Алмазы Эсмальди - Чейз Джеймс Хедли - Страница 20

– Она часто его надевала?

– Почти никогда. Оно лежит в сейфе. Честное слово, чертовски досадно, что у нее неподходящая наружность. На красивой женщине оно выглядело бы великолепно.

– А на мне?

Гарри приподнял голову и окинул взглядом ее обнаженное тело. Улыбаясь, он кивнул.

– Великолепно – не то слово.

– Если с ней что-нибудь случится, ожерелье станет твоим?

– Где там! Она завещала его музею. Да и не случится с ней ничего.

Миндалевидные глаза Тани расширились.

– Музею?

– Именно. Музею изобразительных искусств в Вашингтоне.

– Значит, когда она умрет, его уже не наденет ни одна женщина?

– Верно.

Таня глубоко вздохнула.

– По-моему, это очень эгоистично.

– Да, но ничего не поделаешь… ожерелье ведь ее.

Всю неделю Лизу мучила боль. Ее раздражительность стала непереносимой. Доставалось даже Хельгар, а уж Гарри – больше всех. Он нервно расхаживал по гостиной, когда вошел доктор Гурли, закончивший осматривать Лизу. Высокий, худой, почтенного вида врач всегда нравился Гарри.

– Как вы ее находите, доктор? – спросил он с волнением.

– Тревожиться не о чем. Периодические приступы боли неизбежны. Я выписал ей новые лекарства. Через несколько дней она будет в норме.

Он тоже испытал на себе остроту языка Лизы, но она была одной из самых выгодных пациенток, и он смирился с этим.

– Значит, опасности нет?

– Опасности? – Гурли улыбнулся. – Она проживет еще долгие годы. В этом отношении вам нечего беспокоиться, а вот развеяться ей необходимо. Я порекомендовал ей несколько недель отдохнуть на яхте. Морской воздух, перемена обстановки – нет ничего лучше для нее.

После ухода врача Гарри поднялся в спальню Лизы. Она лежала в постели: жесткое осунувшееся лицо, губы от боли сжаты в тонкую линию.

– Этот дурак считает, что мне нужна морская прогулка, – сказала она, когда Гарри закрыл дверь спальни. – Мы поедем на Багамы. Предупреди капитана Эйнсуорта. Мы отплываем в субботу и пробудем в море шесть недель. Я уже звонила Ван Джонсонам. Они поедут с нами.

Гарри ужаснулся. Он подумал о Тане. Шесть недель не видеться с ней! Торчать на проклятой яхте с жуткими занудами Ван Джонсонами!

– Но, дорогая, я не могу бросить офис на шесть недель, – запротестовал он, пытаясь улыбнуться.

Она сердито уставилась на него блестящими черными глазами.

– Не говори глупостей! Прекрасно можешь! Мисс Бернстойн прекрасно там справляется, гораздо лучше тебя! Предупреди капитана Эйнсуорта!

Большую часть дня Гарри просидел в офисе, пытаясь найти выход. После ленча он позвонил из клуба в ресторан «Сайгон» и попросил позвать Таню.

– Мне нужно встретиться с тобой сегодня вечером.

– Гарри, милый, прости, но мне нельзя.

– Неважно. Нам необходимо увидеться.

Вечером, когда Лиза легла, Гарри встретился с Таней на обычном месте.

– Нет, к себе сейчас не поедем, – сказал он, сев рядом с ней в машину. – Слушай меня внимательно… это важно.

Он сообщил ей, что Лиза затеяла шестинедельную поездку на Багамы, и ему придется ехать с ней.

Таня ахнула от огорчения.

– Но ты не беспокойся, я не стану торчать там шесть недель, – сказал Гарри, беря ее за руку. – Мне надо, чтобы третьего числа ты послала на яхту телеграмму. – Он достал из бумажника сложенный листок. – Тут адрес и текст. Четвертого я вернусь, и мы проведем три дня и три ночи, потом придется возвращаться на яхту.

Спустя две недели, когда яхта стояла на якоре в гавани острова Андрос, готовясь отплыть в Нассау через пролив Эксума, прибыла телеграмма. Гарри пережил четырнадцать отвратительных дней. Правда, настроение Лизы улучшилось, но необходимость постоянно находиться с Ван Джонсонами чуть не свела его с ума. Все четверо сидели на палубе, потягивая коктейли, когда матрос принес Гарри телеграмму. Читая, Гарри почувствовал на себе взгляд Лизы. Пробежав текст, он протянул ее жене.

