Багровый берег (ЛП) - Чайлд Линкольн - Страница 42

— Почему ты обеспокоен? Мы видели и других людей, блуждающих по этим пляжам.

Пендергаст продолжил смотреть на север, ничего не говоря, лицо его приобрело смущенное выражение. Затем он тряхнул головой, как бы отбрасывая все мысли, которые мешали ему.

— Констанс, — позвал он тихим голосом. — Я хочу попросить тебя кое-что сделать.

— Все что угодно, если только мне не придется плавать.

— Есть ли у тебя возражения против того, чтобы задержаться здесь на некоторое время?

— Нет. Но зачем?

— Я собираюсь провести сеанс Чонгг Ран.

— Здесь?

— Да, именно здесь. И я был бы тебе очень признателен, если бы ты могла проследить, чтобы меня не беспокоил никто и ничто — за исключением одного условия: если фигура — любая фигура — снова появится на вершине тех дюн.

Констанс замешкалась лишь мгновение.

— Как скажешь.

— Спасибо, — Пендергаст снова осмотрелся, взгляд его стал цепким и проникновенным, словно он фиксировал в памяти все, вплоть до самой последней детали. Вскоре он опустился на колени. Затем, отбросив острые камешки и подготовив небольшое возвышение для головы, он лег в позу покойника, скрестив руки на груди, и закрыл глаза.

Констанс долго наблюдала за ним. Затем она посмотрела по сторонам и заметила, что из песка, примерно в десяти футах от него, торчал кусок дерева. Констанс подошла к нему и села, жестко выпрямив спину. Пляж был совершенно безлюдным, но ощущение, что за ними наблюдают, все еще не покидало Констанс. Что-то в ее манере поведения могло напомнить этому наблюдателю грациозную львицу — гордую и царственную — присматривающую за своим прайдом. Она стала такой же неподвижной, как и Пендергаст. Они оба походили на две изящные статуи, выделяющиеся на фоне темного и низкого неба.

31

Специальный агент Пендергаст без движения лежал на галечном пляже. Хотя его глаза и оставались закрытыми, он был прекрасно осведомлен о своем окружении: каденция прибоя, запах соленого воздуха, ощущение камешков под спиной. Его первой задачей было отсечь себя от внешнего мира и перенаправить энергию внутрь.

С осознанным усилием, рожденным длительной практикой, он замедлил свое дыхание и сердцебиение, сократив их в половину от обычной частоты. Он лежал неподвижно и примерно через десять минут, пройдя серию сложных умственных упражнений, необходимых для достижения медитативного состояния «тхан-шин-гха» — «Преддверье Совершенной Пустоты» — подготовил себя к тому, что ждало его впереди. А затем, очень методично, он начал исключать предметы, которые составляли мир вокруг него. Город Эксмут исчез вместе со всеми своими жителями. Вслед за ним испарилось и тяжелое небо. Холодный бриз больше не шевелил его волосы. А океан со всеми своими звуками и запахами просто пропал. В последнюю очередь не стало Констанс и пляжа.

Все погрузилось в черноту. Он добрался до «стонг-па-ньюид» — то есть, «Состояния Чистой Пустоты».

Он позволил себя остаться в этом состоянии, и плыть одному в вакууме, потому что в обостренном состоянии Чонгг Ран время превращалось в вечность, но на самом деле проходило не более четверти часа. И затем, по собственному желанию, он начал заново собирать мир — в порядке, обратном тому, каким он деконструировал его. Сначала во всех направлениях раскинулся галечный пляж. Затем небосвод склонился над головой. А потом задул морской бриз — с той лишь разницей, что это был уже не ветерок, а воющий полночный шторм, полный пронизывающего дождя, который, грозно жаля, сек по коже. Возникшее море было беспокойным, над ним яростно свирепствовала гроза. Наконец, Пендергаст оказался на пляже Эксмута.

Однако это был не сегодняшний пляж. Благодаря напряженной интеллектуальной сосредоточенности Пендергаст воссоздал то, что, по его мнению, было Эксмутом в ночь на 3 февраля 1884 года.

