Багровый берег (ЛП) - Чайлд Линкольн - Страница 36

У Констанс сложилось впечатление, что женщина желает, чтобы ее расспросили об этой краже. Но гостья предпочла упустить эту возможность.

— Если бы я была агентом Пендергастом, я бы тоже заглянула во все углы. Дело в том, что Перси — гордый человек. Вот почему я взяла на себя труд спросить вас, сможете ли вы рассказать агенту Пендергасту, насколько сильно Перси переживает обо всем этом. Он хотел бы содействовать агенту Пендергасту в дальнейшем расследовании дела о краже вина. Он искренне надеется, что эти убийства — насколько бы ужасными они ни были — совсем не отклонили детектива от его первоначальной цели.

— Уверяю вас, он много работает над вашим делом, — сказала Констанс.

Она не стала вдаваться в подробности. В своей негласной манере ее опекун дал понять, что состояние расследования не будет обсуждаться ни с кем до тех пор, пока он не сочтет, что пришло нужное время.

— Я так рада. Это второе убийство действительно погрузило город в беспокойство. Я никогда не видела ничего подобного. Шефу Мердоку это явно не под силу. К счастью, у нас есть сержант Гэвин, чтобы решить эту проблему. Кстати, я так поняла, что Пендергаст почти застал момент самого убийства, когда находился на болотах.

— Как вы это узнали?

— Сплетни здесь быстро распространяются. Чем мрачнее или неприличнее, тем быстрее они путешествуют.

— Понимаю.

— Так ужасно, — Хинтервассер вздрогнула. — В то время мы с Перси были на концерте классической гитары в церкви «Литтл-Рэд». Перси любит классическую гитарную музыку, он пригласил музыканта из самого Бостона в рамках серии концертов «Осенний Эксмут». Вы же знаете, что он состоит в правлении?

Констанс воспользовалась потоком слов, чтобы взять второй кусочек хлеба и намазать его маслом.

— Мне любопытно, как вам удается сохранять такую стройную фигуру, — со смехом спросила Хинтервассер.

Констанс сделала глоток чая и поставила чашку.

— Кажется, у меня гиперактивный метаболизм.

— Ах, снова хочу быть молодой леди! — воскликнула Хинтервассер, опять наполняя чашку Констанс.

У дверей раздался звонок колокольчика, и в магазин вошел посетитель.

— Клиент, — сказала Хинтервассер, вставая. — Это сейчас большая редкость. Пожалуй, мне следует изготовить из него чучело и выставить на обозрение!

Она отошла, пока Констанс допивала свой чай. Обслуживание клиента быстро завершилось. Как будто по расписанию, «Бьюик-Спэшл-8» 1936 года выпуска, который гостиница использовала для перевозки постояльцев в город и обратно, припарковался у входа в магазин.

— Ваша машина, — заметила Хинтервассер, доставая нечто с полки и передавая это в руки Констанс. Это оказалось саше с чайными пакетиками. — Вот вам маленький подарок, который можно взять домой в качестве сувенира — моя личная смесь, «Чай Эксмута».

— Благодарю.

— Не за что. Спасибо, что зашли, — Хинтервассер пожала ей руку. — Надеюсь, вы не забудете о моей просьбе. Я имею в виду, разговор с агентом Пендергастом.

26

К десяти часам «Штурманская рубка» почти опустела. Констанс сидела за столом в углу, напротив Пендергаста, остатки двух порций Филе-де-Сол а-ля-Пендергаст, приготовленные Реджинальдом Шератоном, стояли перед ними вместе с пустой бутылкой вина. Это была ненастная ночь, с порывами ветра, бьющимися в окна и сотрясающими стены. Далекий рокот прибоя внизу, под скалами добавлял мрачное остинато[71] к воплям ветра вокруг гостиницы.

Констанс кивнула на доску, на которой было написано вечернее меню.

— Твой палтус, кажется, стал фаворитом ресторана. Я заметила, что его подали, по крайней мере, на половину столов.

— Я всегда утверждал, что Массачусетс станет бастионом хорошего вкуса, — Пендергаст встал. – Давай поднимемся наверх? У нас есть несколько важных и конфиденциальных вопросов, которые необходимо обсудить.

