Путь истинной любви (ЛП) - Элизабет Мэри - Страница 9

слегка барабаню кончиком пальца по толстому стеклу, но единственный, кто смотрит в

моем направлении это Герберт.

Сердце останавливается.

Я ожидаю, что он начнет указывать на меня пальцем и заявлять на весь класс: «У

Пенелопы начались месячные», но лучший друг моего лучшего друга, поднимается с

места и идет к Диллону, шепчет ему на ухо и кивает в мою сторону.

Сердце выдает – тук, тук, тук.

Мои руки дрожат, пока я удерживаю в голове одну мысль: пожалуйста, спаси меня.

Диллон не так спокоен, когда встает с места. Он вскакивает со стула, ударяя его о позади

стоящую парту. Заботливо хватает свою и мою сумку и без единого слова, смотря прямо

мне в глаза, проходит мимо учительского стола к двери.

Отступаю на несколько шагов назад, чтобы не быть задетой дверью и когда он вырастает

прямо передо мной, я почти что падаю на него.

Никакой грязи и щенячьего дыхания сегодня.

– Где ты была? – спрашивает он, растирая мне спину движениями вверх и вниз.

Мои щеки горят, и из-под оранжевых стекол свободно текут слезы. Признание того, что

сейчас конкретно происходит, полностью убивает меня, но я выдаю выученную лекцию и

о женственности, и о тампонах, и о зрелости. Я рассказываю ему об испорченных голубых

джинсах и грубой туалетной бумаге.

– Это случается с каждой женщиной на этом свете, – говорю я точь-в-точь как моя мама.

Мои губы дрожат.

Диллон смеется.

– У меня старшая сестра, Пен, – говорит он. Мой соседский мальчик открывает свой

рюкзак и достает серую толстовку. – Я знаю, что такое месячные.

– Мне нужно домой – говорю я, опуская голову.

Он поднимает мой подбородок и протягивает свою толстовку.

– Тогда пойдем.

Чем хороша жизнь в маленьком городе? Тем, что каждый знает друг друга. Мы с

Диллоном заходим в учительскую, еще раз повторяем историю о моем внезапном

развитии по женской части и просим разрешения уйти пораньше с уроков.

Директор, звонит моему отцу и докладывает о ситуации, а тот в свою очередь, передает

послание для Диллона:

– Парень! – повторяет наш директор низким голосом, прекрасно пародируя моего отца.

Мы ждем продолжение речи, но директор Снайдер больше ничего не говорит.

– Это все, – подтверждает он, и машет нам рукой, чтобы мы уходили. – Поторопитесь.

Этого достаточно, чтобы мы пошли. По дороге домой он не позволяет мне приближаться

к бордюру; переходит улицу, только предварительно посмотрев в обе стороны как

минимум трижды; каждые пару шагов спрашивает, как я себя чувствую.

Эта гиперопека, так сильно напоминает мне о мужчине, который напугал этого ребенка до

повиновения с первого слога. Эта мысль успокаивает неприятное чувство, растущее

внутри меня.

– Ты не обязан оставаться, – говорю я, открывая входную дверь. Мы никогда ее не

запираем.

Диллон стоит в самом низу лестницы, засунув руки в карманы. Весь мир я вижу в

оранжевом свете из-за солнцезащитных очков, которые я надела сегодня, но даже в них я

способна разглядеть, как покраснели его щеки.

– Твоя мама дома? – спрашивает он, поднимаясь на одну ступень.

– Скорее всего, нет. Пока я в школе, она помогает в доме престарелых.

– Тогда я останусь, – тут же говорит он. – Я обещал твоему отцу, что присмотрю за тобой.

Не уверена, когда это «парень» превратилось в «присмотри за ней», но не могу сдержать

улыбку, которая расползается по всему лицу.

Он следует за мной по лестнице к комнате и ждет у двери с бешено стучащим сердцем,

прежде чем войти. Диллон видит часть моей комнаты из своего окна, но ни разу не был

здесь. В моей комнате никогда еще не было парня.

– Я, наверное, должна... – начинаю я, но не могу закончить из-за смущения.

