Гей в большом городе (СИ) - "ЛИНА-LINA" - Страница 11

И я рассказал, не знаю, почему, не знаю, зачем, знаю лишь, что не мог все это больше в себе держать, не мог больше улыбаться родителям, всем своим видом демонстрируя, что все со мной в порядке, когда не было в порядке, совсем не было. Я чувствовал себя моральным убожеством: неспособный помнить, неспособный знать свое прошлое, словно подвешенный, я потерял ориентацию во времени и пространстве. Я не мог отпустить свою боль, потому что я ее не помнил. Знал, что было больно, потому что логично, думал, что страшно и унизительно, но не помнил…

И все это я вывалил на Лешку. Назвался другом – терпи… И Лешка терпел, сел рядом со мной на диван, обнял, я даже не сопротивлялся, и гладил по голове, как маленького, нашептывая всякие милые глупости, типа «все пройдет», «все будет хорошо», «мы найдем и кастрируем этих ублюдков», «будешь ходить со мной в качалку, сделаем из тебя супермена». Я кивал, соглашаясь со всем.

Когда за Лешкой закрылась дверь, я осознал, насколько ценен и своевременен для меня был разговор с ним, насколько сильно мне нужен был друг.

К началу мая я уже более-менее уверенно выходил один на улицу, почти не шугался сигналящих машин, не жался к стенам домов. Более того, я перестал сутулиться. Зад почти не болел, и я принял предложение друга пойти с ним в тренажерный зал.

- В тренировках главное что?

- Что?

- Ре-гу-ляр-ность! За месяц организм привыкнет, сначала практически каждая тренировка будет стрессом для слабого тела, зато потом стрессом будет отсутствие тренировки. Заниматься будешь по понедельникам, средам и пятницам.

- Леш? А почему я раньше с тобой не ходил?

- Шутишь? – Улыбнулся друг. – Ты, как черт от ладана, сбегал, стоило мне об этом заговорить. Но я очень рад, что ты пришел. Начнем? – Я неуверенно кивнул. Если раньше сбегал – может, был повод? И совсем скоро я понял, что повод действительно был: на следующее утро я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, не мог смеяться, потому как пресс сводило судорогой…

- Вставай на беговую дорожку, - сказал ласково друг. И я, наивный нанайский мальчик, встал. Спустя пятнадцать минут попыток дорожки меня скинуть, я сам с нее свалился. – Молодец, размялся, теперь можно и к тренировке переходить, - кажется, взгляд мой был неласков.

Я тягал штангу, приседал, тянул, качал пресс… не знаю, как не умер.

- Сегодня я тебе совсем слабенькую нагрузочку дал, потому как подготовка у тебя нулевая. А дальше будет больше, конечно.

Я качался из стороны в сторону и дышал, как собака, пробежавшая километров сорок. Тяжело дышал.

- Предлагаю завершить все это дело блоком растяжки, и можно будет идти в бассейн.

- Там тоже какие-то упражнения? – Спросил обреченно.

- Сегодня просто так поплаваешь. А потом – да, на скорость, хотя бы километр.

Мне поплохело.

- И когда я стану супер-красавцем?

- Где-то месяца через четыре, может, через полгода, я думаю. Если будешь регулярно заниматься. Надо будет тебе еще рацион откорректировать.

Полгода… да это целая жизнь!

Однако на этом мои неприятности не закончились.

- Милый, я договорилась с Аркадием – он будет с тобой заниматься. Представляешь, нашел для нас местечко.

- А кто это? – Матушка всплеснула руками.

- Ой, ты же не помнишь! Это самый лучший в городе психолог. И он согласен с тобой побеседовать.

- Мне не нужен психолог, - сказал твердо. Ну, мне казалось, что твердо.

- Привет, я Аркадий. А как тебя зовут?

- Максим.

- Замечательно, - да вы что? Проходите, ложитесь на кушеточку, вспомнился пошлый анекдот про девушку, которая все время теряла память.

- Присаживайся в кресло. Свет оставить?

- Как хотите.

Я не без интереса разглядывал Аркадия: невысокий, стройный, даже щуплый, и очень голубоглазый. На вид безобиден, но кто их там разберет, этих психологов.

