Невеста для демона страсти (СИ) - Борисова Алина Александровна - Страница 1

Алина Борисова

Невеста для демона страсти

ГЛАВА 1.

— Ты выходишь замуж, Роуз. Завтра, и это не обсуждается! — это все, что бросил мне мой отец, появившись дома через неделю отсутствия.

Я побледнела, вцепившись покрепче в перила лестницы, по которой так и не успела сбежать ему навстречу.

Матушка попыталась прояснить ситуацию, поднимаясь с дивана с растерянным:

— Но Чарльз…

Но отец уже скрылся в кабинете, не пожелав, как всегда, тратить время на женские охи-вздохи.

Громкий хлопок в сердцах захлопнутый двери был, однако, не тем, что могло бы остановить мою мать в данной ситуации. Она ворвалась в кабинет вслед за отцом с грозным криком:

— Немедленно объяснись!

Дальше дверь снова закрылась. Я, увы, позволить себе матушкиной решительности не могла, и, хотя дело касалось всей моей дальнейшей жизни, должна была, по замыслу родителей, смиренно ждать в своей комнате, пока кто-нибудь из них изволит мне хоть что-то объяснить.

Должным уровнем смирения я, увы, не обладала. В кабинет не пошла, нет. По опыту знала — выставят, да еще и накажут. А узнать — все равно ничего не узнаю. Они ведь там сейчас сначала ругаться будут. А ругаться — это не при дочери, разумеется, как можно?

Значит, пока ругаются, я как раз за плащом успею сбегать. Летние вечера прохладны, а долго стоять на одном месте — под окном кабинета, то бишь — надо как следует экипировавшись.

К плащу надела и капор, и рукавички. Да и ботиночки не спеша зашнуровала. В атласных туфельках я по росе не ходок. А папеньке еще за неделю отлучки получать горячих. Подумать только, мы с маменькой за эти дни все морги, все больницы… Всех друзей и приятелей его перетревожили, а уж те — и игорные дома, и дома терпимости обыскали. Без следа!

Нет, в одном игорном доме след нашелся: папенька, как всегда, играл, и играл, как всегда, без удержу. Баснословно выиграл. Катастрофически проиграл. Снова выиграл. Опять проигрался в пух и прах. И уехал с тем, кому остался должен. Человека этого никто не знал, прежде никогда не видел и имени его никто не слышал. Но ставки он делал очень высокие, одет был дорого и со вкусом, камни в его перстнях притягивали взгляд чистотой и размерами, а уж выезд, запряженный шестеркой вороных, и вовсе мог бы послужить самому королю.

Вот эта шестерка вороных, стало быть, моего папеньку и умчала, и неделю где-то катала. И привезла нам такие сногсшибательные новости. Я — замуж. Завтра. А еще сегодня у меня и жениха-то не было.

Да что жениха, я ж даже выезжать еще не начинала! Должна была, конечно, еще прошлой зимой, мы с маменькой готовились, даже платье уже… почти заказали. Нет, совсем заказали, но тут папенька очередной раз проигрался подчистую, и перепродали мое платье соседской Бетси, вот у нее и бал был, и сезон, и жених с тех пор имелся. А мы с маменькой всю зиму дома сидели, потому как по крупному выиграть папеньке только весной удалось, а там уж какие балы — все по имениям разъезжаются. Даже наш добрый король Георг и тот столицу свою оставляет.

Вот и осталась я и без жениха, и без выезда в свет. Жених, конечно, у меня все равно бы в тот сезон не появился — приданное мое папенька давным-давно уже проиграл. Обещал когда-нибудь выиграть вновь, но надежды мало было. Но балов все равно жалко было — и танцев, и флирта, и множества возможных знакомств.

И теперь вдруг, вот так — замуж?

Мучимая любопытством, я отчаянно продиралась сквозь густые кусты, что росли под окном кабинета. Мало того, что густые, еще и колючие, тут без плаща совсем никак. Но плащ хранил, и я справилась. Окно, как я и рассчитывала, распахнуто. Родители ж кричат, ругаются — им жарко. Как тут без вечерней прохлады? Ну а где прохлада — там и я, в комплекте. Присела на каменный выступ, затаилась, слушаю.

— Как ты мог, как ты мог, Чарльз? — восклицает матушка, явно заламывая руки. — Роуз ведь наша дочь! Любимая! Единственная! Как ты мог просто отдать ее за долги?! Расплатиться ею, словно каким-то векселем?!

