Шмели и термиты - Халифман Иосиф Аронович - Страница 68

Новый солдат появляется после линьки, это один из линявших молодых термитов. Ему тоже предстояло стать рабочим, но что-то повлияло на его развитие, и он оказался оснащен признаками будущего солдата. Все это происходит само собой благодаря тому, что термиты каждой семьи не ограничиваются обменом корма, но и слизывают друг с друга выпот, проступающий на теле.

И здесь снова, как во многих других местах; нашего повествования, можно повторить, что у разных видов все это может происходить более или менее неодинаково, что многочисленные исследования, посвященные рассматриваемому здесь разделу естественной истории даже одного только вида термитов, не исчерпываются законченными выводами и заключениями, а обязательно напоминают:

«Но в жизни все это не всегда так ясно, как в опыте».

«Но иные условия могут и в опыте резко изменять обычную, типическую картину».

«Но никакая схема не может быть верной для всех случаев».

Поэтому речь здесь идет не о каких-нибудь схемах, а только о самом принципе. Он заключается в том, что через слизанный выпот и передается от одного члена общины другому сигнал, как теперь стали говорить — информация, о состоянии семьи. Именно здесь скрыт ключ, регулирующий ее состав, необходимый для нормального течения жизни.

В общем, то же происходит с самками и самцами. Пока основатели гнезда живы, здоровы и успешно увеличивают численность семьи, термиты обильно кормят их и вместе с молодью жадно слизывают с них выпот, выделяющийся сквозь хитиновый покров, жадно выпивают те капли, которые были названы выше кормовой эстафетой. Вот эти-то капли или заключенная в них примесь каких-то особых выделений, передаваясь в семье от термита к термиту, доходят до растущей молоди и не дают вырасти ни одной плодовитой запасной самке, ни одному плодовитому запасному самцу. В них нет нужды, и семья тормозит их появление, не вызывает их к жизни.

Точно так же в живом дереве дремлют спящие запасные ростовые и плодовые почки, которые проснутся лишь тогда, когда их разбудят условия. В семье термитов эти запасные почки будить не приходится; достаточно, если к ним перестанет поступать сдерживающая их развитие капля.

Пока этот кормовой сигнал исправно поступает, из среды малоголовых вырастают желтотелые, с блестящими крыловыми зачатками на спине и начавшими темнеть глазами запасные самки и самцы, которые ведут себя подобно обычным рабочим.

Как только царская пара исчезает, корм, лишенный приправы царского сигнала, перестает тормозить развитие молодых запасных самцов и самок, и тогда с находившимися на пороге линьки темноглазыми, в коротких блестящих пелеринках, желтотелыми термитами происходит превращение.

Поэт сказал бы, что это еще один вариант старой сказки о том, как сбрасываются злые колдовские чары и как завороженный герой, воспрянув для новой жизни, обретает отнятое у него.

Но ничего сказочного здесь нет.

Термитник, в котором погибла или из которого изъята царская пара, можно сравнить с прищипнутым растением: убита точка роста развивавшегося стебелька, и от узла кущения начинает буйно подниматься молодая поросль заменяющих побегов…

Вскоре в толще гнезда появляются новые камеры с призванными к жизни новыми родительскими парами, и к каждой сбегается поток царского корма, поставляемого термитами. Теперь уже от них расходится передающийся семье сигнал.

И опять все молодые желтотелые, в коротких пелеринках, околдованы, заворожены и теперь уже состарятся, так и не закончив цепь возможных изменений.

Этим изменениям подвержены и самцы и самки. Когда из родительской пары удалено одно насекомое, то ему на смену через какое-то время вырастают заменяющие того же пола: десятки дополнительных самок вместо родоначальницы, десятки дополнительных самцов вместо родоначальника. В кормовом сигнале, поступающем от родительской пары, скрыто, по всей видимости, два разных значения: капля эстафеты от царицы действует главным образом на не закончивших развитие самок, а капля эстафеты от царя препятствует формированию только самцов.

