Аристократы (СИ) - "Баса" - Страница 52

— Я приготовился получить, как обычно, по яйцам.

Это просто немыслимо.

— Ты меня продал! — четко выговорила, пока Хаски приходил в себя. — Продал, как последнюю тварь. Так не обращаются с людьми, которые «нравятся».

Попыталась слово «любовь» заменить на более нейтральное. «Нравится» вполне подойдет.

— Ты меня выбесила… — раздраженно озвучил, при это лицо его изуродовалось гневными морщинами вокруг глаз и лба. Руку Дмитрий отнял от губ и опустил вниз по бедру. — Мне ты, бля. ь, всегда «нет» говоришь, а Максу сказала «да».

Я изумленно приподняла бровь, совершенно не понимая о чем речь. Но поняла одно — ругательство явно было адресовано не мне, а скорее для связки слов.

— На яхте зажималась с ним, — более спокойно заметил.

Какой ях..? — вспомнила. Озарило вспышкой воспоминание. Макс, когда зажал возле перил. Да я могла, что угодно пообещать Максу, лишь бы отвалил.

— Слышал? — уточнила у него, но не получила ответила. — Да мало ли что я сказала! — всплеснула руками. — Ради спасения гордости, я могла ему и в любви признаться! Да, вообще, почему я оправдываюсь перед тобой!? Я не должна перед тобой оправдываться!

— Должна, — ответила самодовольная морда.

— Не должна, — ответила уверенно.

Хаски вечно давил и телом, и своей самоуверенностью, от этого ощущения стремилась всегда отступить назад.

Как неудобно разговаривать с ним, шея затекала постоянно, да еще его рост под землю вбивал.

Руки Хаски и раньше жили отдельно, собственной жизнью и не спрашивали разрешения, поэтому в очередной раз проползли под моими руками и остановились на бедрах. Дмитрий подхватил меня под попой. И я вспорхнула вверх, пришлось ладонями опереться в мужские плечи.

У Хаски слишком хорошее настроение, это не к добру. Он улыбался уголком губ.

Что его радует, расскажите пожалуйста, это надо срочно изъять, поджечь и выбросить в туалет.

Теперь я выше Хаски на голову, а комната показалась незначительной, мелкой. Я такая же для него с высоты роста?

— Я, конечно, очень зол, что мой Бастард оказался одной из «этих» Вильмонт, — заговорил, глядя вверх на меня. Его лицо перекосилось на миг, а потом вновь стало тем же спокойным и вроде довольным. — Но с другой стороны, не мог же я обратить внимание на среднестатистического Бастарда, я выбрал лучшую из них!

Удивительно. Я, наверное, в космосе летаю, причем без запаса необходимого кислорода. Убийственная обстановка.

— Твое самомнение и тут находит себе плюсы. И помни — ты меня продал! — пальцем ткнула ему в лоб, стремясь мысль напрямую донести до «больного» мозга. — Я больше не твой Бастард! Ясно?

Улыбаться Хаски перестал, но настроения его этот факт не лишил.

— Значит будешь моей Аристократкой, мне не принципиально, — это говорил почти спокойно, и тут опять странная улыбка его озарила, причем глядя мне куда-то за плечо. Губы его раздвинулись почти от одного уха до другого, через чур широко. — А это значит — никаких правил!

— Как будто у тебя раньше правила были?

— Было одно, которое я не мог нарушить, — вновь поведал моему плечу, а потом улыбки убрал и серьезно посмотрел вверх. — А теперь запоминай и каждое утро повторяй возле зеркала. А, вообще, можем тебе тату набить с надписью «Собственность Дмитрия Хаски. Трогать запрещается, смотреть тоже».

— Гори в аду! — пожелала ему и руками попыталась убрать его плечи от себя. С намеком, чтобы отпустил.

— Только если вместе с тобой! — коротко произнес.

Непробиваемый человек, но благо опустил на землю, а то начнет голова кружиться, что буду делать.

— Кхе, Кхе! — мы одновременно отступили друг от друга, как грабители, застуканные за грабежом, и посмотрели в сторону входа. — Я думал вы переубивали друг друга, а они миленько общаются! — Трески демонстративно прошел к писсуару, начал штаны расстегивать. — Вильмонт, можешь подержать!

Я запоздало опустила глаза и почти бегом рванула за дверь.

Бежать. Бежать. Пока сердце бешено в груди рвалось, я бежала по ступенькам вниз мимо людей, подальше отсюда. Дальше и дальше.

