Аристократы (СИ) - "Баса" - Страница 20

— Я не вижу кольца и не назначена дата помолвки, договор тоже не составлен. А разговоры разговаривать вы можете долго, — как отрезал папа. Ну это он прав.

— Во сколько? Где? — без вариантов. Долг — есть долг.

Иногда казалось, что я стану наследницей Вильмонт, а не Паша. С него не требовали ничего. Мальчику надо погулять, потом за ум возьмется. А ты — Аня, батрачь с малолетства.

Отец — это что-то. Недовольно ворчала про себя, покидая пределы машины возле нашей высотки. Пару светофоров перейти по грязным, зимним улицам и буду дома, в относительном спокойствии после услышанного.

Ангельский Михаил — сын алмазного магната у Баллийцев, денег у него тьма насколько знаю. Очередной богатенький сынок, правда таковым по характеру не являлся или я его плохо знала. При мне никогда не пользовался властью, как один урод, не давил на людей, не использовал. Был человеком.

Мой брат чуть младше Хаски. Помню лет шестнадцать мне было, когда Паша закончил школу, решил слетать отдохнуть к Баллийцам, и пригласил с собой.

Баллийская территория потрясающе живописная по сравнению с нашей.

У Немийцев два разделения по климату. У Страдовцев — жара в основном, у Гнетовцев — холод.

Также у Баллийцев разделение — одна часть страны сплошь в зелени, на высоких деревьях расположены магазины, крупные, маленькие в зависимости от толщины ствола. Дискотеки, дома на деревья, как курицы на насестах.

Я в то путешествие с братом, так и не смогла надеть на себя крылья, скажу по секрету я небольшой трус в плане высоты, поэтому в Белесье на подъемнике немного и тормозила.

Я предпочла жить внизу в домике, не на деревьях. У Баллийцев улиц нет, как у нас, есть бесконечные тропинки, пересекающиеся между собой и куча летающих, как птицы, людей. Тошнить иногда начинало от беспрерывного мельтешения над головами.

Это как стая мух, я под конец Пашиных выходных устала от точек в небе.

А вторая часть Баллийцев пришлась по душе. Это бесконечный океан, ровная голубая гладь перед глазами. Бесконечные сваи торчали, как пики, над гущей воды и на них были сооружены множественные островки с деревнями.

На этом отдыхе наши дорожки внезапно и пересеклись с Михаилом Ангельский. Брат с друзьями и подругами, полетели развлекаться на этих крыльях. Кстати, крылья не те старые, огромные, что были в Белесье, выглядящие, как стальная конструкция в виде птичьих, а новые, не давно созданные — малюсенькие кнопочки, примагничивавшиеся к груди и запястьям, никакой тяжести на теле, легкое парение над уровнем земли. Заряжались тоже от солнца, а вот каким образом примагничивались не знаю, едва в кожу не врастали.

И в тот день молодой человек, что помогал ребятам нацепить снаряжение и объяснял правила безопасности в отправной точке на высоте двух метров от земли, попытался и меня уговорить полетать. Минут десять доставал, а я ему — нет, да нет. А он, как жвачка резиновая, приклеился и мозг выносил, что надо со страхами бороться. Как я его тактично не послала — не знаю. Наверное, возраст сыграл важную роль.

Михаилу Александровичу было двадцать пять, а мне шестнадцать. Я постеснялась посылать человека, в разы старше, чем я.

Тот день Михаил провел целую экскурсию по зеленой части Баллийцев. Я очень глупая девчонка, целый день провела с мужчиной на девять лет старше и позволила себя утянуть далеко от брата и его друзей. Но тьфу-тьфу, все закончилось хорошо, не так, как в случае с Хаски. С ним непредусмотрительность сыграла партию против меня.

А через некоторое время после отдыха я встретилась с Михаилом Александровичем, когда начала выходить, что называется «в свет» у Гнетовцев. Там и узнала, что его фамилия Ангельский.

Михаил спас от незадачливого жужжащего на ухо ухажера, а я рада была до колик в животе. Ангельский раз бокальчик шампанского, потом помню второй на балкончике, а я уже веселая, заводная, смеялась, рассказывала какие-то смешные шуточки про Гнетовцев. А потом ветерок подул, а Анна Сергеевна — мерзлая девочка, на те вам пожалуйста, пиджачок мужской на плечики. А потом и обнял со спины и давай греть.