Таким образом, с помощью, в сущности, двух видов корма, который побуждает или подавляет, ускоряет или сдерживает, сохраняет или изменяет, совершаются в тиши и мраке термитника все превращения облика, повадок и жизненного назначения членов общины.

Мы уже говорили, что первые отпрыски той пары, которая основывает новую колонию, мелковаты. И неудивительно! Ведь это поколение голода и лишений, оно выросло в зародышевой камере тогда, когда в ней не было никого, кроме родителей, или было еще совсем мало рабочих. Позже та же семья наберет силу, число составляющих ее особей умножится, и тогда такие же молодые рабочие термиты будут здесь вырастать более крупными.

Пора сказать, что так бывает не всегда.

У термитов Ретикулитермес, о которых и дальше еще не раз будет идти речь, родительская пара-основательница, как правило, очень скоро сменяется несколькими запасными парами. У таких запасных пар потомство смолоду заметно мельче, чем первое поколение, произведенное основателями гнезда. Получается, что у Ретикулитермес размер молодых особей с возрастом семьи мельчает, а не увеличивается.

В старых же семьях этих термитов наряду с крошками, карликами — короче, всякой мелюзгой в облике рабочих и солдат — можно видеть нормальных насекомых этого типа, а также и великанов, гигантов. Кроме уже известных нам обычных короткокрылых самцов и самок (их называют также вторичными запасными), существуют, не только у Ретикулитермес, также совсем бескрылые третичные запасные. Специально проведенные исследования позволяют считать, что эти существуют как бы на случай аварии со вторичными. В них, говоря языком техников, система задублирована. Среди нормальных длиннокрылых различаются крупные и мелкие крылатые самки и самцы. Мы не говорим уже о разных промежуточных стазах и типах. На формирование всех их влияет не только количество корма, приходящегося на долю особи, но и состав его, в том числе и содержание в нем феромонов. Так, в отличие от гормонов, действующих в организме, специалисты называют выделения, передаваемые от одного насекомого к другому в недрах семьи.

Подведем итог всему сказанному.

Нужные формы вырастают в термитнике из одинаковых зародышей, и все выглядит так, как если бы семья обладала безотказным секретом превращения любого молодого своего члена в насекомое нужной в данный момент формы, нужного строения, поведения и образа жизни. Похоже, существует ключ, которым в зашифрованном виде передается наставление. И каждая особь, послушная требованию семьи, развиваясь, перевоплощается. Разными путями и средствами воздействует семья на каждого молодого термита, формирует его соответственно потребностям своего дальнейшего развития. И новый член общины, смотря по обстоятельствам и потребностям семьи, превращается то в рабочего, то в солдата, то в слепого, то в зрячего, то в длиннокрылого, покидающего гнездо при роении, то в оснащенного только крыловыми зачатками запасного продолжателя рода — все равно мужского или женского пола.

— Это чистая биоалхимия! — со вздохом заключил один исследователь, подробно описавший превращения стаз у термитов.

— В этом тугом узле загадок скрыты самые сокровенные и самые значительные секреты живой природы, — добавил другой. — Когда узел начнет окончательно распутываться, человеку многое станет доступно…

После всего рассказанного нетрудно представить себе термитное гнездо к концу первого десятилетия. Купол его уже заметно возвышается над уровнем земли, существенно увеличился и объем. Основатели гнезда, скорее всего, уже по тем или другим причинам погибли или, может быть, насильственно сменены семьей. В этом случае с ними поступают так же, как со всеми другими членами общины, закончившими жизненный путь: тела их поедаются.

Вслед за тем в гнезде возникают новые — уже чаще не одна, а несколько — родительские пары, и в каждой разрастается в объеме и из месяца в месяц увеличивает число отложенных яиц новая молодая запасная самка. Пусть она не столь плодовита, как ее мать, но их здесь уже десятки и все сообща они производят яиц во много раз больше, чем старая царица. Потому-то термитник начинает расти несравненно быстрее, чем в прошлом.