Скромная семейная свадьба - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 3

– Боюсь, в наше время эта ситуация уже не столь компрометирующая, как это было во времена твоей юности, – не удержалась я.

– Патрисия, давай перестанем обсуждать наши внутрисемейные дела при посторонних, – почти медовым голосом сказала мама, нежно улыбнулась Андресу, про которого я опять совсем забыла. Мне достался укоризненный взгляд, как будто это я начала столь некрасивый разговор и теперь игнорирую все попытки уйти от столь щекотливой темы. – Я так понимаю, ты согласилась?

В ответ я лишь тяжело вздохнула. Я и сама прекрасно понимала, что соглашусь, а своим отнекиванием лишь откладывала неприятный момент. Тересу мне видеть не хотелось, совсем не хотелось, но откажи я жестко – и мама тут же начнет рыдать уже всерьез, с причитанием, всхлипыванием и размазыванием по лицу туши и теней. Такого зрелища Андресу я не желала.

– Тогда ждем вас в четверг, на следующей неделе, – уже деловито продолжила мама. – Фьорд Сореано, была счастлива познакомиться с вами. Думаю, отцу Патрисии вы непременно понравитесь.

А это уже был запрещенный прием – теперь Андреса, воодушевленного этими словами, будет очень сложно убедить со мной не ехать. А я еще почти пообещала с ним поужинать. Возможно, он про это уже забыл? Я посмотрела на Андреса, но он был полностью поглощен прощанием с моей мамой. Она что-то ласково ему ворковала, он целовал ей руку, и оба они казались вполне довольными друг другом. Он даже вызвался проводить ее до ближайшего междугороднего телепорта, что было уже совсем лишним – неизвестно еще, о чем они могут договориться. Что мама имеет на меня очень сильное влияние, Андрес уже понял и сейчас пытался произвести на нее настолько благоприятное впечатление, насколько можно. Только вот не учел он, что родители не распоряжаются ни моей рукой, ни сердцем. И то и другое когда-то давно я хотела отдать Даниэлю. Только ему это все оказалось ненужным. Пожалуй, чувство к нему почти совсем ушло, осталась лишь тоска о чем-то несбывшемся. Очень красивом и светлом. Но не моем.

До закрытия магазина времени оставалось немного, и я понадеялась, что удастся уйти до возвращения Андреса. Но куда там! Когда я уже направлялась к двери вешать табличку «Закрыто», в нее прошел солидный фьорд лет пятидесяти и с деловым видом стал изучать витрины. Пришлось изображать радушие и отвечать на вопросы про интересующие его артефакты. Фьорд хотел купить что-нибудь не столько полезное, сколько дорогое, что впоследствии, лет через пять-десять, можно было бы перепродать без потери цены, а то и очень прилично на этом выиграть. Пока я подбирала подходящие варианты, вернулся Андрес. Выглядел он отвратительно счастливым. Интересно, что ему пообещала мама? Теперь он заинтересован в том, чтобы сопроводить меня на эту проклятую Тересину свадьбу. Чтоб она сорвалась из-за того, что этот Брунито застукает мою сестричку с шафером! Должен же у него к этому времени быть шафер?

– Где бы ты хотела поужинать? – деловито спросил Андрес, как только не вовремя пришедший посетитель ушел.

– Поужинать? – Я сделала вид, что не понимаю.

– Ты сказала фьордине Венегас, что я тебя пригласил, – напомнил он. – Не заставляй меня выглядеть обманщиком в ее глазах. А то она уверена, что сегодня вечером ты не ляжешь в кровать голодной.

– Я и так не собираюсь голодать, – усмехнулась я.

С другой стороны, а почему бы мне и не поужинать с ним в благодарность за избавление от нудной часовой лекции о сестринском долге? Тересе почему-то никогда не напоминали, что у нее тоже есть долг по отношению ко мне… Но к черту Тересу, не буду еще больше портить этот вечер, думая о ней!

– Не голодать можно по-разному, – улыбнулся Андрес. – Мне хочется, чтобы ты сегодня особенно хорошо не голодала. Так как ты предпочитаешь не голодать – с рыбой или мясом?

Я невольно рассмеялась – уж очень забавный у него был при этом вид. Появился соблазн сказать «с рыбой», я знала, что Андрес ее не особо уважает. Но сам вопрос показывал, что он готов пойти на некоторые жертвы ради ужина со мной, и уже поэтому не заслуживает такой мелкой пакости. Вот крупной, за то, что собирается действовать по планам моей матушки, – вполне.

Поэтому, хотя я и выбрала ресторанчик на берегу Иррау, но в меню у них был большой выбор различных мясных блюд. Устроились мы на террасе. Духота жаркого летнего дня уже уходила, от реки легко тянуло свежестью. Темнело, и на столике стоял круглый шар, в котором переливались магические огоньки, создавая такие причудливые переходы и формы, что смотреть можно было часами. Но я сюда пришла не любоваться магическими поделками, у меня был очень серьезный разговор к моему спутнику.

– Андрес, я прошу тебя не ехать.

