Успеть до радуги - Земляной Андрей Борисович - Страница 11

– Зачем?

– Это я умею делать лучше всего.

Стоя на невысоком холме, на котором располагался мой и штабные купола полка «Небесная Стража», я наблюдал за деловитой суетой. Жилье остальных офицеров находилось немного ниже и представляло собой центр учебного лагеря, лежащего в красивой горной долине. Собственно говоря, учебным этот лагерь стал после того, как я изложил Императору собственную версию решения военного вопроса, а Император предоставил мне все необходимые полномочия.

Началом воплощения этой идеи было посещение тюрем и трудовых лагерей для особо опасных преступников.

Я лично отобрал несколько тысяч ублюдков всех мастей и калибров, антисоциальных типов и маньяков. Злые и агрессивные, недовольные всем и вся, они были тем материалом, из которого я собирался сделать идеальных солдат. Просто, как и все гениальное. (Скромно, правда?) За любое преступление – военно-полевой суд с одним единственным вариантом приговора – расстрел. Или статус национального героя, огромная пенсия и прочие блага, если останешься жив после войны. Правда, был еще один аспект контракта. Если после войны кто-нибудь из них решится на асоциальный поступок, попадающий под судебное преследование, то есть, если захочет вернуться к прежнему ремеслу, схлопочет двойной срок. В половине случаев это означало смертную казнь. Но я сильно сомневался, что последний пункт соглашения когда-нибудь понадобится. С моей помощью в жизни этих ребят будет столько крови и смерти, что, боюсь, они на всю жизнь станут законченными пацифистами. А кое-кто, видимо, до конца своих дней будет носить военную форму. Тоже неплохо для законченного каторжника…

Итак, отобранные мною гады потихоньку сползались в учебный лагерь, ядром которого стала 472?я дасса воздушной пехоты – подразделение того, бывшего Ша Гранга. Я не боялся задушевных разговоров типа «А помнишь?». С помощью Имперской Разведки слухи о бесчеловечном эксперименте, лишившем меня памяти, но наделившем новыми возможностями, разошлись быстро, и на меня посматривали с некоторым страхом и большим уважением. Особенно после того, как я своими руками вырвал из земли здоровенный валун, мешавший установке жилых куполов. Солдаты, которые пытались его сдвинуть, так орали, подбадривая себя, что я был вынужден выйти из палатки и посмотреть, что случилось. В итоге я стал им помогать и, увлекшись этим делом, не заметил, что они отошли в сторону.

Собственно говоря, 472-я и раньше была не совсем обычным подразделением. Ни по задачам, ни по составу. В ней тоже служили своего рода каторжники, но потомственные. Потомки кохар – тех, кого ссылали в степную зону, чтобы они сдерживали миграционные прорывы единственного на материке хищника – иясси.

Иясси похожи на волка, но размером со среднего медведя. Плодились они в бессчетном количестве, питаясь рыбой на мелководье океанских болот, а раз в году мигрировали подальше от тропических штормов в более холодный пояс. Не разбирая дорог, они перли на юг прямо через рудничные поселки, оставляя за собой только пыль.

К чести киит ратс, они никогда не пытались уничтожить иясси. Существовал коридор из бетонных плит, по которому звери могли спокойно добраться до горных лесов. Разумеется, те, кто не сдох в давке или от истощения. Видимо, таким образом регулировалась их численность. И не вина зверей, что вместо многих сотен эсри, бродивших по когда-то бесплодной пустыне, теперь на их пути попадались упитанные людишки, чего-то ковырявшие в жухлой траве. К тому же иясси обладали весьма изобретательным мозгом. Чего они только не придумывали, чтобы выбраться из коридора и добраться до вкусного человеческого мяса. Устраивали даже живую лестницу, преодолевая десятиметровую преграду. Вот тут-то и вступали в бой бывшие каторжники. И противопоставить злобным и ловким хищникам они могли только смелость, организованность и волю. Конечно, легкое оружие у них было. Но кто же доверит серьезное вооружение бывшим преступникам или их детям, почему-то не желавшим тихо сеять хлеб или ковыряться в руде, а по выходным нажираться до умопомрачения дешевым иссовым пивом?