— Каким-то?! — оскорбленно взвывает в ответ папенька. — Да ты просто не понимаешь, о чем говоришь, Кларисса! Наш особняк в столице. Наше имение здесь. Земли. Охотничьи угодья. Замок Альк.

— Замок? — обморочным голосом переспрашивает матушка. — Но ты не мог, он мой! Он мой, и ты обещал! Ты клялся моей тетушке перед смертью, что никогда!.. Никогда не отнимешь его у меня, и только с этим условием мы унаследовали его, а ты!..

— Я всего лишь пытался отыграться. И я должен был отыграться, у меня был стрит флеш! От короля! От короля, не абы какой! Я должен, должен был выиграть! Такая комбинация! Такая замечательная, практически беспроигрышная комбинация!.. — судя по всему, папенька начал метаться по кабинету, запустив пальцы обеих рук себе в волосы и позабыв обо всем на свете. Игра была для него всем. И сейчас он не видел жены, не помнил о судьбе единственной дочери, перед глазами его были только карты.

— Так ты говоришь, эта свадьба вернет мой замок? — уже совсем другим тоном спросила матушка. Холодно, расчетливо, по-деловому. С замком было связано вообще что-то темное. Мать ездила туда порой одна, мы же с папенькой там никогда не бывали. Он был нам, в общем-то, не особо нужен. Но все разговоры о том, чтобы назначить его мне в приданое, обрывались маменькой решительно и бесповоротно. «Не раньше, чем я умру», — хмуро заявляла она отцу. И добавляла внушительно: «Ты клялся!» И этого хватало, чтоб все разговоры о замке Альк немедленно прекращались. Прежде. До того дня, как отец, в нарушение всех своих клятв поставил его на кон и проиграл.

— Да, да, вернет. И замок, и имение, и дом в столице. И даже твои драгоценности, — нетерпеливо отмахнулся от супруги папенька.

— Мои драгоценности?

— Что было делать, Кларисса, что было делать? Я должен был использовать все варианты. Но ты все получишь назад. Вернее, у тебя даже никто ничего не заберет, надо просто отдать ему Роуз в назначенное им время и на его условиях.

— Хорошо. Но кому «ему», Чарльз? Кому ты обещал нашу дочь? У него хотя бы есть титул? Он герцог? Граф? Барон, на худой конец?

— Не знаю… Не помню. Да не все ли тебе равно?! — раздраженно взвился отец. — Барон он или бакалейщик, но если завтра в полдень Роуз не войдет в подвенечном наряде в храм святой Женевьевы — мы нищие, Кларисса, понимаешь, нищие! Нас вышвырнут прочь из собственного дома, не позволив взять даже личные вещи!.. Нет, я отыграюсь! Разумеется, со временем я отыграюсь! Но где мы будем жить до этого дня?!

Дальше было не интересно. Вообще. Совсем. Ни разу. Роняя злые слезы, я продралась сквозь кусты обратно, вошла в дом и отправилась к себе в комнату. Спать, да. У меня ж завтра свадьба.

Думаете, я строила планы побега? Или собиралась гордо упереться, сказать «нет» на вопрос священника, а то и вовсе запереться в своей комнате и не выходить оттуда, пока нежданный жених не растворится в тумане? Да черта с два! Чего, скажите, ради? Свободы? Свободы у девушки быть не может: сначала она принадлежит родителям, потом мужу. Любви? Любви у девушки моего круга не бывает тоже: за кого замуж выдали, тот и муж. Или, быть может, вы полагаете, мне хотелось подольше побыть под родительским крылышком? Вот под этим?! Вот под таким?!

Да я сама, сама была готова бежать впереди кареты, чтоб выйти замуж — да хоть за черта! — и покинуть этот милый родительский дом навсегда.

А ведь я думала, я привыкла. Отплакала уже свое, отстрадала. Стала циничной и равнодушной. Научилась не привязываться к вещам. Знала, что они могут в любом момент исчезнуть, как исчезла однажды моя скаковая лошадка, моя милая каурая Ласточка. (Что поделать, папе надо было отыграться. Что поделать, не получилось.) Как исчезла когда-то моя смешливая молоденькая горничная, приглянувшаяся папиному компаньону. (На свободных людей не играют, да, правда? А если альтернатива — быть вышвырнутой на улицу без денег и рекомендаций?)