Теперь, когда он позволил всем своим чувствам вернуться, он полностью осознал свое окружение. В дополнение к бушующей буре он заметил, что на милю от него простиралась сплошная темнота. Маяк не горел, он просто исчез во мраке. Но затем его высветила из темноты краткая вспышка, когда небо рассекла молния: его бледный каменный палец поднимался в ненастную ночь.

Однако непосредственно перед Пендергастом располагался совсем другой источник света. На возвышавшейся над пляжем дюне была возведена пирамида по принципу типи[80], состоявшая из веток, палок и папоротника. Вся она была объята яростным пламенем. Около десятка фигур, кутающихся в свои пальто, сгруппировались вокруг него. Несмотря на то, что Пендергаст присутствовал здесь лишь мысленно, он отступил от света огня в безопасную темноту. Мужские черты, освещенные пламенем, были едва различимы, но во всех них читалось одно и то же: твердость, отчаяние, жестокость и безжалостное предвкушение. Двое мужчин держали толстое одеяло, стоя между океаном и костром. Третий человек — по-видимому, главарь, чьи массивные, грубые черты лица при свете огня показались немного знакомыми — держал в одной руке древний секундомер, а в другой — фонарь. Он громко отсчитывал секунды группой по девять, а затем начинал сначала. В течение двух секунд после каждой такой последовательности, мужчины, державшие одеяло, сдвигали его набок, ненадолго обнажая свет костра, перед тем как снова его скрыть. Это, насколько знал Пендергаст, должно было имитировать девятисекундную периодичность маяка Эксмута.

Южнее, очень отдаленно, мутными пятнами на фоне бушующих вод угадывались очертания скал Скаллкрашер-Рокс.

Уолден-Пойнт, на котором располагался эксмутский маяк, находился слишком близко к городу. Крушение там стало бы слишком заметным. Но крушение на Скаллкрашер-Рокс… к югу от города, вне поля его зрения… обломки были бы вынесены на ограниченный участок пляжа и рассредоточены на небольшой территории.

За исключением человека с секундомером, группа возле костра мало говорила, их сверкающие хищные глаза прощупывали море. Ветер завывал с северо-востока, и дождь лил с неба почти горизонтально.

А затем раздался крик: кто-то разглядел нечто во мраке открытого моря. Группа выдвинулась вперед, вглядываясь в ночной мрак. Один из них вытащил из пальто подзорную трубу и посмотрел на северо-восток. Над пляжем сгустилось тревожное молчание, пока он вглядывался в темноту сквозь вой ветра.

Затем раздался призывный крик:

— Ребята, это пароход!

Зазвучал еще один крик, который главарь быстро пресек, продолжая отсчитывать секунды по своему секундомеру, гарантируя, что пламя костра будет поддерживать точную периодичность маяка Эксмута. Теперь огни корабля стали более заметными — они появлялись и исчезали, в то время как судно поднималось и опускалось на огромных волнах. Электрическая дрожь пробежала по всей группе: корабль явно был ведом поддельным светом и направлялся прямо на Скаллкрашер-Рокс.

Винтовки, мушкеты, пистолеты, дубинки и косы были извлечены из-под пальто и взяты наизготовку.

В тот же момент опустилось покрывало темноты, и сцена на пляже тут же растворилась. Когда мрак сгустился и снова рассеялся, Пендергаст оказался на мостике парохода «Замок Пембрук». Рядом с ним стоял мужчина, облаченный в капитанский мундир и пристально смотрящий в подзорную трубу на свет, мерцающий на побережье. Справа от него стоял навигатор, рассматривавший широкую диаграмму, развернутуюпод рассеянным красным светом навигационного фонаря. Его инструменты были разложены прямо на диаграмме: параллельные стержни, разделители, карандаш. Рядом с ним нактоуз[81] был открыт лишь на четверть, и оттуда исходил едва заметный блеск — мостик оставался скрытым в темноте, насколько возможно, чтобы все присутствующие могли сохранить остроту ночного зрения. Рулевой стоял по другую сторону от капитана, стараясь держать рулевое колесо и держать курс в бурных водах.