Джокер в колоде - Пратер Ричард Скотт - Страница 12

Он заметил, что я с интересом разглядываю его, и смутился. Белесые брови взлетели вверх над яркими голубыми глазами, и он слегка поежился.

— Добрый день, сэр, — сказал я. — Вы стали обладателем лота вчера в Лагуна-Парадиз?

Его брови медленно поползли вниз. В конце концов, я же не собирался выхватывать у него изо рта сигарету, чтобы он заговорил. Он улыбнулся — это была милая улыбка. Примерно так улыбнулся бы Санта-Клаус Дондеру и Блицен в канун Рождества.

— Да, — произнес он младенческим, ласкающим слух голосом, — да, да. — Это прозвучало так, словно он купил три лота. — Я приобрел два лота, — заявил он. — Один — это великолепный прибор для обозрения, просто великолепный. Другой — маленькая вещица, но любимая.

— Любимая? Как, лот может быть любимым? — удивился я.

— Я не помню, чтобы видел вас там, сэр, — сухо сказал круглощекий. — Мы с вами встречались?

— Нет. Я был там со своими друзьями. Я узнал вас, потому что случайно видел, как вы разговаривали с Евой.

— Ева?

— Ева Энджерс, одна из моделей.

— О, конечно. Конечно. Продавщица, или кто там. Одна из девушек действительно предоставила мне исчерпывающую информацию о лотах.

Что прозвучало весьма странно: у Евы, я помню, было множество лотов. А он продолжал:

— Довольно крупное создание эта девица, да? Однако странная у него какая-то манера описывать Еву, хотя он и не был далек от истины. Но это не все, о чем я думал. Мой мозг работал: я представлял себе комбинацию из трех королей и слышал, как Ева говорит: «Я застегну твою „молнию“, дорогуша». Я все же заставил свои мысли вернуться в нужное русло и спросил:

— Вы купили много лотов — вернее, два лота, верно?

— Да, да. — На этот раз он понял все правильно. — Я очень доволен, особенно мне нравится прибор для обозрения. Моя заветная мечта. Можно смотреть на голубой Тихий океан, на игру белых пенящихся волн.

— Да, как Дуз, — сказал я и задумался, что же случилось с этим героем. Наверное, некоторые люди все-таки разговаривают таким странным образом, и сейчас передо мной стоял один такой чудак. Не знаю почему, но у меня по спине побежали мурашки.

— Пока, — услышал я, и он важно удалился. Ева занимала 213-й номер на втором этаже, а Лори жила двумя этажами выше, в 420-м. Я приберег Лори напоследок и резко постучал в 213-й. Немного подождал, дверь скрипнула и приоткрылась на три дюйма.

Через открывшуюся щель я мало что мог разглядеть, но понял, что, должно быть, вижу Еву. Копна черных волос, каждая блестящая прядь прекрасно завита и уложена, короткая пышная челка на лбу, кошачий зеленый глаз, обрамленный длинными ресницами. Но ее глаз смотрелся как-то незнакомо. Потом я понял, что она еще не успела наложить косметику и поэтому не стала неотразимой, как обычно. Кроме того, открывшийся фрагмент — глаз, участок лба и волосы — вряд ли можно считать смертоносным оружием. Я смекнул, почему Ева так робко выглядывает и озирается по сторонам; когда же она распахнула дверь, то не только рассеяла мое недоумение, но и впрямь чуть не сразила меня наповал.

— Шелл! — удивилась она. — Это ты! Какой сюрприз.

— Сюрприз, это уж точно, — согласился я, но в моем понимании это относилось к Еве.

На ней было полотенце. Она была завернута в белое пушистое полотенце, которое как бы между прочим прикрывало лишь третью или четвертую часть ее плоти. Это было большое полотенце, правда; но и Ева была большой девочкой. Некоторые девчонки обматываются полотенцами и становятся похожи чуть ли не на кучу белья, но только не Ева. Она смахивала на сентябрьское утро, ухватившееся за облако.

— Входи, — пригласила она.

— Нет… нет, нет. — Мой голос прозвучал хоть и неестественно, но, во всяком случае, я не спешил подражать странностям речи того толстощекого типа. — Я просто пришел, чтобы передать тебе кое-что, Ева.

— Да?

Я сообщил ей, что обслуживающий персонал должен заступить на работу в Лагуна-Парадиз как обычно. Она сказала:

— Ладно, мне лучше одеться.

— Наверное, так будет лучше.

