Край без Короля или Могу копать, могу не копать - Барановский Вадим - Страница 24

— Отличный выстрел, Элладан! — послышался голос Торна. Обернувшись, Фонси увидел мальчика, присевшего на корточки у тела Роръхъна и снимающего у того с пояса свой кинжал. Из Роръхъна тоже торчала стрела — видно, он успел встать.

— Выстрел действительно был сносный, — ответил другой голос, и Фонси увидел приближающегося к ним высокорослого молодого болыпеца — или не болыпеца? — в блестящей кольчуге и шлеме. — Только я Элрохир.

А за большецом бежали, перепрыгивая через телеги и тела обозников, другие большецы, не похожие на него, но очень похожие на Торна, и глаза их светились свирепою радостью; а в руках их сверкали светлые мечи, запятнанные яркой, блестящей кровью. И Торн, вскочив на ноги, бросился им навстречу; и они смеялись, и плакали вместе с ним, и обнимали, и целовали его, и хлопали его по спине и плечам, и вновь и вновь заверяли его, что малая дружина дома Элронда не оставляет своих в беде. А стоящему в стороне Фонси было и радостно, и грустно.

Впрочем, ни грустить, ни радоваться времени не было — нужно было присматривать за детьми, перепуганными до полусмерти. Все они, даже бывший сосед Фонси по цепи, битый Торном за приставания к девочке, бросились к Фонси, ища у него защиты.

Хоббит засмеялся. Какие же они на самом деле маленькие — по-большецки, верно, им и десятка не стукнуло, а это значит, они как хоббитские пятнадцатилетние дети. И дикие совсем. Ещё вчера они казались угрюмой и озлобленной стаей чужаков, а теперь стали снова детьми.

— Тише, тише, — повторял хоббит на северном наречии. — Вас никто не обидит. Никто не обидит. Давайте-ка сюда руки, и отпилим эту треклятую цепь.

Меж тем Элрохир решил призвать отряд к порядку.

— Брегалад! Остохэр! Воронгил! — странный был у начальника голос, высокий и звонкий, но в то же время повелительный и грозный. — Припасы разобрать, к варке обеда приступить! Дети голодные!

— Есть, командир! — вразнобой ответили три большеца и бодро потрусили, подхватывая на ходу лежащие на земле топоры, на полянку — на этой полянке покойник Кърмахън и собирался устроить привал.

Был вечер, близилась ночь, и обоз отдыхал. Отдыхали животные, в том числе и развьюченный, почищенный и приласканный хозяином Горошек. Отдыхали дети, наконец-то снятые с цепи и сытно накормленные из обозничьих припасов. Отдыхали от суровой своей жизни, полной лишений и опасностей, и сами обозники, заботливо уложенные рядком: голова одного возле ног другого, чтобы помещались лучше. Всего их было девятнадцать — девять стражников, считая Роръхъна, и десять обозников, считая Кърмахъна. Марвегил и Итильмир — Фонси успел перезнакомиться со всеми десятью большецами — закидывали землёй и камнями их неглубокую могилу чуть в стороне от полянки, там, где начинался овраг. Снятое с тел оружие и ценности лежали в куче неподалёку.

Если считать Элрохира, то большецов было не десять, а одиннадцать, но Элрохир, оказывается, был не просто большей, а самый настоящий эльф из Последнего Уютного Дома.

Торн спал, во сне обнимая спасённую им девочку, тоже спящую — она отказалась отходить от него далеко и даже прошептала что-то ему на ухо. Фонси смотрел на них с улыбкой.

Кое-кто из воинов тоже ложился спать, устраиваясь подле догорающего костра. В стороне Элрохир о чём- то, кажется, спорил с одним из своих людей, который то и дело указывал рукой в сторону той телеги, где, укрытые обозничьими одеялами, спали освобождённые дети. Фонси подошёл поближе.

— Но что же с ними ещё делать? — недоумевающе говорил большец. — Орки же!

— Орки убили мою мать, — сказал Элрохир так, словно это был последний возможный довод в этом споре. — Я ненавижу орков. Я убиваю орков там, где я их нахожу. Но взрослых орков, Остохэр, взрослых! Разбойников с мечами и копьями.

— Да какая разница! — не унимался Остохэр. — Они всё равно вырастут в убийц и разбойников. Лучше уж разделаться с ними сейчас, пока вон могилу не закопали.