Констанс встала из-за стола и последовала за Пендергастом мимо бара, где он остановился и, поговорив с барменом, попросил его отправить пыльную бутылку «Кальвадос», которую он каким-то чудом, смог рассмотреть у задней стенки бара, и два бокала в его комнату.

Констанс поднялась за ним по крутой лестнице. В комнате Пендергаста, которую она еще не видела, господствовала большая викторианская кровать с балдахином, на противоположной стороне находился небольшой кирпичный камин, письменный стол, стул и лампа. Очаг был заложен, но не горел.

— Пожалуйста, присаживайся на стул, я сяду на кровать, — сказал Пендергаст, подошел к камину и поджег дрова. Они разгорелись, отбрасывая на стены комнаты танцующие блики мерцающего желтого света.

Констанс достала из своей сумки саше с чайными пакетиками, которое Кэрол подарила ей чуть ранее в этот же день.

— Возможно, вот это было бы более уместно, — сказала она. — Ты же знаешь, что я не пью много алкоголя. Мы могли бы попросить чайник с горячей водой.

Пендергаст взял саше и взглянул на него.

— Чай? — спросил он, а его губы скривились в отвращении. Он выкинул его в мусорную корзину. — Извини, моя дорогая Констанс, но это непригодно для употребления. Нет: это будет «Кальвадос». Кроме того, у меня нет ни малейшего сомнения, что мы вернемся к нашим чашкам Королевского 403 улуна[72] в особняке на Риверсайд-Драйв, прежде чем пройдет слишком много времени.

Через мгновение в дверь постучали, и Флавия, молодая официантка, внесла поднос с двумя бокалами и бутылкой «Кальвадоса». Пендергаст вложил ей в руку чаевые, пробормотал слова благодарности и закрыл за ней дверь. В каждый бокал он налил напиток высотой с палец и, вручив один Констанс, сам расположился на кровати.

— Прошу прощения за размер комнаты, — сказал он. — Она компенсирует его уютом. К сожалению, то, что мы должны сейчас обсудить, не может упоминаться в ресторане.

Она сделала глоток «Кальвадоса», и тот скользнул по языку волной тепла.

— Надеюсь, что тебе нравится.

Констанс кивнула. Она уже чувствовала приятное действие вина, которое она обычно не любила. Ей нужно было быть с ним осторожнее.

— Констанс, сначала я хочу сказать тебе, насколько я доволен твоей работой. Ты оказалась собранной и надежной.

Она почувствовала воодушевление от этого неожиданного комплимента, даже его ударение на слово «собранная» показалось пустяком.

— Спасибо.

— Ты также постаралась прислушиваться к моим предупреждениям: не заниматься самодеятельностью и не блуждать вдали от гостиницы после наступления темноты. Я ценю это, — он сделал паузу. — Это расследование становится весьма специфическим. Мы попали в неразбериху улик и доказательств, и достигли точки, когда мы должны остановиться и разделить перепутанные нити. С этой целью я хотел бы обсудить то, что мы уже узнали: вспомнить, так сказать. И еще хотел бы сообщить тебе о моих последних открытиях.

— Пожалуйста, я тебя слушаю.

— На данный момент у нас имеются два спутанных клубка: скелет в подвале, который, я уверен, связан с исчезновением парохода «Замок Пембрук», и потерянная колония ведьм. Начнем со скелета. Здорового, сорокалетнего афро-европейского мужчину подвергли пыткам и замуровали в подвале дома смотрителя маяка. Почему? Могла быть только одна причина: он владел информацией. Но вот основной вопрос: какой именно?

Он прервался.

А дальше заговорила Констанс:

— Леди Харвелл получила 9500 фунтов страховой выплаты за потерю груза. Может быть, это как-то связано со случившимся?

Пендергаст поднял длинный тонкий палец.

— Точно! В 1884 году такая сумма была огромной, и сегодня была бы эквивалентна миллионам долларов. Записи «Ллойда» хранятся под надежной охраной, как в Форт-Ноксе, но можно догадаться, что груз был деньгами, слитками или ценностями в какой-либо другой форме. Вот, вероятно, почему, моя дорогая Констанс, этот человек подвергся пыткам: чтобы выдать местонахождение ценностей, хранящихся на борту корабля.