Танцуй для меня (ЛП) - Валентайн Дж. К. - Страница 29

Мужчина кивает, его глаза широко раскрыты, и он, не моргая, смотрит на Рансома, который выдерживает его взгляд и после нескольких секунд поворачивается ко мне. Его рука по-прежнему крепко удерживает мою, поэтому Рансом легко утягивает меня прочь. Уборные есть только за баром, и я нерешительно улыбаюсь Бернис, чтобы она не вызвала из-за нас охрану.

Страх еще больше охватывает мое существо, когда меня толкают в мужской туалет. Пожилой мужчина стоит у раковины и моет руки, но когда Рансом бросает на него убийственный взгляд и приказывает свалить, тот, не раздумывая дважды, уходит прочь.

Как только мы остаемся одни, я сразу же оказываюсь прижатой к стене огромным, крепким телом Рансома, он словно подавляет меня. Когда он поднимает мои руки над головой и начинает одергивать вверх юбку, пока та не собирается вокруг моей талии, я продолжаю тяжело дышать, но причиной тому является уже вовсе не страх.

— Ты злишься на меня? — задыхаясь, выдавливаю я, пока его пальцы находят мой разгоряченный клитор. Все внутри словно закипает, когда он вводит палец в мою киску, и вскоре мне уже начинает казаться, что я сгорю на месте.

Зарывшись лицом в изгиб моей шеи, он резко произносит:

— Я злюсь на того ублюдка, который посмел прикоснуться к тому, что принадлежит мне.

Это не совсем ответ на мой вопрос, но думаю, что большего от него я уже не смогу добиться. Рансом зубами царапает мне горло, затем обводит языком ключицы, прокладывая себе путь ниже, к налитой груди. Мне становится трудно соображать, когда он вот так целует меня.

— Мой босс не особо обрадуется, если узнает, что ты выгнал одного из посетителей. Для подобных случаев у нас и предусмотрена охрана.

Издав низкий недовольный рык, Рансом срывает с меня тонкие темно-зеленые трусики, словно они сделаны из бумаги, а затем втискивается между моих бедер. Его напряженный член упирается прямо в мою киску, из-за чего у меня вырывается стон.

— Хреновая у вас охрана, раз они так ленивы и медлительны.

— Они эффективны, когда это необходимо.

— Я только что спас от падения на пол их работника, а после потащил в уборную, предварительно угрожая расправой их клиенту. Прислушайся. — Он делает паузу и склоняет голову набок. В его глазах появляется опасный блеск, когда он смотрит на меня. — Что-то я не слышу топота маленьких ножек, которые спешат на помощь, не так ли?

Я закатываю глаза.

— Это потому, что я предупредила Бернис, что со мной все в порядке.

— Не слышал, чтобы ты проронила хоть слово.

— А ты не знал? Порою женщинам не нужны слова для эффективного общения, — ухмыляюсь я.

— Единственная женщина, с которой я проводил время, пока рос, была моя мать. Думаю, я не сумел овладеть данным мастерством.

Мне нравится улыбка, что расцветает на его лице. Это одновременно мило и возбуждающе и подчеркивает маленькие морщинки вокруг его глаз, которые напоминают о более озорной, беспечной стороне его характера. Он мне нравится и с этой стороны, но прямо сейчас гормоны внутри меня просто бурлят.

Я издаю стон прямо ему в губы, когда он целует меня, а его язык скользит по моим губам и проникает в рот. Отпустив мои руки, Рансом хватает меня за бедра и немного приподнимает. Словно исполняя хорошо поставленный танец, я обвиваю ногами его узкие бедра и запускаю пальцы в волосы, притягивая его голову ближе к себе, чтобы ощутить вкус поцелуя, в то время как он протискивает руку между нашими разгоряченными телами и расстегивает ширинку.

Его огромный член останавливается у входа во влагалище, а наш поцелуй становится более агрессивным. Я тяжело дышу, когда он резко отрывает свой рот от моих губ. Затем хныкаю, нуждаясь в большем, но он внезапно прекращает все прикосновения.

Я открываю глаза, когда осознаю, что он не предпринимает дальше никаких действий, и натыкаюсь на его пристальный немигающий взгляд.

— Никто, кроме меня, не смеет прикасаться к тебе.

