Этот человек опасен - Чейни Питер - Страница 2

Так вот, я стоял, прислонившись к колонне, и смотрел, как Миранда перешучивалась с Бонни Малосом, шефом телохранителей Лакассара. Он не дурен собой, похож на поляка, а что касается танцев, то он умеет танцевать. Миранда тоже. Вдвоем они составляют приличную пару. И это щекочет мне нервы.

Была жаркая ночь. Одна из тех ночей, когда при каждом вздохе думаешь, хватит ли воздуха для следующего. Мой фальшивый воротничок начинал разваливаться. Я мечтал о прохладе, о воде. В зале так было душно! Дансинги всегда душные. Дом был доверху наполнен завсегдатаями ночных коробок: мошенниками, наводчиками, проститутками и тому подобной публикой, которую всегда встречаешь в заведениях подобного типа. И мне казалось, что, по меньшей мере, половина посетителей имеет при себе оружие и отлично умеет им пользоваться.

Я подошел к бару, расположённому в глубине зала, и заказал себе одно виски с содовой.

— У вас здесь очень мило — сказал я бармену, решив выудить у него что-нибудь. Но он, как оказалось, не был расположен к разговору, и я понял, что как источник сведений он будет мне так же полезен, как мигрень лошади. Я покинул это место, вышел на веранду и обошел вокруг дома.

Находящийся позади дома гараж, это ангар, вытянутый в длину параллельно дороге, которая проходит как раз перед таверной. На углу я заметил парня в смокинге и белой фетровой шляпе, который, опершись о столб, наблюдал за дорогой. Во рту у него торчала сигарета.

Такое выражение лица бывает у людей, которые стоят на страже в ожидании неприятностей. Он увидел меня и быстро сунул руку в карман пиджака. Когда так долго, как я, живешь в Америке, такой фокус не проходит незамеченным.

Я бросил свой окурок и направился к нему.

— Как дела, старина? — спросил я. — Нет ли огня?

Я достал из кармана две сигареты и одну дал ему. По глазам его я понял, что этот парень — наркоман.

Он улыбнулся во весь рот, потом достал зажигалку, дал мне прикурить и сразу после этого отвернулся и продолжал наблюдение за дорогой.

— Тебе не нравится там, внутри? — спросил он.

Я потер затылок.

— Там отвратительно. Адская жара. Даже здесь задыхаешься. Странно, что так много людей мучаются там, вместо того, чтобы делать что — то более интересное…

Он посмотрел на меня.

— Это тебе не нравится, паренек? — спросил он. — Тогда что же тебе мешает убраться отсюда?

— Я ничего другого и не желаю, ну а куда пойти? Тебе тоже, похоже, здесь не нравится — заметил я. — Что, если нам отправиться что-нибудь принять?

Он снова сунул руку в карман.

— Послушай, малыш, если я захочу пить, то я достаточно взрослый, чтобы оплатить свой стакан. У меня дела. Я стряхнул пепел со своей сигареты.

— Прошу прощения, старик, я этого не мог знать. Ты кого-нибудь ждешь?

Парень бросил на меня змеиный взгляд.

— Послушай, детка, ты разве не понял, что я сказал тебе, чтобы ты убирался отсюда? Ты слишком любопытен для своего возраста, и это может причинить тебе неприятности.

Я бросил свой окурок.

— Ладно, ладно. Что бы я ни говорил, это просто так. Не стоит так сердиться. Доброй ночи.

Я осмотрелся, сделал движение, будто собираюсь уходить, но внезапно выдал ему оплеуху между глаз. Он опустился, как цветок. Я поймал беднягу за воротник и поволок внутрь гаража, в темный угол, где прислонил к какой — то машине. Потом обшарил его.

Он носил револьвер «Смит и Вессон», в кобуре под левым плечом, и автоматический морской кинжал с лезвием в 20 см, в кармане брюк болтается небольшая бомба в виде яйца. Арсенал Нью-Йорка может равняться по нему, уверяю вас.

Я прислонил его к стене и стал щипать за ноздри — отличная штука, чтобы привести человека в сознание. Через несколько секунд он замотал головой, потом открыл глаза:

— Хорошо же, маленькая сволочь — пробормотал он — тебе не слишком долго придется ждать. Ты заплатишь за это, подонок. Когда мы с тобой объяснимся, твоя родная мать не захочет обменять тебя за пару стоптанных ботинок. Подожди, Лакассар наложит на тебя руку.