Буквально пятнадцать минут назад зарекалась, что больше не буду убегать из клуба, и опять бежала.

Я с Хаски ни в чем не уверена. И он…он…только что сказал что-то странное. Он ведь имел ввиду, что любит меня? Конечно, в своей страной манере, но я поняла, что он кажется… возможно… самую малость… наверное… влюблен в меня!? Если ледяная статуя способна испытывать чувства, то вероятно эти чувства будут такими же ледяными и порой сильно обжигать холодом?

Треснула ладонью себе по голове. На этот раз я не просто мечтала привести мозги в норму, а постаралась потрясти их в голове.

Очнись, дура! За месяцы в шкуре Бастарда он тебя чуть со свету не сжил, а «влюбленный» Дмитрий Сергеевич и вовсе залюбит до смерти! И глазом не моргнет. А как он относится к людям, которые ему НЕ нравятся? Пробрал холодный озноб от этой мысли.

Отставить сопли! Мне померещился подтекст. Он просто шизик, у которого я — любимое развлечение. Скучно ему живется.

Глава 21 ” Колчак”

POV Вильмонт

Позвонила Алисе та, как и предполагалось, не взяла трубку, не может простить за обман. Я бы тоже скорее всего не простила. Пришлось стоять на улице возле клуба и отгонять противные мысли из головы о Хаски. Всё забыть. Он НЕ любит меня. Он — шизик. Точка. Точка. Еще раз точка!

Сейчас главное сестра, только о ней необходимо думать. Позвонила маме, которая была с Алисой этим поздним вечером, она и сообщила местонахождение пострадавшей. Мы условились, что мама отдохнет на квартире у нас (в смысле у меня), а я заменю ее, как сиделку. Алиса будет явно против, а тут вроде без вариантов надо кому-то приглядеть за ней.

Колчак — крупный медицинский центр Хаски, девять этажей в высоту, затемненные стекла снизу до верху, почти возле крыши здания — логотип желтыми буквами. Странно, что сестру сюда определили, я считала, что здесь пациенты со сложными случаями.

Не люблю больницы. Здесь живет людская слабость, их боль и уязвимость. Здесь они слабы.

Не люблю сюда попадать. Здесь начинается и заканчивается жизнь. Моя была ни единожды связана с этим местом. Много раз находилась на грани этого мира и того.

А Алиса еще чаще. У нее неизлечимая болезнь хрупких костей — очень редкое недоразвитие костной ткани. Любое падение для Алисы, как правило, заканчивалось переломом. Со счета сбилась сколько раз была свидетельницей ее слабости.

У медсестер в регистратуре узнала номер палаты сестры. Девятый этаж! Еще повыше бы засунули пациентку с пострадавшей ногой.

Постучавшись зашла в белое, чистое помещение с койками на двух пострадавших. Одна кровать пустовала, на другой Алиса. Мама улыбнулась моему появлению, привстала со стула, очень довольная. Понимала, что у нас напряженные с сестрой отношения в последнее время.

— Анют, спасибо, дорогая, что нашла время. Посиди ночку с ней. Завтра должна сиделка придти, — начала мама ломать комедию.

Но Алиса гордо перебила:

— Мам, я говорила, что способна сама о себе позаботиться!

Родительница улыбалась наигранно, явно были видны ее фальшивые эмоции. Слишком старалась меня отмазать.

Мама ненароком окинула пострадавшую ногу Алисы заинтересованным взглядом и произнесла очень четко, тихо, без эмоций:

— Конечно…конечно… способна. А потом еще с одним переломом будем сидеть… — улыбки сразу убрала.

Жестковато, но мощно. Эта черта у меня, похоже, в мать. Бить в лоб… ну или куда дотягиваешься. Всевышние силы… я побила Хаски!!! Головой встряхнула из стороны в сторону. Отставить! Возвращаемся к Алисе, завтра буду оплакивать свою скорейшую кончину.

Сестра, видимо, больно укололась о грубые слова матери, но с достоинством приняла и согласилась в тайне. Мама поцеловала сестру, потом и мне подарила поцелуй.

Она быстрее простила меня, ей отец поведал, как было. А мама прекрасно знает, что с отцом спорить бесполезно и раз он дал приказ, мы все выполняем. Но Алисе сложно привыкнуть к понятию “долг”, для нее я пока старшая сестренка.