Алмазы Эсмальди - Чейз Джеймс Хедли - Страница 33

Гарри взглянул на часы. Четверть девятого. Он решил поехать в ресторан «Сайгон». Есть ему не хотелось, но можно будет поговорить с Таней. Это необходимо. Встав, он вдруг осознал, что теперь ничего не мешает ему поехать к ней. Не придется больше украдкой выбираться из дома по ночам. Некому следить за ним. Через несколько дней, как только завещание войдет в силу, он избавится от прислуги, продаст дом и подыщет что-нибудь поменьше, более подходящее для холостяка. Когда он шел через холл, появился То-то.

– Я обедаю в городе, – отрывисто бросил он и, не взглянув на японца, направился в гараж.

Донг Тхо приветствовал Гарри низким поклоном. Его желтое лицо было серьезным. Он провел его через шумную сутолоку ресторана в отдельный кабинет. О Лизе не было сказано ни слова, но манерой поведения, низкими поклонами он выражал свое огорчение и сочувствие.

– Я возьму суп… больше ничего не надо, – сказал Гарри, садясь за стол. – Таня здесь?

– Я пришлю ее, мистер Льюис.

Нервничая, Гарри закурил и угрюмо уставился в окно.

Официант принес суп, Гарри догадался, что Таня ждет, когда он поест, и тогда придет. Разделавшись с супом, он отодвинул тарелку и, несколько успокоившись, стал наблюдать за туристами на набережной.

Дверь открылась, и вошла Таня. На ней был длинный белый пиджак, надетый поверх черных брюк. На лице никакой косметики, под глазами черные круги. Закрыв дверь, она помедлила на пороге. Их взгляды встретились. Таня подошла и села напротив.

– Я слышала обо всем по радио, – тихо сказала она. – Я хотела тебе позвонить, но не решилась. Как это страшно, Гарри… – Он кивнул. – Помнишь, я говорила тебе про судьбу? – продолжала она. – Я поставлю за нее свечку.

Гарри вновь кивнул. Как ни всматривался он в лицо Тани, ее чувства оставались для него загадкой. Даже выражение ее миндалевидных глаз ничего не говорило ему.

– Теперь ты свободен, – сказала она после долгой паузы.

– Да.

Таня уловила неуверенность в его голосе и наклонилась вперед, положив на скатерть маленькие узкие руки.

– Ты свободен, Гарри?

Гарри колебался. Потом, глядя на нее, проговорил:

– Мне достались все ее деньги, но настоящей свободы я не получил.

Ее руки сжались в кулачки.

– Объясни, пожалуйста, я не понимаю.

Гарри решился. Какая разница, пусть узнает сейчас. Рано или поздно, сказать все равно придется.

– В завещании есть одно условие…

Усилием воли он заставил себя взглянуть ей в лицо. Не двигаясь, они смотрели друг на друга. Он с трудом узнавал ее. Лицо Тани словно окаменело, черные глаза затянулись поволокой.

– Какое условие?

– Я все потеряю, если снова женюсь. Наследство целиком перейдет приюту для калек.

Таня сидела неподвижно – руки сжаты в кулаки, глаза невидящие. Она молчала. Гарри непослушной рукой загасил сигарету.

– Прости, дорогая. Она осталась стервой до самого конца. Но теперь у меня есть деньги. Ты можешь иметь все, что захочешь…

– Спасибо. Я понимаю, но мне придется остаться твоей девкой?

Гарри потянулся к ее рукам, но она отдернула их и опустила на колени.

– Не говори так, Таня, – взмолился он. – Теперь я столько смогу сделать для тебя, а если мы поженимся, то не смогу ничего. Ты должна понять.

– Что же ты можешь для меня сделать? – требовательно спросила она.

– Все… только пожелай… Прекрасный дом, какую угодно мебель, любую машину, платья, драгоценности… нет такого, чего я не смог бы тебе дать.

– Но я не смогу стать твоей женой?

Гарри развел руками.

– Нет.

– Я не смогу познакомиться с твоими друзьями? Я должна остаться девкой?

– Таня! Ты ведь знаешь, как я тебя люблю… Ты делаешь мне больно, когда так говоришь.

– Правда часто причиняет боль.

Гарри закурил новую сигарету. Неужели он ее потеряет? Его мутило от волнения.

– Прошу тебя, милая, постарайся понять. Пожалуйста…

Она подняла плечи.

