Ядовитый плющ - Чейни Питер - Страница 6

Он встал.

— Слушай, — начал он более сурово. — Давай мотай отсюда! Никто не приглашал тебя сюда и ни у кого нет никакого желания разговаривать с тобой. Проваливай, а то будет плохо! Конечно, если копы зададут мне какие-нибудь вопросы, я им охотно отвечу, а если посторонние лица будут продлять излишний интерес к этому событию, то ведь легко можно заработать славный удар по морде. Я помахал шляпой в сторону дамы.

— О'кей, детка, — сказал я. — Мистер Райс не такой парень, чтобы совать свой нос туда, где его не желают. Пока! Как-нибудь увидимся. И, пожалуйста, не задумайте со мной то, чего я сам бы с собой не сделал.

С этой милой шуткой я повернулся и через маленькую дверцу оказался снова в танцзале, — где все еще царили шум и суматоха. Лейтенант и четыре работника Отдела убийств активничали, задавая обычные в таких случаях вопросы, и как только я появился в зале, лейтенант, чье имя оказалось Ресслер, сейчас же сцапал меня и начал настойчиво допрашивать. Очевидно, Джо Мадригал или какие-нибудь другие ребята видели, как я потихоньку пробирался к столику Вилли-Простофили, и, по всей вероятности, они считают меня убийцей.

Лейтенант довольно грубо наседал на меня, но я посоветовал ему успокоиться, потому что, если он обвиняет меня в убийстве, то пусть сначала покажет револьвер, из которого я мог убить, а вот если он будет задавать вопросы вежливо и спокойно, может быть, я ему кое-что скажу.

Тогда он спросил меня, где я был. Я ответил, что уходил для того, чтобы перекинуться парой словечек с мисс Карлоттой, потому что это очень красивая дама, такие не очень-то часто встречаются, особенно в Мэзон-Сити. Я также указал ему на маленькую дверь сбоку эстрады и сказал, что Вилли-Простофилю легко мог убить человек, вышедший из этой двери, так как она была в темноте во время исполнения Карлоттой песни.

На это лейтенант сказал, что когда ему понадобится мой совет, он ко мне обратится. На это я опять огрызнулся, сказав, что мне-то собственно безразлично, но что я очень люблю читать детективные романы и понимаю, что к чему.

Как раз в этот момент Карлотта и парень, которого она называла Руди, вышли из маленькой двери, и лейтенант набросился на них.

Короче говоря, после длительных вопросов и расспросов этот коп, который, кстати, оказался довольно неглупым парнем, установил, что кто-то, находящийся от Вилли примерно на расстоянии 15 футов, угостил его пулей, и что он считает, необходимым всех людей, находящихся в радиусе 15 футов от Вилли, в том числе и меня, забрать с собой в Главное полицейское управление для небольшой дружеской беседы.

Он также включил в список Карлотту и ее дружка Руди и забрал их с собой, потому что считал их поведение несколько странным: почему это они сразу после убийства парня удалились за кулисы, а не остались там, где были все.

Пока этот малый распространялся, я помалкивал. Закурил сигарету и все думал, сколько времени пройдет, прежде чем какой-нибудь умник обнаружит еще один труп, а именно труп Мираса Дункана, или, другими словами, мистера Харвеста В. Мелландера, который все еще сидит в будке с телефонной трубкой в руке.

Я также подумал, не сможет ли телефонная станция сказать, в котором часу точно был последний разговор из этой будки. Это даст мне приблизительный срок, когда был убит Мирас.

Эти мои мысли прервала полицейская машина. Нас всех погрузили и отправили в Главное полицейское управление, где снова разыграли первоклассную сцену допроса. Так как во все время допроса я стоял, навострив уши, то извлек из него кое-какую пользу, узнал некоторые сведения. Прежде всего узнал, что имя Карлотты — Карлотта де ля Рю, и это имя я считаю самой настоящей липой, а настоящее ее имя, вероятно, что-то вроде Лота Хиггинс.

Ее приятеля зовут Руди Сальтьерра. И должен сказать, во время допроса парень держался спокойно, с достоинством, вид у него был такой, будто ему не о чем волноваться.