— Я только что встала. Едва успела принять душ. Она улыбалась мне и не очень-то беспокоилась придерживать полотенце — как мне показалось, она, наоборот, придерживала его весьма небрежно. На ней не было никакой косметики, и выглядела она чуть старше: четче обозначились морщинки вокруг глаз и рта, но все же смотрелась как надо, а главное, очень умело придерживала банное полотенце.

— Обычно я не лечу открывать дверь в таком виде, — уточнила она.

— Похвально, я считаю.

— Ты будешь сегодня в Лагуне, Шелл?

— Точно не знаю. Может, вечером.

— Вероятно, мы с тобой увидимся?

— Наверное.

Мы наградили друг друга улыбками, я попрощался, повернулся и помчался по коридору, как только дверь за моей спиной захлопнулась. Взлетев, как спринтер, по ступенькам на четвертый этаж, я подошел к квартире Лори и тихонько поскребся в дверь, вдобавок выстукивая какой-то мотивчик. Внутри послышалось движение.

— Кто там?

— Шелл. Шелл Скотт. Она засмеялась.

— Достаточно одного имени, Шелл, — произнесла она. — Я помню твое имя. Я помню тебя.

— И я помню тебя.

Дверь распахнулась. Я ошибся. Я не помнил. Совсем ничего. Совсем не так, как было вчера. Эта девушка казалась совсем другой каждый раз, когда я ее видел.

— Привет, Лори, — поздоровался я.

— Привет. Входи, Шелл Скотт.

Я вошел, сказал, что несколько минут назад звонил ей, но так и не дозвонился. Это была правда. Понятно, я не стал уточнять, что после двух гудков бросил трубку и помчался сюда как на крыльях, чтобы увидеть ее.

— Мне кажется, я слышала, как звонил телефон. Когда лежала в кровати.

Лори только что встала. Она стояла босиком, на ней была просторная тонкая ночная рубашка, искусно скрывающая все прелести, выставляя их напоказ, и поверх рубашки — такой же легкий и стимулирующий воображение пеньюар; мне безумно нравятся пеньюары, даже если они из грубой мешковины. Волосы спутаны, она еще не успела привести их в порядок, а на лице — ни следа косметики. Сегодня я увидел Еву и Лори до того, как они успели преобразить себя волшебными действиями краски и пудры, тенями для век и декоративной косметики, но Лори не выглядела хуже обычного. Более того, она выглядела намного лучше.

Она затараторила:

— Я ринулась к телефону, схватила трубку, а там противные короткие гудки. — Она напустила на себя хмурость. — Так, значит, это ты, негодник, меня разбудил? — И тут она прогнула спину и потянулась, словно только что проснувшаяся фея.

— Ох-х, — вырвалось у меня.

— Что стряслось?

— Ничего. — Я затряс головой. — Лори, — быстро произнес я, — я пришел сюда, чтобы сказать тебе… кое-что. Я уложусь в минуту. Ах, как жаль, но сегодня тебе придется выйти на работу.

— Я думала над этим. — Ее лицо приняло трезвый вид. — Разве это не ужасно?..

— Ты права, ужасно, — подхватил я, теперь не было смысла дипломатничать.

— До того момента, как зазвонил телефон прошлой ночью, все было замечательно. Разве не так?

— Прекрасно. Волшебно.

— Я давно столько не смеялась. Я хочу сказать, что нужно еще раз устроить поздний ужин.

— Сегодня я должен кое-куда съездить, но если вернусь вовремя и мы оба сможем освободиться на часок — ну, подкрепиться ведь надо. Может, мы могли бы пообедать…

— Я бы с удовольствием, Шелл.

— В ресторане. Знаешь, солидный ресторан. Похоже, я вел себя как идиот. Лори действовала на меня как-то так, что я был сам не свой. Но мне это нравилось. Было очень приятно чувствовать себя не в своей тарелке.

Она промурлыкала:

— Куда скажешь.

Последовало молчание. Мы так и стояли, пялясь друг на друга, и ждали. Вот как бывает в жизни. По долгу службы и благодаря тому месту, где я работаю, — Голливуду, и, если глянуть правде в глаза, по воле случая мне крупно повезло: я оказался рядом и подружился с самой красивой, самой фигуристой и трепетной женщиной, о которой другие мужчины могут только грезить. Без излишней скромности заявляю: я видел женщин всех форм и размеров, всех цветов и положений и усвоил одно правило, касающееся их. Одно лишь правило вобрало в себя полное учение о женской половине общества Шелла Скотта.