Край без Короля или Могу копать, могу не копать - Барановский Вадим - Страница 41

Фонси смочил тряпку в ледяной воде, ещё недавно бывшей снегом, отжал и положил на лоб лежащему на лавке пришельцу — на лбу зрела недурственная шишка.

— Кто же ты, приятель, такой? — спросил Фонси у бесчувственного тела.

Пришелец ростом был чуть повыше Фонси, но в плечах шире раза в полтора, да и в поясе поуже, хоть Фонси за месяцы, проведённые в пути, изрядно похудел. Чёрные волосы пришельца были заплетены в длинную косу, и точно такая же коса свисала у него с подбородка. Присмотревшись, Фонси понял, что передняя коса сплетена из длинной узкой бороды и неправдоподобно густых усов. Лицо незнакомца было тоже узкое, смуглое, с хищным горбатым носом.

— Что не хоббит, это ясно, — продолжал рассуждать Фонси, — для большеца ростом не вышел, для эльфа и подавно. Я так полагаю, что гном, но на гнома тоже не очень похож.

Незнакомец застонал, заворочался, открыл глаза и попытался сесть.

— Льжискъйно! — сказал Фонси на северном наречии, успокаивающе помахивая ладонями. — Съхършо!

Гном-не-гном что-то пробормотал в ответ — Фонси его не понял, — но лёг обратно, озираясь по сторонам беспокойно блестящими глазами.

Хоббит поменял ему примочку на шишке и гном блаженно замычал.

— Нравится? — улыбнулся Фонси. — Так ты кто такой, приятель?

— Сам кто такой? — спросил в ответ незнакомец на Западном Всеобщем. Такого выговора, как у него, Фонси никогда раньше не слышал.

— Э, нет, — возразил хоббит, — ты ко мне домой пришёл, причём без разрешения, тебе и представляться первому.

— Это что, дом? — помолчав, спросил незнакомец.

— Я здесь живу, — ответил Фонси, — а раньше жили мои родичи. По-моему получается, что дом.

— Э-э-э... — огорчённо проскрипел усач, словно у него что-то болело, — вот ведь позор...

— Это кому позор? — нахмурился хоббит. — С каких это пор позорно жить в оставленном доме предков?

— Мне позор, — усач безразлично покосился на Фонси. — Я как вор в дом залез. А я взломщик.

— Взломщик? — переспросил Фонси. — А какая, прости, разница, взломщик или вор?

— Так и скажут, — пробурчал гном, тяжело вздыхая, — нет разницы между вором и взломщиком, и сосрыква тому примером!

— Погоди, а!? — взмолился хоббит. — Объясни мне как следует, кто ты такой, откуда ты взялся, кто такая сосрыква и какая разница между вором и взломщиком. Я правда не знаю. Я думал, взломщик — это такой вор, который замок ломает, прежде чем в дом забраться. На вот водички попей и расскажи всё как есть по порядку.

Глотнув воды, незнакомец взбодрился.

— Взломщик — почтенная работа. В ничьи города ходим, в пустые замки лазим, в забытые подвалы, поискать на предмет жальтишка. У кого добро украли — помоги, взломщик! но в дома не лазим, чужого не берём! Я думал — брошенный курган, давно заглянуть хотел. А мстительный дух... — тут он замолчал и почесал в затылке, — ай, подожди, как я сюда попал, почему всё болит?

Фонси смутился.

— Ну... понимаешь, я увидел, что ко мне в дом лезут без спроса, а у меня как раз оказалось старое копьё под рукой. Я тебя сначала проткнуть хотел, а потом решил, что лучше просто по лбу дам. Вот, шишка.

Фонси отодвинулся на стуле и незаметно скосил глаз на копьё, до сих пор бывшее под рукой. Мало ли что придёт в голову этому самому взломщику.

— Ай... — покивал головой взломщик, — а я тебя хотел словом заветным отогнать. Смотрю — шлем, копьё...

Он засмеялся было, но схватился за голову и охнул.

— Я думал, ты мстительный дух кургана. Можно отогнать, если слова знать. Я знаю.

— Ты и шишел-мышел знаешь, как я погляжу.

— Шаккл-маккл? Старое, старое слово двери-крышки открывать. Сейчас уже не говорят, разучились.

— Понятно, — Фонси не стал осведомлять собеседника о том, где этим словом до сих пор пользуются, — а как тебя зовут, и какого ты рода, и откуда ты?

— Зовут меня Сосрыква из бинонты Уармаза.

«Ну и имечко», — подумал Фонси, едва удерживаясь от смеха.