– Я постараюсь. Мне нужно подумать. – Таня встала. – Пожалуйста, не приходи ко мне несколько дней, – и она вышла из комнаты.

Еще некоторое время Гарри сидел, тупо уставясь в окно. Потом с трудом встал и вышел в оживленный зал. Улыбающийся официант получил десять долларов на чай. У выхода из тени выступил Донг Тхо.

– Прошу вас, будьте с ней терпеливы, мистер Льюис, – сказал он, кланяясь. – Она еще очень молода и еще не рассталась с фантазиями.

Гарри кивнул и вышел на улицу к своей машине.

Пробуждение было внезапным. Джонни рано лег, Марта и Генри еще сидели на террасе, а Джильда смотрела телевизор. Ему хотелось побыть одному. Лезли мысли о гараже, которого придется ждать еще два года. Он почти не сомневался, что к тому времени гараж в Кармеле продадут, и ему придется искать другой. Но Джонни понимал: нужно запастись терпением. Всякая спешка теперь гибельна. В конце концов он забывался тревожным сном под голос Марты, долетавший с террасы, и звук телевизора. А сейчас, чем-то разбуженный, он увидел, как дверь спальни медленно открывается. В распахнутое окно лился серебристый свет луны. Он взглянул на часы. Шел третий час ночи. Он ждал в напряжении, готовый вскочить с постели. В комнату проскользнула Джильда, и он расслабил мышцы.

– Ты не спишь?

– Нет. Чего тебе?

Она приблизилась к кровати и присела на краю, кутаясь в халатик.

– Я хотела поговорить с тобой.

Он потянулся к лампе, но она подняла руку.

– Пожалуйста, не надо.

Вопросительно взглянув на нее, Джонни пожал плечами.

– Нечего тебе тут делать… Зачем пришла?

– Джонни, мне страшно.

– Почему?

– У меня такое чувство, будто мы в западне. Марте тоже так кажется.

– Жирная, старая сука…

– Она это чувствует, и Генри тоже. Теперь они надеются на тебя… и я тоже.

– О Господи! Мы рискуем, но все устроится, – раздраженно сказал Джонни. – Даже, если нас найдут, доказать ничего нельзя. Главное – не трусить.

– Мне бы твою уверенность.

– Если у тебя трясутся поджилки, это твоя забота… ничем не могу помочь.

– Ты не думаешь ни о ком, кроме себя, да, Джонни.

– Черт, с какой стати? Давай не заводить эту музыку сначала!

– Да, прости. – Она сидела тихо, опустив руки на колени. Луна освещала ее волосы, оставляя лицо в тени. Она показалась Джонни очень красивой. – Знаешь, я все думала и поняла: я люблю тебя. Я чувствую, что скоро всему придет конец. Нас всех ждет какая-то беда. Ты меня не любишь, я знаю, но мне так хочется, чтобы было чем тебя вспомнить… возьми меня, прошу.

– Беда? О чем ты говоришь, черт возьми?

– Разве это важно? – Она встала и сбросила халатик. – Хочешь меня?

Джонни во все глаза смотрел на ее обнаженное тело. Лунный свет обрисовал ее груди.

– Шла бы ты лучше отсюда, – грубо сказал он. – Слышишь? Убирайся! Я не христосик, но морочить тебе голову не стану… Уходи!

Джильда шагнула вперед, скользнула в постель рядом с ним и обхватила его руками.

– Только на память, Джонни, – шепнула она. – Пожалуйста…

Секунду он противился прикосновению податливой плоти, потом грубо привлек ее к себе.

Капитан Террел просматривал груду донесений, которые нашел у себя на столе, придя на работу. Было уже половина одиннадцатого, и он принялся за третий стаканчик кофе, когда вошел Стив Хармас.

– Привет, шеф. – Хармас шлепнулся на стул. – Как идут дела?

– Ищем белый «Опель», – Террел скорчил гримасу. – Поверите ли, в нашем округе зарегистрировано 203 белых «Опеля», да у Герца 15. Похоже, мы долго провозимся, пока проверим все.

– Могу избавить вас от лишней работы. Посмотрите в список Герца. Есть ли там полковник Шелли?

Бросив на него непонимающий взгляд, Террел взял список, быстро просмотрел его и кивнул.

– Угу… полковник Шелли, проживающий на вилле «Бельвью», взял напрокат белый «Опель» 27 августа.

Хармас радостно улыбнулся.

– Уже горячо.

– «Бельвью»… это дом Джека Карсона. Он сдает его за полторы тысячи в месяц.