Путь истинной любви (ЛП) - Элизабет Мэри - Страница 38

– Нет никакой причины, почему ты не можешь быть успешной в жизни, Пенелопа. На

самом деле, то, что ты продолжаешь видеться со мной, это и есть доказательство того, что

ты хочешь большего.

– Или того, что мои родители заставляют меня находиться здесь,– я говорю с улыбкой,

запихивая новые буклеты в мою школьную сумку к тем, что она дала мне в прошлую

нашу встречу.

Папа и мама пришли к соглашению о лекарстве, которое я принимаю временами, с самого

моего детства.

– Оно приносит больше пользы, чем вреда, Пенелопа, – говорит мама, кладя две таблетки

мне в руку – одну белую, другую желтую.– Тебе было так хорошо последнее время.

Я бросаю нормотимик (или стабилизаторы настроения – группа психотропных

препаратов, основным свойством которых является способность стабилизировать

настроение у психически больных, в т.ч. биполярным расстройством) и антидепрессант в

горло и проглатываю их без воды.

Мои родители стоят и ждут, когда я открою рот и подниму язык, это стало традицией,

после того как они меня поймали, когда я выплюнула таблетки перед сном.

– Хорошо? – Я спрашиваю, после того, как показала им доказательства того, что лекарства

растворяются в желудке.

Папа расцепляет руки.

– Ты не должна так язвить все время, Пен. Мы…

– Хотите только лучшего для меня, – я заканчиваю его фразу, направляясь к лестнице. – Я

знаю.

Мама убирает оранжевую баночку, выписанную мне врачом, в коробку, которую всегда

держит подальше от меня, и я делаю два шага в мою комнату. Я закрываю дверь позади

меня, стягиваю с себя рубашку и штаны, когда мои губы начинают дрожать и моя голова

ощущается легкой.

Переодевшись в пижаму, я открываю теперь желтые шторы, в случае если Диллон уберет

фанеру со своего окна. Слез, которые все время лились из глаз, когда я смотрела туда, и

доски еще не было, уже нет. Может быть, это таблетки делают свое дело или я уже

привыкла к тому, что Диллон обращается со мной так, будто меня не существует, но я

смогла отойти от окна с сухими глазами.

Я скольжу под одеяло и хватаю сотовый телефон, который мои родители подарили мне

на день моего семнадцатилетия. Есть голосовое сообщение от Джоша и сообщение от

Матильды, но я выключаю телефон, не отвечая ни одному из них, и ловлю себя на том,

что вожу пальцами по номеру телефона Деккеров, зная, что больше никогда его не наберу.

Мои глаза тяжелеют, и моя спальня начинает исчезать, я не удивлюсь, если мальчик по

соседству когда–нибудь делает то же самое.

Шапочка и платье Диллона зеленые, как его глаза, и с моего места двумя рядами позади,

я не могу не обратить внимания на то, каким человеком он становится. Его волосы

коротко подстрижены, и это делает его и так острую челюсть более выделяющейся. Что–

то заставляет его смеяться достаточно сильно, он закидывает голову назад, демонстрируя

самое совершенное адамово яблоко, которое я когда–либо видела.

Когда он смотрит через плечо и ловит мой взгляд, правая сторона моего рта изгибается

вверх. Диллон не ответит взаимностью, и глаза движутся дальше, будто я еще один

незнакомец в толпе.

Обычно такое отношение от единственного мальчика, которого я любила, который

раздавил меня, отправило бы мой разум к ненависти себе и безумию, но лекарство течет в

моей крови и ставит стену между горем и реальностью. Безумие находится под ложным

излечением, ожидая, когда я оступлюсь

До тех пор я ... онемела.

– Диллон Тимоти Деккер,– его имя называют по громкоговорителю двадцать минут

спустя.

Выпускник выходит на сцену и принимает свой диплом с любезной улыбкой. Наш

выпускной класс взрывается громким гулом одобрительных возгласов и хлопков. Герб

бросает пляжный мяч – должно быть, он пронес его тайком под своей мантией и надул, в

ожидании, когда назовут наши имена – в своего лучшего друга, который уходил со сцены.