— Я не убиваю детей и не позволяю убивать их, — сверкнул глазами эльф. — Стыдись, Остохэр!

— Так ответь на мой вопрос, командир! Что мы с ними сделаем? С людскими детьми всё понятно — кого заберут дунедайн, кого усыновят в Бри, Арчете или Тарбаде. А с этими? Бросить здесь — так добрее будет убить; здесь не только волки с медведями, а и тролли могут водиться. Люди на воспитание не возьмут. Отвезти в горы и отдать оркам, чтобы вырастили?

— Будь спокоен, лучник, — Фонси подивился немалой отваге молодого таркъра; если бы на него смотрели так строго, он бы, пожалуй, убежал и спрятался. По счастью, из всех, кого хоббит знал, так умела смотреть одна Белладонна, да ещё иногда Лилия. — Твой командир обо всём подумал. Я знаю купца из Гаваней, который скоро повезёт кое-какие товары через Тарбад в Нан-Курунир. Я встречу его в Тарбаде и передам этих троих Куруниру. Он последнее время проявлял интерес к изучению орков.[19]

— Курунир мудрый волшебник, — кивнул Остохэр. — Может, и будет польза.

— А теперь иди спать, лучник, и не думай о том, что тебя не касается, — эльф повернулся и лёгкими шагами двинулся к костру. — Кому стоять первую стражу?!

Фонси не мог уснуть — не иначе, сказал он себе, мешает отсутствие убаюкивающего звона цепи и освежающей ночной сырости, пробирающей до костей. Хоббит вылез из-под плаща и огляделся вокруг. Костёр едва тлел. В темноте виднелся одинокий стражник.

Седельные сумки Фонси собрал ещё вечером и положил их неподалёку от того места, где привязал Горошка. Кошелёк, снятый с пояса Кърмахъна — монеты пересчитаны, нам чужого не надо — при себе. Батог. Плащ.

— Мне тут всё равно делать нечего, — прошептал себе под нос Фонси и неслышно, по-хоббитски, пошёл к Горошку.

— Подожди, мастер хоббит, — голос Элрохира раздался из темноты позади, негромкий, но отчётливо слышный. — Не уходи, не попрощавшись. Я хотел бы поговорить с тобою.

...Несколько смущённый, Фонси сидел рядом с Элрохиром у вновь разгоревшегося костра — хоббит мог поклясться, что языки пламени вспыхнули, как только эльф подошёл с охапкою хвороста, и будто потянулись навстречу ему.

— Я правильно понял, что ты и есть Хильдифонс, сын Геронтия, из клана Туков? — вежливо осведомился Элрохир.

«Совсем позабыл все приличия в этой Глухомани», — раздражённо подумал Фонси, встал и низко поклонился эльфу.

— Фонси Тук, к услугам вашим и ваших родичей! — отрекомендовался он.

— О, услугу мне и моим родичам ты уже оказал немалую, — улыбнулся Элрохир. — Я не знаю, чем отблагодарить тебя, мастер хоббит. Как рассказал мне молодой Араторн, ты был для него единственным и верным другом всё время, пока он пребывал в плену.Да он и сам был мне единственным другом, — отвечал Фонси. — Тут нет никакой услуги. Но скажи мне, мастер эльф, откуда ты знаешь, как меня звать по батюшке? Я ведь не говорил этого Торну.

— Ты владеешь искусством слушать и запоминать, мастер хоббит, — с уважением произнёс Элрохир. — Я действительно не от Араторна это узнал. Первый раз я услыхал о тебе, когда твой почтенный батюшка отдыхал у нас в Последнем Уютном Доме. Но последний раз я слышал твоё имя от Оллишантера, сына Одо, из клана Северных Туков.

— Шельмец! — воскликнул, подскочив на месте, Фонси. — Что с ним случилось? Где он сейчас?

— Тише, мастер Хильдифонс, — усмехнулся Элрохир. — Разбудишь кого-нибудь. Твой родич жив и здоров. Он сейчас, верно, уже добрался до Зелёной дороги на пути в Последний Уютный Дом — везёт весточку моему отцу и брату.

— Расскажи мне, мастер Элрохир, как вы с ним встретились! — попросил Фонси.