— Ты что — Камненог, что ли? — спросил он, чтобы хоть что-то сказать и не рассмеяться Сосрыкве в бородато-усатую рожу.

— Ай! — взломщик отшатнулся. — Как узнал?

— Что, правда Камненог?

— Сосрыква из бинонты Уармаза, что в Снежных горах, Камненогий гном.

— А я — Хильдифонс из смиала Туков, что в Зелёных холмах, хоббит из Шира, — раскланялся Фонси, — к услугам твоим и твоих родичей. Будь, Сосрыква, моим гостем в доме моих предков, покуда не покинешь его.

Изловчился и сунул гному в рот кусочек сушёной рыбы. Гном прожевал и проглотил.

— Вот и ладненько, вот и добро пожаловать, — сказал Фонси. — Дай-ка, гость дорогой, я тебе ноги от скамейки-то отвяжу.

— Ай, гостеприимен, — скрипнул Сосрыква, вставая и оглядываясь, — снаружи метель, ещё дня три-четыре будет. Я поживу у тебя, раз ты пустил, мешать не буду. Покажи вещи сложить.

Фонси обвёл гнома вокруг срединного зала и показал отходящие от него по кругу спальни и кладовки.

— Ты где спишь? — спросил гном, заглянув во все спальни и ничем не обнаружив, понравилось ему или нет.

Фонси указал на облюбованную им ещё вчера спальню прямо напротив отверстия печи. Сосрыква молча кивнул и направился к противоположной комнате, где и скрылся. Хоббит ещё постоял на месте, ожидая, что гном обустроится в новой спальне и выйдет поболтать, но Сосрыква так и не вышел, и Фонси вернулся к себе.

На следующий день Фонси нашёл на столе возле печки два мешочка, один с грубой мукой, а второй с сушёным горохом, а также птичью тушку, уже ощипанную. Хоббит вслух поблагодарил Сосрыкву, ответа не дождался и принялся разделывать тушку своим верным ножом.

— Варишь мяса кусок, бросай в крутой кипяток, — припомнил Фонси старинную поговорку, — варишь мясной отвар, ставь на медленный жар.

Прислушался к ветру, шумящему снаружи, и решил, что огонь разжечь можно — всё равно дым снесёт ветром.

Побросав куски мяса и горох в горшок с водой, хоббит добавил туда рыбку для соли и вдвинул горшок в печь, между разгорающихся поленьев. Потом принёс два стульчика, поставил возле печи и сел на один — погреться и отдохнуть. «Жалко», — подумал Фонси», — «что нет ни трубки, ни табака, а то бы трубочка сейчас пришлась в самый раз».

Когда вода в горшке закипела и забулькала, Фонси всыпал туда муки для густоты и хорошенько размешал.

Муку, разумеется, неплохо бы сначала прокалить, но ни достаточно плоской посудины, ни противня в хозяйстве нет. Ну да ничего, сойдёт и так.

Сосрыква присоединиться к нему так и не пожелал, и когда Фонси закончил готовить варево и разлил его по мискам, вышел из своего отнорка, сказал «спасибо» и унёс миску к себе. Фонси посмотрел ему вслед и ушёл в свой собственный отнорок.

«Гость называется», — пробурчал хоббит, обращаясь к лавке, — «Гости за столом сидят, с хозяевами беседу ведут, а этот хуже осла, честное слово».

День прошёл скучно. Фонси высунулся было наружу, но тут же забрался назад — пуржило так, что снег застилал небо, хорошо ещё, что вход в смиал не засыпало. О том, чтобы поохотиться, и речи не шло, но у Фонси в дальней кладовой, самой холодной, лежали три крупных северных кролика и пара диких кур, подбитых на второй день; должно было хватить надолго. На ужин Фонси разогрел утреннее варево да испёк в угольях полкурицы.

— А мне не так про Камненогов говорили, — сказал хоббит, когда Сосрыква пришёл за своей долей ужина, — говорили, что они мастера страшные сказки рассказывать, и вообще у них язык неплохо подвешен.

Гном остановился на полпути к своему отнорку.

— Где это ты слыхал про Камненогов? — подозрительно спросил он.

— Пришлось мне однажды коротать вечер у костра с тремя Долгобородами в дружеской беседе, — Фонси многозначительно поглядел на стульчик и даже подвинул его поближе к Сосрыкве, — так они мне рассказывали про Камненогов и сказку их пересказывали, как Бадыноко озёрный дух сожрал.

— Какого такого Бадыноко? — ещё сильней нахмурился Сосрыква и сел на стульчик. — Нет у нас такой сказки.