Он отскакивает от плеча Диллона обратно в ожидающие руки будущих студентов, где

путешествовал до тех пор, пока учитель не смог сдуть его.

– Пенелопа Джорджа Файнелл,– произнесли мое полное имя. Я следую назначенному

пути, ведущему на сцену, и получаю то, ради чего я не работала достаточно усердно,

чтобы заработать.

После рукопожатия с директором школы, мы делаем фотографию, перед тем как я ухожу с

улыбкой и поклоном, и вроде бы все закончено.

Как только сцена будет убрана, и мы подбросим наши шапочки в воздух, выпускной класс

старшей школы Кастл Рейн будет официально выпущен, чтобы стать полноценными

гражданами мира. Я разделяю тихое прощание с теми немногими друзьями, с которым я

подружилась на протяжении многих лет, оставляя Матильду Типп с обещанием увидеться

в скором времени, и встречаюсь с моей единственной семьей, которая здесь поддержать

меня – с моими родителями.

Папа кладет руку на мои плечи, мама скользит своей по спине, и мы идем домой, чтобы

начать остальную часть нашей жизни.

– Я не хочу, чтобы кому–то было неудобно, – говорю я, падая на кровать с телефоном у

уха.

– Не глупи, Пен. Ты знаешь Кайла. Он хочет, чтобы ты пришла, – отвечает Матильда. – Я

буду у твоего дома через две минуты. Будь готова, потому что я собираюсь только

сигналить.

– Но Диллон собирается быть там. Он должен отпраздновать выпускной со своими

лучшими друзьями. Я единственная, кто не подходит вам.

– Пенелопа, ты одна из нас, и ты мой лучший друг. Разве мы не можем отпраздновать

вместе? У нас есть только лето.

– Ладно, ты права.– Я вздыхаю. Надвигающаяся паника пытается пробиться через мою

химическую защиту. – Я буду ждать тебя внизу.

– Хорошо, – моя рыжеволосая подруга говорит. – И если Пеппер Дешевка Хилл

попытается связаться с тобой, я прикрою. Я ждала, чтобы откусить ее лицо.

– Спасибо.– Я смеюсь и вешаю трубку.

Быстро проверив свое отражение в зеркале, я стираю размазанную под глазами тушь и

пробегаюсь расческой по волосам. Верная своему слову, звук сигнала Матильды следует

за эхо от скрипучих тормозов, когда останавливается перед моим домом.

– Это нормально, если я пойду к Кайлу на вечеринку?– Спрашиваю я, стоя перед

родителями в нашей гостиной.

Мама поглядывает на часы на стене и колеблется.

– Восемь часов, детка. Ты должна принять лекарство в течение получаса, и я не уверена,

что это хорошая идея, пропустить одну дозу.

Папа качает головой.

– Будь дома в одиннадцать. Ты можешь принять их, когда вернешься домой.

Поцеловав каждого из них в щеку, я выбегаю за дверь во влажную летнюю ночь и

запрыгиваю в Камри Матильды. Герберт, приподнимается с заднего сиденья и

растрепывает мои волосы.

– Мы могли бы пройтись, – говорю я, когда она отъезжает от обочины. Желто–оранжевые

фары освещают дорогу впереди.

– Я просто притворюсь, что ты этого не говорила, –отвечает Матильда, делая кислое

выражение лица. – Я никуда не ходила, с тех пор как мне исполнилось 12.

Автомобиль Диллона припаркован во дворе Кайла, и белый джип Пеппер за ним. Десяток

или больше других машин, которые выстроились вверх и вниз по улице, я не узнаю, и

громкая музыка гремит из небольшого дома с тремя спальнями.

– Это будет весело,– утверждает моя подруга, прежде чем выйти.

Я следую за ней и Гербом через переднюю дверь, которую я использовала летом, когда

мы были моложе. Дом Кайла выглядит так же, как я помню, и это помогает мне

чувствовать себя совсем ненужной.

Пока я не вижу Диллона с Пеппер на кухне, которые улыбаются и тихо общаются между

собой.

– Помни, я съем ее лицо,– говорит Матильда, ведя меня через кухню в гостиную и

передавая пиво. – Выпей это и расслабься, я уезжаю в колледж через 6 недель, так что