Наш общий друг. Том 2 - Диккенс Чарльз - Страница 37

— Я ее не видел… ни разу, с того дня, как старик помер.

— Вы ее хорошо знаете с виду?

— Еще бы я не знал! Как никто другой.

— И его также хорошо знаете?

— Кого это его? — спросил Райдергуд, снимая шапку, потирая лоб и тупо глядя на учителя.

— К черту имя! Неужели вам так приятно его слышать?

— О! Его! — сказал Райдергуд, который нарочно загнал учителя в этот угол, чтобы как следует разглядеть его искаженное лицо. — Его-то я узнаю из тысячи.

— Вы когда-нибудь… — Брэдли старался говорить спокойно, но что бы он ни делал со своим голосом, лицо не слушалось его, — вы когда-нибудь видели их вместе?

(Теперь Плут ухватился за ключ обеими руками.)

— Я видел их вместе, Третий Хозяин, в тот день, когда Старика вытащили из воды.

Брэдли мог скрыть все что угодно от зорких глаз целого отряда сыщиков, но ему было не скрыть от глаз невежественного Райдергуда тот вопрос, который он затаил в своей груди.

«Спросишь напрямик, коли захочешь получить ответ, — упрямо повторял про себя Райдергуд. — А напрашиваться я и не подумаю».

— Он с ней был дерзок? — спросил Брэдли после некоторой борьбы. — Или притворялся, что жалеет ее?

— Он прикидывался, будто бы уж так ее жалеет, — сказал Райдергуд. — Ну, ей-богу! Вот теперь, как подумаю…

Он сорвался и сделал промах самым естественным образом. Брэдли взглянул на него, дожидаясь объяснения.

— Вот теперь, как подумаю, — уклончиво начал мистер Райдергуд, ибо на язык у него вместо этих слов просились другие: «Вот теперь, когда вижу, что ты так ревнуешь», — может, он из-за того и записал меня неправильно, что влюбился в нее!

Такое подозрение или видимость его (ибо на самом деле учитель не питал таких подозрений) было низостью, уже переходящей ту черту, на которой стоял учитель. До низости общения с типом, который хотел замарать и ее и брата этим позорным пятном, он уже дошел. Еще шаг — и он перейдет черту. Ничего не отвечая, он брел дальше, понурив голову.

Чего он мог добиться этим знакомством, он и сам не понимал, так туго ворочались его спутанные мысли. Этот человек имел зуб против того, кого он ненавидел, — уже много, хотя и меньше, нежели он предполагал, ибо в этом человеке не было той смертельной злобы, какая кипела в его собственной груди. Этот человек знал Лиззи и мог, по счастливой случайности, увидеть ее или услышать о ней — уже нечто — одной парой глаз и ушей больше на счету. Этот человек был дурной человек и явно желал продаться ему. Да, это уже нечто, так как хуже его, Брэдли, личных целей ничего быть не могло, и он как будто чувствовал себя сильнее, опираясь на такого помощника, хотя, быть может, к его помощи и не придется прибегнуть.

Вдруг он остановился и напрямик спросил Райдергуда, знает ли он, где находится Лиззи? Ясно, он этого не знал. Он спросил Райдергуда, согласен ли тот, если получит какие-либо сведения о ней, или о том, что Рэйберн ищет ее, или сообщается с ней, передавать их за плату? Разумеется, Райдергуд был согласен. Он был «против них обоих», — сказал он, выругавшись, а почему? Потому что оба они мешали ему добывать хлеб в поте лица.

— В таком случае, мы скоро увидимся, — сказал Брэдли, поговорив еще немного на эту тему. — Вот и дорога, ведущая за город, а вот и рассвет. И то и другое застало меня врасплох.

— А ведь я не знаю, где вас искать, Третий Хозяин, — запротестовал Райдергуд.

— Это не имеет значения. Я знаю, где вас искать, и приду к вам на шлюз.

— Какое ж это знакомство всухую, Третий Хозяин, — опять запротестовал мистер Райдергуд, — удачи не будет. Давайте смочим его глоточком рома с молоком, Третий Хозяин.

Брэдли согласился и зашел вместе с ним в распивочную, где стоял тяжелый запах прелого сена и гнилой соломы и где утешались, каждый на свой лад, ночные извозчики, батраки с ферм, завсегдатаи пивных и прочие ночные птицы, уже летевшие домой, на насест, и где ни одна из этих ночных птиц, витавших около залитой пивом стойки, не ошиблась и сразу признала в истерзанной страстями ночной птице, невзирая на ее скромное оперение, самую худшую из ночных птиц.

