Призраки - Кинг Стивен - Страница 39

К ней повернулся Джастин Хард, обнажив в приветственной улыбке голые десны, из уголка его рта стекала слюна. Уходите, - подумала вдруг она. Сейчас же уходите! Иначе вы все умрете!

Джастин направился к ней, и она увидела, что его лицо изменяется и становится похожим на лицо Лампкин, ее старой куклы. И все остальные люди начали превращаться в кукол. Мабел Нойес уставилась на нее фарфоровыми голубыми глазами, растянув губы в загадочной улыбке китайской куклы.

- Призраки, - прошептала Мабел... И Руфь проснулась.

Она лежала с открытыми глазами, а вокруг была темнота. Головная боль наконец-то прошла. В мозгу крутилась одна и та же мысль: Руфь, ты должна уехать отсюда прямо сейчас Не трать времени на сборы, одевайся и уезжай!

Но она не могла сделать этого.

Вместо этого она вновь закрыла глаза и через некоторое время уснула.

Когда пришло сообщение, что в доме Паульсонов произошел пожар, Руфь примчалась туда на десять минут раньше пожарной команды и размышляла о том, что начальник пожарной команды Аллисон достоин хорошей взбучки.

Потом мысли ее перескочили на другой интересующий ее момент. Дело в том, что с некоторых пор ей стали известны вещи, о которых еще неделю назад она не имела права знать. Это знание стало как бы частью ее.

И она думала об этом, потому что Хейвен изменялся и перемены не предвещали ничего хорошего.

За несколько дней до исчезновения Давида Брауна Руфь поняла, что город отстраняется от нее. Никто не плевал ей вслед, не бил окна в ее доме... но она замечала, что все чаще люди провожают ее взглядом.

Они смотрели ей вслед... смотрели и ждали..

Чего?

Она отлично знала чего: они ждали, когда она начнет "превращаться".

Между пожаром в доме Паульсонов и исчезновением Давида Брауна прошла неделя. Именно тогда с Руфью и стали происходить всякие странные вещи.

Например почта.

Она получала каталоги, проспекты и циркуляры, но к ней не приходили письма. Никаких личных посланий. Так прошло три дня, и наконец она отправилась на почту. Там находилась только Ненси Восс. Руфь объяснила ей, зачем пришла, и вдруг услышала странные щелкающие звуки. Она не имела представления, что

(кроме почты для нее)

может производить такие звуки. И еще ей не нравилась эта женщина, из-за которой так много слез пролила Бекки Паульсон, и...

На улице было жарко, в помещении почты - еще жарче. Руфь обливалась потом.

- Я прослежу за твоей корреспонденцией, Руфь, - улыбнулась ей Нэнси Восс, и Руфь заметила, что половины ее зубов во рту нет.

Руфь присела к столу, чтобы заполнить бланк перевода, думая при этом: Я схожу с ума. И что это за звуки? Может, они мне мерещатся?

Вжик-вжик, вжик-вжик.

- Что это за шум? - спросила она, боясь поднять на Нэнси глаза.

- Машина, сортирующая корреспонденцию, - ответила та, помолчала и добавила:

- Но ведь ты и так знала это, верно, Руфь?

- Откуда я могла знать это, если ты ничего мне не сказала? - спросила Руфь, сделав над собой усилие, чтобы не нагрубить Нэнси. Карандаш в ее руке задрожал. Она не получает писем, потому что Нэнси Восс просто выбрасывает их. Это было частью пришедшего к ней знания. Но Руфь умела держать себя в руках и прямо и открыто встретилась с Нэнси взглядом.

Можешь жаловаться кому угодно, - говорил взгляд Руфи. - Я не боюсь таких, как ты. Можешь обсуждать меня с кем угодно, но будь готова к тому, что получишь отпор.

Нэнси моргнула и отвернулась, что-то пробормотав про большое количество работы. Она еще раз улыбнулась Руфи

(УБИРАЙСЯ ИЗ ГОРОДА, СУКА, УБИРАЙСЯ, ПОКА МЫ НЕ ЗАСТАВИЛИ ТЕБЯ УБРАТЬСЯ)

и почти вышла, когда Руфь язвительно спросила ее:

- Вы так думаете?

Нэнси не ответила на вопрос. Она дернула плечом и выскочила из зала.

Вжик-вжик-вжик.

Позади нее открылась дверь. Руфь обернулась и увидела входящую Бобби Андерсон.

- Привет, Бобби, - сказала она.

- Привет, Руфь.

(уходи отсюда, она права, уходи, пока еще можно, пока тебе еще позволяют уйти, Руфь, большинство из нас уже больны, ты здорова, уходи)

- Ты работаешь над новым романом, Бобби? - Руфь едва сумела сдержать дрожь в голосе. Слышать чужие мысли - это нехорошо, это очень плохо. Но еще хуже услышать такое от Бобби Андерсон.

(пока тебе еще позволяют уйти)

Среди всех людей она была самым добрым существом.

Я ничего не слышу, - подумала она и с радостью ухватилась за эту мысль. - Я ошиблась, вот и все.

Бобби открыла свой почтовый ящик и достала оттуда почту. Она улыбнулась, и Руфь увидела, что у нее нет одного из передних зубов.

- Лучше уезжай, Руфь, - сказала она ласково. - Садись в машину и уезжай. Разве ты не понимаешь?

Руфь выпрямилась:

- Никогда, - резко ответила она. - Это мой город. И, если ты знаешь, что здесь происходит, можешь сказать остальным, что я так просто не сдамся. У меня есть достаточно влиятельные друзья за пределами Хейвена, которые прислушаются к моим словам, если я обращусь к ним, даже если то, о чем я их попрошу, будет звучать как бред. А вот тебе должно быть стыдно. Ведь это и твой город.

Ей показалось, что Бобби на мгновение смутилась. Потом она лучезарно улыбнулась, и в этой мальчишеской озорной улыбке было что-то, что больше всего остального испугало Руфь. У этой женщины, стоящей перед ней, были глаза Бобби, она прочитала ее мысли, и это были мысли Бобби... но в улыбке не было ничего от прежней Бобби.

- Как тебе угодно, Руфь, - сказала она. - Ведь ты знаешь: все в Хейвене любят тебя. Я думаю, через недельку-другую... максимум через три... ты прекратишь сопротивляться. Я считаю, что предупредила тебя. Если решишь остаться - что ж, прекрасно. Очень скоро тебе станет... совсем хорошо.

Такого жаркого лета в истории Хейвена, пожалуй, еще не бывало. Весь городок погрузился в дремоту.

Но Руфь держалась изо всех сил. В этот полдень она тоже не спала. Она думала о Бобби Андерсон и о переменах, происшедших с нею.

Частью пришедшего к ней знания было то, что все происходящее в городе началось из-за Бобби.

Невероятно, но она отчетливо видела, как Бобби и ее друг (друга Руфь не могла себе представить, но знала, что он есть) работают по двенадцать-четырнадцать часов в день и в Хейвене становится от этого все хуже. Руфи показалось, что друг Бобби не вполне понимает, что он делает.