Вздох до смерти (СИ) - Артемьева Анастасия - Страница 5

Естественно, скандалы с Аристархом продолжались долго. А я, на зло мужчине, подружилась со всеми «предвестниками смерти», со всей охраной. Стала неотъемлемой частью мира мужчин. И пусть вошла я туда ради Роберта, но совсем скоро поняла, что каждый из этих ненормальных и пугающих мужчин стал мне слишком дорог. В конце концов Сокол сдался, разрешив остаться, но стал нарочно пытаться вывести меня из себя, задеть так, чтобы я сама смылась из страны. Но и этот замысел мужчины быстро раскусила, и вместо злости стала проявлять веселье.

Потом стало не до наших выяснений отношений.

Один за другим, «предвестники» стала умирать. Точнее, их ловко убирали, как фигуры со шахматной доски. Да, тогда удалось, пусть и с опозданием, но остановить противника, но теперь история повторялась.

Думала, покинув Россию, начав новую жизнь, ужасы прошлого меня оставят, и жизнь у мужчин будет без смертей. Ошиблась. Хотя глупо было даже предполагать, что всё для таких, как мы, закончится хэппи эндом.

Но в голове билась мысль, что я покинула брата в самый тяжёлый момент. Будь я рядом, он бы был жив. Я бы не дала причинить ему боль никому. Лучше бы умерла сама. Но он был бы жив.

И вновь в мыслях всплыл его образ: улыбка, карие глаза, в которых столько счастья и любви, желания жить! Его смех сейчас вызвал боль, заставляя сгибаться, словно меня со всего размаха ударили в живот. Мелькающие картинки наших общих моментов счастья так и мелькали в голове, проносясь ярким калейдоскопом.

А я продолжала винить себя.

Чем дальше заходили мои предположения о том, как могла бы сложиться судьба брата, откажись я от своего побега, тем сильнее становилась боль. Тем сильнее становилась моя ненависть на саму себя.

В неком приступе беспамятства, нахлынувших чувств, пыталась разгромить палату. Точнее сказать, пыталась причинить себе боль, но всё, что попадалось под руку, никак не могло мне навредить. Кое-кто хорошо постарался, оградив меня от самой себя. И от невозможности сделать с собой что-то, пыталась разрушить мир вокруг. Я и так жила в руинах, и хуже точно не станет.

А потом были чужие крики, кто-то лез под руку, пытаясь остановить. В какой-то момент стало на всё плевать, и я рухнула на пол, смотря в потолок безжизненным взглядом. И опять темнота накрыла неожиданно. На некоторое время мои мучения прекратились, и хуже всего — я не желала, чтобы боль покидала меня хотя бы на секунду.

***

Запах полевых цветов туманил сознание, тёплый ветер мягко скользил по коже, и перед глазами поле, с синими невысокими цветами, а за ним кристально чисто озеро.

Здесь всё было пропитано негой и спокойствием. Природа вдыхала в меня жизнь, укутывала своей свободой.

Слишком нереально.

Слишком.

Сквозь дурман счастья в мозг проскользнула мысль, что это сон, и место я прекрасно знаю. Оно — место, куда я сбегала от проблем, но не одна, а с Робертом.

«Роб!»

Резко развернувшись, побежала в лес.

«Если это сон, то…»

Мысль додумать не успела, останавливаясь напротив мощного белого Ланд Крузера. Ноги словно в землю вросли, и дыхание перехватило. А потом, из-за машины вышел брат…

Он улыбался, крутил в руках бутылку с моим любимым вишнёвым соком, а при виде меня остановился и удивлённо посмотрел.

Всего пару метров, чтобы коснуться его, вдохнуть столь любимый запах, почувствовать его объятия… Но…

Я стояла на месте, с неверием и болью смотря в любимые карие глаза. И пусть только так, во сне, но я могу быть рядом с ним, могу его не отпускать.

Секунда, а я уже прижимаюсь к нему, чувствую слёзы на щеках, с какой-то дикостью цепляюсь ему за ворот куртки, боясь, что вот сейчас всё растает и я очнусь.

Нет. Нельзя! Не хочу!

Спустя время, брат обнимает меня в ответ, прижимая ещё сильнее к себе, второй рукой гладит по голове, словно хочет успокоить. А я реву уже в голос, не в силах сдерживаться.

— Эй, Лина! — ласково зовёт он меня, пытаясь заглянуть в лицо.