- Максим, расскажи, чем ты занимаешься? – Я молчал, колупая пальцами обивку кресла. – Ты ведь студент? – Я кивнул. – А почему именно юридический факультет?

- Видимо, нет других талантов…

- Не совсем тебя понял.

Я был раздражен, напрасно, конечно, но не хотелось мне изливать душу незнакомому человеку, Лешке хотелось, а этому – нет.

- Видимо, ни к физике, ни к химии, ни к математике у меня особенных способностей нет. Значит, куда? В юристы.

- Самокритично.

- Уж как есть.

- Но учеба тебе нравится?

- Не помню. Наверное, раз даже стипендию получаю. Аркадий, я понимаю, мама попросила, но, поверьте, мне не надо все это.

Психолог опешил.

- Зачем же ты пришел?

- Так мама очень хотела. Они все чувствуют передо мной какую-то вину: не уберегли сокровище. Но я не дитя давно, переживу как-нибудь. Почему они не понимают, что мне не нужно их сочувствие? Почему не видят, что я больше всего хочу, чтобы меня оставили в покое?

Аркадий удовлетворенно откинулся на спинку кресла: диалог «пошел». Я подумал, что сейчас он скажет: хотите поговорить об этом? Но он молчал, за что ему большое спасибо.

- Так чего бы тебе хотелось? – Спросил, когда я замолчал.

- Жить отдельно, - ответил, не задумываясь. А потом удивился: и ведь правда.

Спустя час мы расстались, довольные друг другом. Аркадий мог сказать, что я практически нормален и не нуждаюсь в психологической коррекции, по крайней мере, пока память не вернется.

В университет я пока не ходил, хотя учебники читал исправно, решал задачки по международному частному праву, передавал их через Лешку, который снова стал моим лучшим другом. Хотя я так его и не вспомнил. Посещал тренажерку и с ужасом думал, что на учебу скоро придется идти. А вдруг там они? Так, не думать, не думать, не думать…

А в один обычный майский день раздался звонок в дверь.

- Курьерская доставка для Максима Семенова, - я открыл. – Вам конверт, распишись вот здесь.

Я расписался и закрыл дверь, прошел в комнату и присел на диван. Что это у нас? Вскрыл и обомлел: деньги, много. Пересчитал раз семь, так и есть – десять тысяч долларов. Заглянул в конверт и вытащил сложенный вдвое лист.

«Максим,

Благодарим Вас за участие. Гонорар прилагается».

Подписи не было. Я разорвал конверт на маленькие кусочки, исследовал каждый миллиметр, но больше так ничего и не нашел. Что за участие? Участие в чем? Связано ли это как-то с тем, что со мной случилось? Или я все-таки звезда? Судя по вложению, деньги точно мне. Я решил не ломать голову, тем более что ни одной путной мысли в нее не пришло, собрал деньги и спрятал. Пригодятся!

Тем временем началась зачетная неделя.

***

Детка, нам так плохо без тебя… Данечка спрашивает постоянно, где мама. Говорим, что уехала по работе. Он нарисовал в садике букет цветов, знаешь, он стал здорово рисовать, не то, что я. Принес картинку, сказал: сохраним для мамочки, я подарю ей, когда она придет. Я чуть не зарыдал, честное слово, присел на корточки, обнял, прижал к себе и намочил ему слезами плечо. «Оставим, конечно, давай в конвертик положим, чтобы не помять».

========== Глава 7. Театралы ==========

Признаюсь я, что двое мы с тобой,

Хотя в любви мы существо одно.

Я не хочу, чтоб мой порок любой

На честь твою ложился, как пятно.

Пусть нас в любви одна связует нить,

Но в жизни горечь разная у нас.

Она любовь не может изменить,

Но у любви крадет за часом час.

Как осужденный, права я лишен

Тебя при всех открыто узнавать,

И ты принять не можешь мой поклон,

Чтоб не легла на честь твою печать.

Ну что ж, пускай!.. Я так тебя люблю.

Что весь я твой и честь твою делю! (У. Шекспир/ Пер. С. Маршак)