— Помолчи, предложил я ему и влепил по зубам. — Слушай меня. Я не хочу мучить и доставлять тебе неприятности, мне только хочется знать, кого ты ждешь, и предупреждаю, не старайся выкинуть какую-нибудь шутку. Твоя артиллерия у меня в кармане. Ну, а теперь, мой красавчик, договорились, или, может, придется делать тебе массаж ударами английского ключа?

— Минутку — промычал он. — Я хочу только немного подышать воздухом. Ведь можно дышать?

— Я видел, как ты появился, старик, ведь ты из банды Лакассара, не так ли? — ответил я. — Ты считаешь меня настолько глупым, будто я не понимаю, что половина людей в этом бараке — его люди, а? Там есть служащие, которые никогда не обслуживали и вообще никогда не служили, и только ждут, когда что — то произойдет. У метрдотеля раздутая фигура из — за кобуры, которую он носит под левой рукой, а если у бармена не болтается в каждом кармане по «Смит и Вессону», то значит я — индийская принцесса в приступе малярии. Фактически, в нос сегодня бьет странный запах — запах потасовки. Итак, все, что тебе остается делать, это рассказать мне, что ты знаешь, и поторопись, дружок, ибо, в противном случае ты попробуешь английского ключа.

— Проклятие! — выдавал он. — Не вижу оснований, чтобы молчать. Да, сегодня может произойти шум.

— Отлично, — Ответил я. — Мне надо было только убедиться в этом.

Он сделал гримасу, Которая должна была означать улыбку, и спросил: не верну ли я ему его артиллерию. Я попросил его не говорить глупостей, стукнул еще пару раз и потом связал электрическим шнуром, который нашел в углу. После этого сунул ему в рот платок, а его самого поместил в какую — то тачку, у которой не хватало одного колеса. Я подумал, что вряд ли кто-нибудь захочет воспользоваться ею в ближайшие дни.

Надо было поразмыслить, что делать дальше. Я сделал несколько шагов по дороге, закурил, вернулся в гараж и стал осматривать автомобили. На дверях одной машины я обнаружил знакомые инициалы «М ван З», включив мотор и вывел ее на дорогу, остановив недалеко от таверны, позади трех деревьев, где ее было не очень видно. Мотор на всякий случай я выключать не стал.

Дальше я двинулся по дороге пешком. Через сотню метров дорога стала подниматься вверх и, взобравшись на пригорок, я обозрел длинную ленту шоссе, уходящую вдаль. Через некоторое время я заметил свет фар. И подумал, что это могут быть автомашины Френки, видимо, их оставят здесь, где-нибудь недалеко от меня.

Я не ошибся, и вскоре они остановились именно там, где я и предполагал. Рожа, которую я рассмотрел в первой машине, принадлежали никому иному, как самому Френки.

Я подумал, что настало время вернуться в таверну, задами обошел строение и вошел в зал через веранду. Подойдя к бару, угостил себя второй порцией виски с содовой, затем сел в уголке.

Через несколько секунд я подал знак маленькой продавщице сигарет, она подошла ко мне.

— Скажите мне, куколка, — обратился я к ней — у вас есть желание заработать пять долларов?

Она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Что я должна сделать?

Я сунул ей деньги.

— Видите вон там девчонку? ту, которая танцует с тощим верзилой. Подойдите к ней и скажите, что ее срочно вызывают к телефону. Идите сейчас же. Скажите, что соединение ее ждет в дальней кабине.

Она кивнула и направилась к танцующим Миранде и Малосу. Миранда выслушала ее, остановилась, что — то сказала Малосу и направилась в коридор, где находились телефонные кабины.

Ну что же, полагаю, я неплохо рассчитал, потому что в тот момент, когда Миранда покидала площадку, оркестр перестал вдруг играть. Перестал он играть но неожиданной причине, потому что саксофонист получил пулю прямо в кишки и с воплем повалился на эстраду. Стекла в зале около веранды разлетелись вдребезги, и какой — то тип вовсю заиграл на своем автомате по парням Лакассара, которые заливали в себя виски. Его мальчики также не остались в долгу, достали свой арсенал принялись стрелять по окнам. Через пять минут дансинг стал похож на мясную лавку в пятницу вечером.