Воевали кохар зло и бесшабашно, напоминая чем-то казаков моей снежной родины. Их-то и собрал в одну роту, всеми правдами и неправдами выковыривая из других подразделений, словно изюм из булок, мой предшественник по телу. Собранное таким образом подразделение уже успело попить крови из арлингов, устроив настоящую резню в прифронтовой полосе. Но мне предстояло нечто большее.

С самого раннего утра я собирал офицеров и гонял их до десятого пота. Рукопашный бой, стратегия и тактика малых подразделений, фортификация и минно-взрывное дело. Потом, когда я садился диктовать очередное наставление, за них брались лучшие преподаватели Имперской военной академии. Психология, навигация и вождение транспортных средств, оружие наше и арлингов, и еще десятки дисциплин, без которых офицер не мог считаться таковым. Затем они шли к сержантам, передавая собранные за день знания, чтобы потом сержанты под руководством тех же офицеров занялись солдатами. Вновь прибывшие распределялись по подразделениям таким образом, чтобы бывшие солдаты становились сержантами и так далее по цепочке. Конечно, моя ударная дасса распылялась тонким слоем по всему полку. Но это был, к сожалению, единственный способ быстро организовать такое большое подразделение. Все эти ухищрения не принесли бы никакого результата, если бы не солидное подкрепление из десантно-штурмовой дассы морской пехоты, отваленной мне с барского плеча Императором, и окки{Окка – взвод. Примерно шестьдесят человек.} военной разведки, выписанной в мое распоряжение приказом того самого толстяка, который присутствовал при нашем с Ша Дархом разговоре – шефом Имперской разведки адзати Рохаром. По-своему очень даже неплохие солдаты, они не шли ни в какое сравнение с подразделениями армейской разведки моей прошлой жизни. Но выбора у меня не было, и я не унывал.

По моим чертежам уже работало несколько предприятий, изготавливая новое снаряжение и вооружение. То, что в моем мире было стандартом вооружения каждого бойца мобильной пехоты, здесь воспринималось как космическая техника. Слава богам, что инженеры здесь были действительно первоклассные, и мои корявые наброски, пусть не сразу, но воплощались во вполне работающие изделия. Приличные мины получились сразу, а вот боеприпасы для автоматического оружия пришлось переделывать…

Время, отведенное генштабом на нашу подготовку, было до крайности невелико. Всего шесть гёи. Примерно семь месяцев. И поэтому я постарался довести до каждого солдата мысль, что жизнь каждого зависит от его выучки.

Доставалось и прикомандированным ко мне пилотам. В основном это были гражданские летчики, только что пересевшие с транспортных лайнеров за штурвалы штурмовиков и бомбардировщиков. Машины эти были переделаны так, что могли перемещать какое-то количество солдат и вместе с тем выполнять свои основные боевые задачи. Не очень комфортно для десантников, зато очень-очень быстро. Разумеется, скотовозки, способные перемещать до полутора-двух сотен человек за один раз, у меня тоже водились. Но я часто был свидетелем того, что одна маленькая ракета делает с такими толстобрюхими птичками. Поэтому я планировал их использовать только в крайнем случае и с максимальным воздушным прикрытием. Но абсолютно все пилоты проходили боевую практику на всех без исключения машинах. От легкого разведчика до тяжелого транспорта. Больше всего доставалось пилотам истребителей и штурмовиков. Они у меня разве что хвостами вперед не летали. Бомбометание с пикирования и с кабрирования, маневры уклонения на малых и больших высотах, ковровые бомбардировки, авиационное минирование и так далее…

Я возился с ними, зная, что могу их научить стрелять, ездить, плавать и еще черт знает чему. Но искусство войны – это, прежде всего, умение убивать и умирать. Ни больше ни меньше. А этому можно научиться только на войне.

Очень многое, что для армии Киит ратс являлось нормой, для меня было дико. Например, я сразу отменил многочисленные телесные наказания, уместные только в тюрьмах с пожизненным сроком заключения. Также мной была пресечена практика воровства из солдатских рационов. Мой «прозрачный намек» в виде повешенного на плацу интенданта, был правильно воспринят оставшимися в живых. Воровство прекратилось. Да, вот еще. Так же решительно и бесповоротно я отменил ношение этих дурацких «пирожковых козырьков» и заменил эти балбески на сшитые по моему заказу береты.