Прилив симпатии к полупьяному возчику, с которым ему было по пути, привел к тому, что мистер Райдергуд взгромоздился на кучу пустых корзин и продолжал свой путь на подводе лежа, подсунув под голову узелок. Брэдли пустился в обратную дорогу и, незаметно пробираясь малолюдными улицами, дошел до школы и до дома. Взошло солнце и застало его умытым и причесанным, аккуратно одетым в приличный черный сюртук и жилет, с приличным черным галстуком, в приличных панталонах цвета перца с солью, с приличными серебряными часами в кармашке и волосяной цепочкой на шее: школьный охотник в полном охотничьем снаряжении, окруженный своей лающей и тявкающей сворой.

Однако и в самом деле прошлой ночью злые духи гораздо сильнее околдовали его, чем тех несчастных, которые в печальном прошлом под влиянием пытки и страха обвиняли себя в самых невозможных грехах. Он был измучен, истерзан, весь в поту. Если бы вместо мирных текстов из писания на стене появился протокол ночной охоты, то самые лучшие и способные из учеников сбежали бы от своего учителя.

Глава XII,

предвещающая недоброе

Поднялось солнце, залив светом весь Лондон, и в своем великолепном беспристрастии снизошло даже до того, что заиграло радужными искорками в бакенбардах мистера Альфреда Лэмла, сидевшего за завтраком. Мистер Лэмл, видимо, нуждался в освещении извне: на душе у него, судя по весьма хмурому выражению лица, было довольно мрачно.

Миссис Лэмл сидела за столом напротив своего повелителя. Счастливая чета мошенников, связанная прочными узами взаимного обмана, молчала, недовольно уставясь на скатерть. Все выглядело так мрачно в этой столовой, хотя она и выходила на солнечную сторону Сэквил-стрит, что многие из семейных поставщиков, заглянув глазком в щель ставня, сразу поняли бы намек и сочли бы своим долгом прислать счет и настаивать на уплате.

Впрочем, большинство семейных поставщиков давно уже прислало счета, не дожидаясь намека.

— Мне кажется, — сказала миссис Лэмл, — что вы сидите без денег с тех самых пор, как мы поженились.

— Может, так оно и есть, как вам кажется, — отвечал мистер Лэмл. — Это не имеет значения.

Составляло ли это особенность супругов Лэмл или так бывает и у других любящих пар? В своих супружеских диалогах они никогда не обращались друг к другу, но всегда к какому-то незримому призраку, очевидно находившемуся как раз на полдороге между ними. Быть может, в таких семейных обстоятельствах злой дух выходит из шкафа и присутствует при разговоре?

— Я не видела никаких денег в этом доме, кроме моей собственной ренты, — сказала миссис Лэмл, обращаясь к злому духу. — Могу хоть присягнуть.

— Не стоит трудиться, — ответил мистер Лэмл, обращаясь к злому духу, — повторяю, это опять-таки не имеет значения. Вам никогда еще не приходилось расходовать свою ренту с такой пользой.

— С пользой? В чем же эта польза? — спросила миссис Лэмл.

— В кредите, в широком образе жизни, — сказал мистер Лэмл.

Быть может, злой дух презрительно засмеялся, выслушав этот вопрос и этот ответ; но что засмеялась миссис Лэмл и мистер Лэмл засмеялся тоже, в этом нет сомнения.

— А что же будет дальше? — спросила миссис Лэмл, обращаясь к злому духу.

— Дальше будет крах, — ответил мистер Лэмл по тому же адресу. Миссис Лэмл пренебрежительно взглянула на злого духа, не обращая никакого внимания на мистера Лэмла, и опустила глаза, после чего мистер Лэмл проделал то же самое и тоже опустил глаза. Тут вошла служанка с поджаренным хлебом, и злой дух снова убрался в шкаф и притаился там.

— Софрония, — начал мистер Лэмл, когда служанка вышла. И повторил гораздо громче: — Софрония!

— Да?

— Выслушайте меня внимательно, прошу вас. — Он строго посмотрел на нее, но она не проявила должного внимания, а потом продолжал: — Мне нужно посоветоваться с вами. Бросьте, бросьте, тут не до шуток. Вы знаете наш договор. Мы должны вместе работать в наших общих интересах, а вы на эти дела такая же ловкая, как я сам. Иначе мы не были бы вместе. Что предпринять? Нас загнали в угол. Что же нам делать?