Затем принялись за меня, Перри Ч. Райса из Мэзон-Сити, штат Айова. Я, конечно, не был таким дураком, чтобы показать им свою федеральную бляху или вообще разыграть сцену оскорбленного «джимена», так как я подумал, что это может помешать мне в дальнейшей работе. Я искренне надеялся, что пройду этот допрос без зацепок и у меня не вытянут мое настоящее имя.

Кажется, Карлотта и ее приятель Сальтьерра тоже выпутаются из этой истории, потому что все отлично видели: во время выстрела она была на сцене, пела, а когда включили свет, поняла, что Вилли убит, и скорее ушла за кулисы, т.к. как боялась упасть в обморок от этого зрелища. У Сальтьерры тоже было железное алиби: парень, работающий осветителем, со своего поста видел, что дверь в уборную Карлотты была открыта и Руди все сидел там, и во время выстрела также.

А когда мне вся эта волынка с допросом начала надоедать, в комнату ввалился «Хмельной», который где-то еще хлебнул виски и стоял на ногах только благодаря усилию воли и силе рук полицейских, поддерживающих его.

Он от кого-то услышал об убийстве и вернулся к Джо Мадригалу, где узнал, что меня забрали в Главное полицейское управление. Поэтому ворвался сюда, чтобы сказать Ресслеру, что я отличный парень, честный и невинный гражданин, который только что приехал в Нью-Йорк и никогда раньше не бывал в заведении Джо Мадригала, что я такой парень, который даже выиграв в благотворительной лотерее револьвер, не знал бы, что с ним делать и как с ним обращаться.

Вся эта брехня, да еще в придачу мои замечания, которые, как я думал, мог бы сделать парень, подобный Перри Райсу, помогли мне выпутаться из этой истории. Лейтенант подошел ко мне и сказал, что я могу смываться на все четыре стороны. Он посоветовал в будущем, если мне придется столкнуться с полицией, не дерзить копам и вести себя, как полагается. На это я ему ответил, что таков уж я есть и не привык разговаривать со слишком воображающем о себе городским копом. В ответ лейтенант разразился не особенно лестными словами в мой адрес, но я уже смылся.

На улице я немного подождал «Хмельного», а когда он вышел, горячо поблагодарил его. На это он сказал, что нам нужно обязательно пойти куда-нибудь выпить немного и теперь ему совершенно очевидно, что без него я непременно попаду в какую-нибудь беду в таком шумном местечке, как Нью-Йорк.

Я сказал, что в принципе не прочь бы выпить с ним, но сейчас у меня есть парочка сугубо личных дел, однако он чрезвычайно меня обяжет, если зайдет ко мне в отель завтра утром, так как я хочу его кое о чем спросить. На это он буркнул о'кей, ввалился в свою машину и куда-то укатил.

Я минуты две потоптался на месте, потом потихоньку пошел. Пройдя примерно с полквартала, я увидел Руди Сальтьерра, который остановился, чтобы закурить. Он тоже увидел меня и улыбнулся, а я заметил, что когда этот парень улыбается, он как-то особенно становится похожим на гремучую змею.

— Ну, мистер Райс, — сказал он, — я вижу, в первую же ночь в Нью-Йорке у вас столько приключений, что теперь на два года хватит рассказов, когда вы вернетесь к себе домой.

— Еще бы, — ответил я, — любой мне может только позавидовать. А я и раньше слышал, что Нью-Йорк — довольно опасное местечко.

Он улыбнулся.

— Да, говорят. Случается всякое. А почему бы нам с вами не пойти куда-нибудь выпить немного? А? Я могу показать вам кое-что, что отнюдь не покоробит вас.

Я поблагодарил, но отказался, сославшись на предстоящие мне кое-какие дела. Помявшись, предложил пойти выпить где-нибудь немного кофе, т.к. вина на сегодня набрался достаточно. Я так сказал, потому что увидел неподалеку ночное кафе и подумал, что, он клюнет на это мое предложение. И он клюнул.

— О'кей, приятель, — сказал он. — Вот здесь мы можем получить кофе. Я с удовольствием угощу вас чашечкой, так сказать, нью-йоркское гостеприимство.

Он снова улыбнулся.

Мы зашли в кафе и заказали две чашки кофе. Потом он засунул руку в карман, чтобы достать деньги, и при этом слегка повернулся. Свет из-за стойки упал прямо на его фигуру, и тут я увидел нечто очень интересное.