– Сожалею, Патрисия, но я уже пообещал фьордине Венегас, что непременно буду. Не станешь же ты от меня требовать, чтобы я нарушил данное ей слово? – невозмутимо ответил этот нахал. – И потом, мое присутствие тебе просто необходимо.

– С чего это вдруг, Андрес? – Я постаралась показать как можно выразительнее свое отношение к его словам, но он так на меня посмотрел, что я смутилась и отпила глоток вина из бокала, чтобы это скрыть.

– Я правильно понял: твоего бывшего жениха вытащили из постели твоей сестрички, чего ты простить обоим не можешь?

Ужасно неприятно, когда говорят такие слова. Но еще более неприятно, когда они правдивы. Посмотрела я на Андреса со злостью. Видел же, насколько мне болезненна эта тема, и все равно расспрашивает. Да какое ему дело, в конце концов, до того, что случилось в нашей семье год назад? Его это никак не касается.

– Так вот, – продолжил он, не обращая никакого внимания на мои гневные взгляды, – сама подумай, насколько выигрышнее для тебя появиться перед ними не униженной и одинокой, а счастливой, в компании такого замечательного меня.

Он подмигнул и отсалютовал мне своим бокалом, показывая, что пьет в мою честь.

– Андрес, как ты не понимаешь… – начала я, уже не скрывая своего раздражения.

– Это ты не понимаешь, Патрисия. Нельзя так долго играть роль несчастной обманутой дурочки. Этак ты в нее окончательно вживешься, и во что тогда превратится твоя жизнь? Нет, с этим нужно заканчивать – покажи сестричке, что не все мужчины согласны променять тебя на нее. Да и твой бывший жених, – он неприятно выделил слово «бывший», – не согласился связать с ней свою жизнь, хоть их и застали в столь пикантной ситуации. Бедный Берлисенсис, я ему заранее сочувствую. Хотя последний год, что он учился в Академии, ему постоянно не везло. Даже его прозвище «Счастливчик Бруно» звучало как издевательство. Наверное, полоса невезения так и не закончилась.

– Ты его знаешь? – невольно заинтересовалась я.

Интересно, кого все-таки отхватила Тереса? Надо же, мое предположение, что ее жених – маг, оказалось правдой.

– Не то чтобы очень хорошо, – ответил Андрес. – У нас и факультеты разные, да и старше он меня на два года. Но не знать его не получилось бы. Там такой громкий был скандал с его семьей, их всех арестовали по обвинению в государственной измене. Потом оправдали, но за это время его девушка закрутила роман с их адвокатом. Наверняка решила, что тот более перспективен, чем Бруно. Между нами говоря, у этого Берлисенсиса, кроме спеси, особо ничего и нет.

Я задумчиво отпила очередной глоток из бокала. Нежное, чуть терпковатое вино приятно покаталось на языке, прежде чем упасть в пустой желудок и начать туманить мозги. Идея поехать с Андресом на свадьбу сестры стала казаться мне довольно привлекательной, как и сам сидящий напротив меня молодой фьорд. Надо же, никогда не замечала, какие у него, оказывается, красивые глаза…

В этот день я впервые изменила памяти о Даниэле – целоваться с Андресом по дороге к дому оказалось очень увлекательно. Я даже пожалела, что мы так быстро пришли. Но к себе я приглашать его не стала: прощальный поцелуй на пороге, его разочарованный взгляд – и вот я уже совсем одна слегка прижимаю пальцы к губам, еще хранящим тепло и вкус его губ.

Глава 2

Феррейра был компаньоном моего отца, и не просто компаньоном, а очень хорошим близким другом. Поэтому, когда в их семье родился Даниэль, а у моих родителей через два года – Тереса, все сочли это знаком свыше, что нашим семьям суждено породниться. Все мы трое росли в этой уверенности – слишком часто фьорды Феррейра в шутку называли мою сестру невесткой, да и она всегда говорила «мой Даниэль», тем самым постоянно утверждая право на него. И пусть никаких обязательств между семьями не было, я всегда считала Даниэля почти собственностью сестры, поэтому пришла в ужас, когда поняла, что он мне нравится совсем не как брат. Мне было тогда четырнадцать, ему – восемнадцать. Этакое щенячье обожание в адрес почти взрослого фьорда с первыми усиками, которые его совсем не портили, а лишь подчеркивали строгую линию яркого рта. Ко мне он относился скорее покровительственно, но Тересу тоже вниманием не баловал. Ее это ужасно злило, так как в свои шестнадцать она была девушкой достаточно привлекательной, чтобы получать записочки, а то и букетики от своих обожателей, близких ей по возрасту. А Даниэль приезжал с родителями все реже и реже: у него была учеба, друзья в столице, возможно, даже краткосрочные романы, о которых мы ничего не знали. Тереса его совсем не интересовала, несмотря на все ее ухищрения. Вела она себя иногда с ним на грани приличия, но его это лишь забавляло, не более. Все эти томные взгляды и нечаянные прижимания выпуклых, и даже очень, частей ее тела оставляли его равнодушным. Во всяком случае, я ни разу не заметила, чтобы он хоть как-то ее поощрил.