Багровый берег (ЛП) - Чайлд Линкольн - Страница 29

Сайлас сделал небольшой глоток.

— Так значит… ты расследуешь убийство того историка?

— Так и есть.

— Того крика было достаточно, чтобы сам дьявол рухнул от ужаса на колени с молитвенником в руках.

Пендергаст достал свою карту и развернул ее на столе.

— Пожалуйста, если можете, укажите на карте, где именно вы находились, когда услышали крик, и с какого направления, как полагаете, он доносился.

Сайлас подтянул карту к себе и склонился над ней, его лоб прорезали недовольные морщинки.

— Я был здесь, в этих лесах, а крик прозвучал с этого направления, — он провел пальцем по карте.

Пендергаст сделал несколько пометок. Палец Сайласа лежал на участке конуса, который он ранее начертил на своей карте.

— Спасибо. Это поможет в поисках тела, — он свернул карту. — До вас доходили слухи о том, что кто-то живет на болотах?

— Ничего определенного. Но если бы я пытался скрыться от правосудия, я отправился бы именно туда.

Пендергаст сделал глоток бурбона.

— Мистер Сайлас, вы сказали, что ваша семья жила здесь двести лет. Вы должны хорошо знать местную историю.

— Ну, я никогда не интересовался генеалогией и тому подобным. Хотя знаю, что раньше Дилл-Таун был так называемым негритянским районом на окраине города, по большей части его населяли семьи китобоев. Но там жили не только афроамериканцы. Там еще было много представителей крови южных морей — тайцев, полинезийцев, маори. Я сам почти наполовину маори. Маори были величайшими гарпунщиками, которые когда-либо жили на свете. Когда некоторые из морских капитанов брали в жены женщин с южных морей, поначалу они строили с ними семьи, а потом, ну ты знаешь, брали их на борт на время долгих странствий. Позже они высаживали их в Дилл-Тауне, прежде чем отправиться в Бостон к своим настоящим белым семьям. А когда возвращались в море, они просто забирали их обратно, — он покачал головой.

— Так, стало быть, вы — потомок первых жителей Дилл-Тауна?

— Конечно. Как я уже сказал, во мне столько же крови маори, сколько африканской. У моего прапрадеда были даже какие-то обалденные племенные татуировки, насколько мне рассказывала моя бабушка.

— Я так понимаю, большинство афроамериканцев покинули Дилл-Таун после того, как там линчевали чернокожего мужчину.

Сайлас покачал головой.

— Это была жуткая история. Ужасная. Разумеется, этот человек был невиновен. Но это не имело значения для группы линчевателей, которая пришла за ним. После этого народ Дилл-Тауна решил, что это не самое лучшее место, чтобы воспитать там своих детей. Благодаря китобойному делу у них было достаточно денег, чтобы уехать оттуда, и большинство из них именно так и сделали. Некоторые просто отправились в Нью-Бедфорд. Другие подались на чикагские скотобойни.

— Но ваша семья осталась.

— Так случилось, что мой дедушка потерял свою метательную руку во время несчастного случая на китобое, поэтому он начал другое дело — он занялся лечебными травами. В этой зоне полным-полно полезных трав, особенно семейства паслёновых. Их очень много растет там, где раньше находился Олдхэм. Дед не мог перенести свое новое дело в такой большой город, как Нью-Бедфорд, поэтому мы и остались. Мы просто выехали из самого Дилл-Тауна и съехали с дороги — и вот мы здесь, — он развел руками.

— Вы живете один?

— У меня была жена, но она ушла. Слишком одиноко, как она сказала. Большую часть времени одиночество меня вполне устраивает, хотя я и рад иногда встретить кого-нибудь на пути. Я не отшельник. Я наведываюсь в бар гостиницы раз в неделю, пью, ем жареных моллюсков и играю в домино с друзьями.

Пендергаст встал, залпом допил бурбон и шагнул к окну, всматриваясь в темноту. Юго-западный ветер колыхал болотную растительность.