Я хмурюсь из-за этой внезапной перемены в его характере.

— Хорошо, — осторожно соглашаюсь я.

— Я серьезно. Ты моя. Ты должна убедиться, что произошедшее снаружи никогда больше не повториться.

Я немного прихожу в себя от раздражения, бесит сам тот факт, что он смеет указывать мне.

— Ты ведь осознаешь, с кем разговариваешь? Я стриптизерша. Такое иногда случается.

Он медленно качает головой.

— Ты не понимаешь. Мне неважно, кто ты или чем занимаешься, подобное никогда не должно повториться вновь. Я не привык делиться, ясно? Ты моя, а значит, мои руки будут единственными, которые могут касаться этой задницы.

Не знаю, то ли мне прыгать от радости, то ли наоборот расстроиться от его поведения, присущего пещерному человеку.

— Ты предъявляешь на меня права?

— Милая, я заявил свои права с первого раза, когда увидел тебя на сцене.

Его рот впивается в мои губы. А наши зубы ударяются друг о друга от силы страсти. Одним резким толчком бедер, Рансом входит в меня. Я вскрикиваю, когда мое лоно с готовностью принимает его, и кончаю, сжимая его с такой силой, что Рансом почти сразу следует за мной.

Наше тяжелое дыхание эхом отдается от стен, пока мы с трудом приходим в себя. Его сердце колотится напротив моей груди, и я крепче прижимаю Рансома к себе. Нет ощущения лучше, чем Рансом после секса. В течение этих нескольких кратких мгновений он целиком и полностью принадлежит мне. Именно в такие моменты, когда он раскрывает свою мягкую сторону, женщина воистину может сбиться с пути.

Рансом прерывает мои тревожные размышления, когда отодвигается и ставит меня на ноги. Выгляжу я изрядно помятой. Одежда собрана вокруг талии, трусики свисают ненужным клочком ткани, а сперма Рансома стекает вниз по бедрам. Сегодня он не воспользовался презервативом, и я благодарю бога, что мне хватило здравого смысла принять противозачаточные. Рассматриваю свое отражение в зеркале: вся вишнево-красная губная помада размазана у меня по лицу, потому выгляжу я еще плачевней.

У Рансома такой же помятый вид, и он тоже испачкан красной помадой, но все равно выглядит так, что его хочется съесть.

— Знаешь, как бы мне ни нравились наши мимолетные свидания, все же стоило бы прекратить подобные встречи, — говорю я, попутно приводя себя в порядок.

Застегнув ширинку на брюках, Рансом встает возле раковины и поднимает руку вверх, чтобы опереться о стену. Его пиджак расстегнут, потому взору предстают белая рубашка и серебряная пряжка на черном кожаном ремне, что обернут вокруг его узких бедер. Он выглядит так, словно сошел с обложки журнала "GQ".

— Что ты имеешь в виду?

— Я говорю, что ради соблюдения общественных приличий, нам следует ограничиться лишь постелью. Может быть, твоей? Я ни разу не видела твою квартиру.

Между нами мгновенно становится невидимая стена, и я сразу понимаю, что сказала что-то не то, тем самым слишком надавив на него.

— И не увидишь.

Его резкий тон сбивает меня с толку, и я лишь недоуменно гляжу на него, пока он приводит себя в порядок. Рансом отказывается смотреть на меня, когда застегивает единственную пуговицу на своем пиджаке и направляется к двери.

— Извини, — решительно говорит он, — но у меня деловая встреча, на которой мне необходимо присутствовать.

Я открываю рот, но не могу вымолвить ни слова. После всего произошедшего между нами я думала, что наши отношения начинают налаживаться.

Когда я наконец пойму, что секс не является волшебным решением всех проблем? Он никогда не поможет наладить отношения. Это как если временно заклеить дыру в тонущем корабле, от чего отнюдь ничего не изменится. Потому что, как только ты прекращаешь заклеивать дыру, вода начинает просачиваться вновь.

Немного придя в себя, я снова возвращаюсь в бар, при этом даже не утруждая себя поисками Рансома. Он давно ушел, а я не в настроении для того, чтобы гоняться за ним. Возможно, все к лучшему. Возможно, это тот самый сигнальный звоночек, который мне был необходим, чтобы отпустить то, чему никогда не суждено случиться.