Струхнула, когда осознала, что как-то меня развели, а потом молодой человек наклонился и очень мило поцеловал. А я-то любопытная девица ни разу не целованная, замерла и позволила по любопытничать. Десять минут целовались, губы потом обветрились и опухли, перед братом устала отмазываться.

С Ангельским вроде знакомы, но за два с половиной года виделись пять раз, ну и по соц сетям были небольшие поздравления на праздники.

Надо предупредить Шмонта, что вечером пойду ему изменять.

Взяла телефон, набрала знакомый номер, переходила в этот момент дорогу:

— Да, любимый, — подколола как обычно. — Извини, но я иду сегодня тебе изменять…да… я много не буду… — посмеялась в трубку. — Так слегка… и я тебя обожа…

Я переходила дорогу, когда чуть бессмертным духом на небо не отправилась от удивления. Едва не застыла по середине пешеходного перехода, когда рассмотрела серебристую машину возле обочины с номерами хорошо известными. Волосы заправила, чтобы скрыть себя на всякий случай.

Номера ПО-…И. Номера семей Польски. Мне не показалось. Мгновенно отвернулась, прячась от возможного внимания. Впереди возле обочины была припаркована машина нашего производства. С водительского места и с пассажирского открылись почти одновременно две двери и сердце привычно заныло, узнавая до боли знакомые лица. Польски и Дорадо в очках оба. Мужчины — знать. Они привлекали внимание бьющим фонтаном обаяния. О чем-то Аристократы переговаривались, разделенные крышей машины и самим транспортным средством. Не замечали никого и кажется меня.

Нужно валить срочно. Я, стараясь слиться с общим фоном, быстрым шагом направилась через пешеход, подобралась слушая знакомую речь. Слова не слышала, но одни голоса выводили из привычного равновесия. Едва не встретились.

Как здесь оказались Польски с Дорадо!? По делам!? Или????? Папа вроде инсценировал мою смерть!?

Михаил отправил машину за мной в высотку, где я готовилась к будущему свиданию. Влажные волосы очень долго расчесывала, чтобы они стали идеально-гладкие, убрала их черным ободком назад. Одела брюки обтягивающие и кофту без лямок, поддерживавшуюся на тонкой цепочке вокруг шеи. Конечно с верху теплую шубу не забыла накинуть на плечи.

Привезли меня к зданию, которое начинали строить еще давно, а завершили строительство, когда я была умершей. Впервые находилась у «Океана». Странное название, учитывая, что у нас океанов в районе совсем нет, одна река через весь Герберт.

“Океан” находился на десятом этаже здания из черного кирпича. Высотка для нашего города.

Длинная лестница вела ко входу в здание, по которой я и поднималась. Куталась в теплом мехе носом, пар изо рта вился вокруг меня. Жутко холодно, я бы сказала кошмарно, от чего руки прятала в карманах.

Подняла взгляд от ковра синего на ступеньках, который спасал от угрозы подскользнуться на каблуках и сломать шею на маленькой корочке льда и рассмотрела Михаила. Только бы на «вы» не обратиться.

В девять вечера редкие прохожие встречались в темное время суток. Сбоку лестницы переговаривалась молодежь, слышала их голоса.

Михаил шел на встречу в черном, длинном пальто, в брюках и туфлях, смотрелся довольно худощавым и не столь высоким, как обыкновенные привычные мужчины-Аристократы.

У нас много общего с Ангельским. Мы — оба подвержены вирусам. У Баллийцев нет разграничения на Бастардов и Аристократов, они во все времена не имели связи с энергией и не было у них вирусных барьеров. Поэтому Немийцы всегда настороженно относились к Баллийцам, также как к Бастардам. Мы с Михаилом — изгои.

Невольно улыбнулась, когда мужчина одарил доброй улыбкой и поймал мою кисть, изящно и аккуратно приподнимая ее к своим губам. Немного нарушил личное пространство, но Мише решила простить этот вольный жест. Не могу ничего отрицательного сказать о нем.

— Здравствуй, Аня. Очень рад тебя видеть, — совершенный резонанс между его внешностью и манерами, немного неряшливый. Волосы длинноватые, волнистые, налезали на лицо, глаза очень внушительные, большие. «Пучеглазик». Люблю всем клички придумывать.