Лиза с подозрением уставилась на него.

– Что это значит?

– Это от техасца, которого я тогда почти уговорил. Помнишь, он хотел купить землю. Лиза, речь идет от трехстах тысячах.

– Откуда он узнал, как с тобой связаться?

– Я и не терял с ним связи.

– Что ж, мисс Бернстойн им займется.

– Нет… он вида ее не терпит. Мне придется вернуться.

Его поддержал Сэм Ван Джонсон, крупный, одутловатый, начинающий лысеть мужчина.

– Господи, Гарри! Триста тысяч! Ну и ну! Вот это деньги! Как ты будешь добираться?

Гарри не сводил глаз с Лизы, которая сердито смотрела на телеграмму.

– Твой отец хотел продать эту землю, дорогая, – сказал он с сильно бьющимся сердцем. – Так ехать мне или нет?

– А, поезжай! Но это не значит, что он купит! – Она повернулась к нему. – Где ты остановишься?

– Да в каком-нибудь мотеле. Вряд ли я попаду в «Мажестик». Там наверняка все забито.

– Значит, я не буду знать, где ты?

– Но, дорогая, я большую часть времени проведу на участке.

– Там я не могу связаться с тобой.

– Я буду звонить, а в Нассау встречу вас.

Гарри вернулся в Парадиз-Сити самолетом. Через час после приземления он был с Таней. Их ласки были долгими, нежными и страстными. Понимая, что им нельзя показываться вместе в городе, Таня договорилась с отцом, и еду им приносили из ресторана. Это вполне устраивало Гарри. Таня совсем околдовала его, и в минуты, свободные от физической близости с ней, он больше всего любил лежать на диване и наблюдать, как она ходит по комнате, готовит ему еду или сидит на полу, разговаривая с ним. На второе утро она вдруг сказала:

– Гарри… мне так хочется увидеть твой дом. Сейчас ты бы мог показать мне его. Покажешь?

Дом был пуст. Хельгар была на яхте. То-то и остальная прислуга получили отпуск. Сложная система сигнализации, соединенная с полицейским участком, позволяла Лизе без опасений оставлять дом без присмотра. Просьба Тани застала его врасплох.

– Боюсь, не получится. Слишком рискованно. Господи! Да если Лиза…

– Но разве нельзя пойти туда поздно ночью? Никто не узнает. А я так хочу посмотреть твой дом!

– Прости, Таня… нельзя.

Гарри пугала мысль об ответственности.

Когда чего-нибудь хочешь, за это надо драться – часто говаривал ей отец.

– Хорошо же! – впервые за все время Гарри видел ее прекрасное лицо насупленным и упрямым. – Я столько для тебя сделала. Отдаюсь тебе, едва ты пожелаешь. Я надеялась, что и ты захочешь сделать мне приятное.

Гарри колебался. По выражению ее лица он догадывался, что теперь она будет дуться весь вечер, а то и весь завтрашний день – последний день перед возвращением на яхту.

– Хорошо, поедем.

Она взвизгнула от восторга и бросилась ему на шею.

Вскоре после полуночи Гарри провел ее по дороге и, обогнув дом, остановился перед дверью патио. Здесь он повернул замаскированный выключатель.

– Что ты делаешь, Гарри?

– Отключаю сигнализацию, иначе ровно через три минуты сюда примчится орава полицейских. Весь дом опутан проводами, они ведут прямиком в полицейское управление. Я повернул вот здесь, и теперь сигнализация не работает.

Он пошарил под кадкой с желтыми бегониями и достал ключ от дверей патио.

– Я всегда тут его оставляю, – объяснил он, открывая дверь. – Если бы я его потерял и не смог бы попасть после свидания с тобой к себе, мне была бы крышка.

Он ввел ее в дом. Перед отъездом окна закрыли ставнями и задернули шторы. Можно было зажечь свет, ничем не рискуя. Они пошли по комнатам. Минуты три Таня стояла на кухне, рассматривая все. Ванные комнаты ее восхитили. У Гарри прошел страх, и теперь он наслаждался ее ошеломленным выражением при виде такой роскоши.

– Да ведь эти краны из чистого золота! – воскликнула она, изумленно оглядывая ванну Лизы.