Ракетчики (СИ) - Рагорин Алексей Владимирович - Страница 49

— Шпок, — негромко, как-то по-игрушечному, совсем не страшно, прозвучал выстрел.

Однако мозги и кровь на задней стене засвидетельствовали: всё взаправду.

— Стоп камеру.

Заблаговременно были закуплены восемь дорогих профессиональных видеомагнитофонов. Севастопольский филиал «Южного фрукта» заблаговременно поставил их в качестве спонсорской помощи штабу Черноморского Флота. В них был режим ускоренной перезаписи. Это означает, что два часа реальной записи можно скопировать минут за двадцать. Качество при этом несколько падает. А если копировать в реальном времени, то от копии к копии падения качества практически нет. Через двадцать минут я забрал плохонькую копию, на всякий случай. А дальше процесс копирования берёт в свои руки капитан первого ранга, лицо, доверенное адмиралу. Спокойно, с надлежащим качеством, в режиме реального времени, через разветвитель, он будет получать хорошие копии. К середине ночи кассет будет шестьдесят четыре разного качества. И разъедутся несколько машин и пара вертолётов во все концы, с копиями для каждого областного центра Украины, Белоруссии, в Ростов и Краснодар. А меня адмирал проводил к вертолётной площадке.

— Иванов, представляю тебе твоего командира на ближайшее время. От недели и дольше. Как получится. Переходишь в подчинение лейтенанта Корибута. Слушаешься его абсолютно. Скажет прыгать в огонь — прыгай, скажет застрелиться — застрелись.

— Есть.

— Удачи, вам, Александр Владимирович.

— Удачи нам всем, до свиданья, Михаил Николаевич.

За двадцать минут, пока делалась сякая-такая копия, я обзвонил Николаев, Одессу, Херсон. У них по плану шло выдвижение отрядов. Через час, ровно в час ночи, начнутся захваты РОВД, ГУВД, ОУВД и УКГБ.

— Лети-ка ты соколик, не на север, а несколько восточнее, заглянём в Запорожье, что-то на сердце неспокойно.

Ожило радио. Минут через двадцать полёта.

— «Катран» вызывает «Аватара», приём.

— «Аватар» на связи.

— Доворачивай на восток. В Запорожье проблемы. По КГБ объявлена тревога и общий сбор, во всех зданиях УКГБ полно сотрудников, они вооружились, забаррикадировались. В других городах проблем нет, а вот в Запорожье…

— «Катран» слышу тебя нормально. Не молчи.

— Твою мать КГБ-шники захватили в заложники. Подробности неизвестны.

— Принял, Иванов, сколько нам до Запорожья?

— Полчаса.

— «Катран», буду на месте лично через полчаса, передай, пусть тянут время. Отбой.

Не подвела чуйка. Такая ерунда могла приключиться только с моей дурно-инициативной мамочкой. Какого фига она там оказалась? Ей отведена роль гражданского специалиста по хозяйственной части в области. Она всю жизнь проработала в строительстве. Строила дома, проектировала заводы. В конце карьеры пошла работать в облжилуправление, чтоб получить вторую квартиру и отселить отца, с которым развелась. С областью бы она справилась. Но на этапе захвата власти её не должно было оказаться в «горячей» точке. Свой родной город я знал хорошо, пусть ночью и сверху он выглядит несколько не так, как привычно, но к зданию КГБ я вывел Иванова уверенно и быстро. Недалеко расположен скверик со свободной площадкой. Туда мы и посадили наш Ми-24. Бегом к месту действия.

— Свои, не стреляйте, ребята.

— А, Александр Владимирович, майор Петров там, в квартире дома напротив КГБ. — Веди, только бегом.

— Ну, как вы тут нахомутали без меня? Докладывай.

— Полковник Бутышкин должен был быть у нас ответственным по региону. За силовое крыло отвечаю я.

— Ну?

— Генерал-майор Ковалёв, как вчера прилетел с Москвы, со штаба не вылезал. Он, вроде свой, посвященный, в деле…

— Дальше.

— Я не возражал, он и город знал, пару дельных советов дал. Домой он так и не ушёл, мы спать не ложились, готовились. Мандраж был, если честно. Даже в Афгане такого не было.

— Ближе к делу, без лирики, брат.

