, на дворах которых висели циновки из душистой травы, дешевыми столовыми, сомнительными барами и несколькими еще более сомнительными клубами.

Мейси-стрит ответвлялась от Сивью Роуд, которая является сердцем делового торгового центра в Секомбе.

Мне повезло: я нашел щель, в которую загнал свою машину. И принялся искать дома номер 7 и 9. На меня сразу же набросилась орава различных торговцев: черных, желтых и белых.

Номер 7 оказался маленькой убогой портновской мастерской. Ее владелец-китаец, стоявший в дверях, посмотрел на меня с явной надеждой. Но я пошел дальше.

Номер 9 выглядел более обещающим: облезлая дверь, втиснутая между китайским ресторанчиком и аптекой.

На дверях красовалась надпись:

КОМНАТЫ В НАЕМ.

ИМЕЮТСЯ СВОБОДНЫЕ

Я вошел в тускло освещенной вестибюль, который едва ли заслуживал такого названия. Здесь пахло затхлой едой, кошками и помойными ведрами. Слева от входа на двери была еще одна надпись:

ОФИС ПО НАЙМУ ПОМЕЩЕНИЙ

Я постучался, толкнул дверь и пошел в крохотное помещение. За облезлым исцарапанным столом сидел негр и читал листок о конно-спортивных соревнованиях.

Ему было много больше семидесяти, совершенно белые курчавые волосы, на кончике носа у него были очки в роговой оправе, на голове для чего-то была водружена нелепая черная шапочка.

Отложив в сторону газету, он посмотрел на меня поверх очков, потом понимающе улыбнулся.

— Как вы считаете, кто победит сегодня в трехчасовом забеге? — спросил он.

Я подошел к столу.

— Не могу сказать. Я не увлекаюсь лошадьми.

Он кивнул:

— Я так и подумал, но всегда бывает полезно попытаться.

Еще раз внимательно рассмотрев меня с ног до головы, он продолжал:

— И вам не требуется одна из моих комнат?

— Нет. Я ищу Стеллу Коста.

Он приподнял кустистые брови:

— Что нужно хорошо одетому молодому человеку, не увлекающемуся скачками, от миссис Костра?

Я ему дружески улыбнулся.

— Она сама вам расскажет, если пожелает.

Он обдумал мой ответ, снял очки, потом тут же водрузил их обратно.

— Она не пожелает со мной разговаривать.

— Очень печально. Где ее комната?

— Миссис Стеллы Коста?

Я посмотрел на него взглядом полицейского:

— У меня нет времени на пустую болтовню. Где я могу ее разыскать?

— Только не здесь. Отсюда она съехала много лет назад.