— Если бы вы смогли отвезти меня в город прямо сейчас, я был бы вам крайне признателен. Но у меня есть к вам последний вопрос. Те отряды линчевателей, о которых вы говорили — кем именно они были?

— Никто не знает. Замаскированные местные жители. Я тебе так скажу: мой дедушка говорил, что в старые времена в Эксмуте жили криминальные личности. Не просто хулиганье — а по-настоящему опасные и злые люди. Он говорил, что они были похожи Серого Жнеца: это были типы, которые хотели устроить свой собственный ад.

21

— Вы уверены, что это была не гагара? — спросил шеф Мердок. — Они могут издавать крик, который очень похож на человеческий голос.

Сержант Гэвин вздрогнул, сидя на корме полицейской лодки, держа руку на румпеле[60] и направляя ее через бухту Эксмута к болотам. Мердок, даже в своем нынешнем растоптанном состоянии, умудрялся вести себя как полнейший осел. Но Пендергаст, мрачным и странным изваянием сидя в носовой части лодки, молча свернул карту, и, похоже, даже не обратил внимания на это глупое замечание.

За ними следовали еще две лодки, оснащенные радиоприемниками. Из-за сильной облачности в восточной части горизонта проглядывалось слабое серое пятно восходящего солнца. Мердоку потребовалось больше времени, чтобы собрать группу, чем хотелось бы Гэвину — скептицизм шефа по поводу всей этой экспедиции был совершенно очевиден. Лишь к семи часам утра полицейские лодки начали свой путь вдоль главного русла реки Эксмут. Температура опустилась за ночь ниже десяти градусов, а здесь, на болотах она была еще ниже, чем на твердой суше. Прилив оказался высоким, и уровень воды находился в затишье уже двадцать минут. У них было не так уж и много времени, до отлива: поток, вытекающий из приливных болот, все увеличивался. Гэвин, еще подростком, чтобы заработать карманные деньги, проводил время, собирая моллюсков на болотах, и он испытывал своеобразное почтение к удаленности этого края, его пугающей изоляции и запутанному потоку приливных течений, которые, если не быть осторожным, могли утянуть за собой. Он живо вспомнил, как оказался захвачен врасплох на всю ночь на одном из болотистых островков, потому что забыл отследить начало прилива.

— Поберегись! — прокричал Пендергаст с носа.

Гэвин повернул частично погруженный в воду румпель, затем осмотрелся. Группа краснокрылых дроздов, побеспокоенных поисковой группой, поднялась всей стаей из густых зарослей камыша. В нескольких сотнях ярдов впереди Гэвин увидел начинающиеся лабиринты соляных болот, где протоки и острова переплетались в хитросплетениях каналов и тупиков. Илистые отмели сейчас были полностью покрыты приливом, но это не продлится долго.

Пендергаст слышал крик, когда наступал прилив, поэтому сузил область поисков, указав примерный район места происшествия на карте. Гэвин взглянул на свою карту — схему метеорологической службы — и снова подумал о течениях. Если предполагаемый убийца сбросил тело в воду, входящий приливной поток отнесет его глубже в болота, где оно, вероятно, зацепится за корягу в какой-нибудь заводи, и поисковой группе, быть может, так и не удастся его отыскать. Опять же, если труп не зацепится до наступления отлива, его может вынести в открытое море, как едва не случилось с телом историка.

Действительно, со всеми этими сумасшедшими течениями тело могло находиться где угодно.

— Ну что ж, — начал шеф, громко говоря в свое радио, перекрикивая шум восемнадцати лошадиных сил Эвинруда[61], — Джек, вы берете правый канал, мы возьмем средний, а вы, Кэн, направляйтесь в левый.

Лодки разделились, и Гэвин направил их судно в центральный канал. Вскоре они потеряли из виду две другие лодки, разделенные берегами солончаков. Было чертовски холодно. Вокруг раскинулся серый, монохромный мир. Он видел в небе косяк канадских гусей, направляющихся на юг.

— Помедленнее и смотрите в оба, — приказал шеф.

Гэвин румпелем сбавил скорость. Канал сузился, но теперь во всех направлениях разветвлялись протоки.