— Трудно тут, без лирики, товарищ лейтенант. Поздно вечером пришла ваша мама, принесла еды на всех: картошки варёной целое ведро и рыбных консервов. А потом сказала, что Ковалёва никуда не отпустит. А он очень хотел участвовать в деле. Как мы их не отговаривали — ничего не получалось. Ковалёв уже сам не рад был, собирался не идти, так тут Зинаида Николаевна взбрыкнула: «Вы мне там все здания повзрываете, а мне их ремонтировать! С вами пойду». Она такая… командирша, ей невозможно перечить. Это было стихийное бедствие.

— Петров, я хорошо знаю свою мать, дальше.

— Бедный генерал Ковалёв… Ладно, ну, вот, Коммунарское РОВД мы взяли быстро, тихо, без проблем, оставили там группу контроля и выдвинулись сюда. А тут — накладка. Людей полно, при оружии, на ногах. На входе потеряли одного своего. И двое — ранены. Отошли. Стали совещаться: что делать. Ковалёв предложил сходить, переговорить, чтоб сдались. Не хотелось русскую кровь лить. Он в генеральской форме: выглядел представительно, это было правильно. Кроме того, он у нас незапланированный член команды, поэтому… ну… так сказать…

— Его было не жалко?

— Да.

— А мать как там оказалась?

— А она в последний момент побежала за ним. Не стрелять же по ней? Вот такой дурдом.

— Ладно, не ссы, прорвёмся, полковник. В этой хате есть телефон?

— Я не знаю, я её выбирал как огневую точку.

— Алё, девушка, подскажите телефон нашего областного КГБ. 322–332? Благодарю.

— С кем говорю? Дай главного, быстро. Слушай внимательно, генерал. На кону стоит слишком много, скорее всего ты уже об этом догадываешься. Наши не стали брать вас штурмом, потому что вы нам желательны живыми. Вы взяли двух дорогих нам людей. Но сейчас классические игры в заложников не пройдут, не тот случай. Ты мне не поверишь, поэтому через одну минуту я оторву троим твоим людям левую руку. Если это тебя не убедит сдаться, то через ещё две минуты я убью вас всех. У нас хорошее оружие. Если вы сдадитесь, но что-то сделаете с заложниками — вас будет ждать не просто смерть, а смерть через пытки, обещаю. Не кладите трубку. Петров, дай ДШК и посиди на трубке, может генерал надумает сдаться.

Я расслабился, настроил видение. За окнами сидели КГБ-шники. Расположились они в нишах, рядом с батареями отопления. В принципе — нормально, правильно. Но не в этом случае. Я их видел. Не глазами, можно сказать, умом… Не важно. Три быстрых выстрела из ДШК и дело сделано. В этих местах стена в два раза тоньше. Обычный АКМ пробивает 20 сантиметров кирпича, а уж ДШК… Эти пули стену пробивали насквозь и отрывали руки людям.

— Петров, скажи генералу, что у него осталась только одна минута на размышления, потом буду убивать.

— Эй, на проводе, через минуту вас будут просто убивать, а не стрелять по рукам. Что? Да. Понял. Понял! Говорю. — И уже мне, — Саня, говорит что сдаются.

— Пусть выходят с оружием, оружие кладут у входа и делают десять шагов вперёд. Заложники пусть тоже выходят.

— Саня! Так ничего и не научился делать! Двадцать три года, а в голове пусто! Куда ты моего Колю на автоматы послал!? Вечно приходится тебе сопли вытирать! Ничего не умеешь делать нормально! Весь в папочку!

— Ма, едь домой, ты же беременная, какого чёрта ты сюда полезла?

— А что бы вы без меня сделали!? Это, между прочим, я уговорила их сдаться!

— Ну, конечно. Ты — молодец. Домой поедешь?

— Нет, заканчивайте тут и в обком ехать надо. Наводить порядок в этом бардаке, что развели при Горбачёве.

— Генерал Фоменко?

— Да, это я.

— Вам не стыдно было прикрываться беременной бабой? Она на пятом месяце: живот вполне просматривается.

— Мы не заметили, а потом она начала, так сказать, говорить… Данные из ушей забили все другие каналы. Ох, и мама у тебя, командир. Кто вы такие? Если не секрет.

— Войска ГКЧП, государственного комитета по чрезвычайному положению. Спасаем социалистическое отечество.

— Куда вы нас теперь? Слово сдержишь? Мы ж свои.