Его рука пробегает по блондинистым волосам, убирая длинные пряди волос с идеальной

формы лба. Теперь лицо полностью открыто, и его зоркие глаза, и прямая линия губ

полностью выдают его нервное состояние. Он неровно выталкивает воздух из своих

легких и зеленые глаза, которые иногда не дают мне спать по ночам начинают изучение

моей комнаты.

– Тебе нужна, э-э-э... помощь? – спрашивает он, прочищая горло.

– Э-э-э... нет, – отвечаю я, мечтая провалиться под землю.

Кончики его ушей становятся цвета спелой вишни.

– Когда у Рисы... произошло это первый раз, – он замолкает и вглядывается в группу,

которая изображена на плакате над моей кроватью. – Моя мама помогла ей, ну ты знаешь.

Я качаю головой.

Диллон так глубоко вздыхает, что видно как поднимаются его плечи, а затем опускаются

вниз.

– Она читала ей инструкцию. Я могу почитать.

Провалиться. Мне. Сейчас.

Мой «чтец» надолго закрывает глаза и еще раз глубоко вздыхает.

– Я имею в виду, что могу помочь тебе с инструкцией. Или я могу сбегать домой и

посмотреть, на месте ли сестра.

Я использую толстовку этого парня, чтобы прикрыть пятно от месячных на джинсах, а

теперь он стоит в моей комнате и предлагает помощь с инструкцией к тампонам. Что

может быть более постыдным, чем это? Со мной такого никогда не происходило. И

вместо того, что бы выпрыгнуть из окна и таким образом закончить эту сумасшедшую

жизнь, я лезу под кровать за коробкой тампонов, которые я отказалась брать в школу и

передаю ему.

До конца недели мы избегаем встречи глазами, но это не потому, что я этого не хочу.

Все потому, что я должна быть аккуратна в своих желаниях.

Глава 6

Диллон

Я подхожу прямо на крыльцо семейства Файнел и останавливаюсь на коврике с надписью

«Добро пожаловать!», прежде чем стучу в желтую дверь.

– Пен не очень хорошо себя чувствует, милый! – эту ложь Сони, которую я слушаю от нее

каждый день, начиная с понедельника. Она выдавливает улыбку на своем круглом лице. –

Ну, знаешь! Девчачьи проблемы.

Много всего, в чем я не спец, но у меня есть родная сестра-подросток, которая целую

неделю, каждый месяц, поедает мороженное тоннами и рычит на меня, если я зачерпываю

ложку из ее ведра. А еще, в эти дни, намного больше табачного дыма проникает из ее

комнаты, чем обычно. Мне вот интересно, а у нее тоже случаются припадки слез и жалоб

и всех этих: «Ты не знаешь, каково сейчас мне!»? Но даже Риса, не пропускает четыре дня

школы из-за «девчачьих проблем».

Сегодня с утра меня приветствует Уэйн. Без сомнения он намного больше зарос с

прошлого раза, как я его видел.

– Что тебе нужно, парень? – его разросшаяся борода двигается в такт его словам. Запах

только что заваренного кофе доносится с кухни и ранит меня прямо в желудок, заставляя

его урчать.

Я распрямляю спину и довольно отчетливо говорю, забывая про дикое желание есть и

огромные мускулистые руки.

– Я пришел, чтобы проводить Пенелопу в школу, – заявляю я.

Мистер Файнел пытается закрыть дверь прямо перед моим носом, но миссис Файнел

кричит откуда-то из дома:

– Уэйн, будь вежлив с мальчиком Декеров!

«Снежный человек» стоит, облокотившись на дверную раму, скрестив руки на своей

огромной груди. Густой мех его груди туго упакован под хлопковой футболкой с

эмблемой университетской спортивной команды по футболу Кастл Рэйн и торчит только в

районе шеи. Темные глаза уставились на меня из-под лохматых бровей, и я, клянусь!

слышу, как хрустят его костяшки под волосатыми пальцами.

– Нет, – просто говорит он.

Потирая заднюю сторону шеи, я продумываю свои шансы против «Гиганта», чтобы

прорваться к его дочери. Скорее всего, я быстрее его, и вся моя задумка вещь стоящая, с

условием, конечно, что я ее смогу найти. Она не только не появляется в школе, но и не