Я ещё сильнее обнимаю его, утыкаюсь лицом в мускулистую грудь и вдыхаю запах древесины и моря. Его запах. Кажется, схожу с ума. Ведь не бывает во сне всё настолько ясно и через чур осязаемо.

— Я рядом, сестрёнка. Слышишь? Рядом. И этот факт ничто не изменит, — уверенно говорит он, продолжая улыбаться.

Отстраняюсь. Смотрю с грустью в любимое лицо, и не могу поверить, что это ЕГО слова.

— Роб, я не смогу жить, если с тобой что-то случится, — шепчу слова, которые уже давно стали нашей клятвой друг другу.

И вот, брат откликается. Улыбка слетает с его лица, уступая место отчаянию и лёгкой грусти. Теперь это и правда сон. Роберт знает, что он мёртв. Знает.

— Уже случилось, милая, — как приговор озвучивает он. — И я хочу, чтобы ты продолжала жить. Ради меня. Ради себя.

— Что? — тихо переспрашиваю. — Брат, если бы я не уехала, ты был бы жив. Слышишь?! Я виновата! Я!

— Ты ни в чём не виновата, милая, — наклоняется он чуть ниже, беря моё лицо в свои ладони и смотря точно в глаза. — От судьбы не убежишь, не скроешься. Ты должна понимать это, как никто другой.

— Роберт, я…

— Тшшш, — ласково шепчет он, вынуждая меня помолчать. — Ты не должна себя винить, понимаешь? Ты избрала верный путь, решив уйти из нашего мира. Но, мы все знали, что от этой жизни не уйти, стоит лишь переступить порог. Вспомни, сколько раз я сам пытался отправить тебя обратно в Лондон, сколько раз просил не калечить свою жизнь, и не лезть во все эти разборки.

Да, он был прав. Столько тщетных попыток вернуть меня к родителям, и каждый раз моё твёрдое «Не вернусь!».

— Я не смогу жить без тебя. Мне так больно, — прошептала, вновь начав плакать. — Не могу. И не хочу.

Роберт просто прижал меня к себе вновь, успокаивая, словно маленького ребёнка.

Не знаю, сколько мы простояли так, не обмениваясь словами. Наслаждалась этим моментом, и не желала его прерывать. Главное — с ним! Остальное не важно.

— Лина, милая моя, — начал вновь брат. — Обещаю, никогда тебя не оставлю и всегда буду рядом. Не физически, сама понимаешь, но в твоём сердце и в мыслях — всегда. Я стану твоим Ангелом-хранителем, и буду оберегать тебя всю жизнь. Обещаю! Но ты должна пообещать мне, что будешь жить и обязательно станешь счастливой.

Сглотнув слёзы, заглянула в карие глаза и хлопнула ресницами.

Слова Роберта вселяли надежду и давали тепло.

Странно, я уже решила, что мне без него не жить и умру, едва открыв глаза в реальности. Не знаю как, но иного выхода не видела. У меня никого не осталось больше. Родители никогда меня не примут, а, если и примут, то придётся жить по их правилам. Нет! Это точно в мои планы не входило. У Клэр есть своя жизнь, и быть со мной постоянно она не сможет. Так что… Да. У меня больше никого не было.

Но слова брата вселяли надежду, что я смогу жить, и буду чувствовать его рядом.

— Обещаю! — уверенно выдохнула.

Роберт тут же улыбнулся тепло, погладив по спине.

— Я не брошу, не дам тебя обидеть. Вот увидишь, твоя жизнь будет счастливой.

— Наша. Я буду жить за двоих.

Брат только улыбнулся, и сделал шаг назад, не отпуская моих рук.

— Я люблю тебя, и этот факт ничто и никто не изменит, милая.

— Роб, прошу…

По щеке покатилась одинокая слеза, а в горле ком встал.

Брат отдалялся от меня, продолжая тепло улыбаться.

И вот, наши пальцы разъединяются, а я делаю шаг вперёд, в желании вернуть тепло в свои руки.

Я дала ему обещание, и поверила в его слова, но всё равно не могла понять, как мне теперь жить без него. Для всего нужно время. Взять и изменить ход собственных мыслей и желаний невозможно лишь по щелчку пальцев.

3 глава

Смерть других людей — это зеркало, в котором отражается наша собственная уязвимость.

(с) Батист Болье

Распахнув глаза, выдохнув весь воздух из лёгких, уставилась в белоснежный потолок.

Сон оборвался резко, выталкивая меня в реальность. Стало тошно. Больно. Одиноко.