Потерянные девушки Рима - Карризи Донато - Страница 7

– Черника, чертова ягода, намаешься с ней…

Сандра не могла взять в толк, что имеет в виду криминалист. В нем чувствовалось какое-то напряжение, и она решила не углубляться в тему: кто знает, как он отреагирует. Убедилась, что «рефлекс» отщелкал панорамные фотографии, и сняла аппарат с треноги.

Перед тем как выйти, снова обернулась к коллеге:

– Поменяю карту памяти, и начнем фиксировать детали. – Сандра огляделась. – Окон нет, а электрического света недостаточно, – похоже, надо принести пару энергосберегающих ламп, ты что на это скажешь?

Серджи поднял на нее глаза:

– Скажу, что лучше бы меня отымел как последнюю шлюху крутой байкер на мотоцикле. Да-да, именно сейчас: поза подходящая.

Пошлость Серджи ее покоробила. Если это шутка, она таких шуток не понимает. Но судя по тому, как Серджи смотрел на нее, он и не ждал взрыва хохота. Посмотрел-посмотрел и снова как ни в чем не бывало стал возиться с реактивами. Сандра прошла в коридор.

Пытаясь выкинуть из головы бессвязные речи коллеги, она принялась просматривать снимки на дисплее «рефлекса». Панорамная съемка ванной комнаты с обзором в 360° получилась неплохо. Фотоаппарат сделал шесть снимков, с интервалом в три минуты. Пар выявил следы босых ног убийцы, но какие-то смазанные. В первый момент Сандра подумала, будто в ванной происходила драка между мужчиной и его женой, перешедшая в жестокую расправу. Но в таком случае должны были остаться и следы тапочек.

Сандра шла к тому, чтобы нарушить одно из правил, прописанных в инструкции. Она искала объяснение. Какой бы абсурдной ни была эта бойня, следует представить факты совершенно объективным образом. Не важно, что ей не постичь причины, ее долг – оставаться беспристрастной.

Правда, в последние пять месяцев ей это было нелегко.

От общего к частному: Сандра начала фокусировать детали, пытаясь найти смысл.

На дисплее: бритва, положенная на полочку под зеркалом. Пена для ванны, на флаконе Винни Пух. Колготки, повешенные сушиться. Обыденные жесты, мелкие привычки семьи, такой же как многие другие. Безобидные вещи, ставшие свидетелями чего-то ужасного.

Вещи не молчат, подумала Сандра. Они говорят с нами в тишине, надо только уметь слушать.

Пока по дисплею мелькали образы, Сандра все спрашивала себя, что могло бы вызвать такую вспышку насилия. Тяжелое чувство, с которым она приступила к работе, переросло в недомогание, как-то странно разболелась голова. Зрение на миг затуманилось. Сандра хотела понять.

Что породило этот маленький домашний апокалипсис?

Семейство просыпается около семи. Жена встает, идет готовить завтрак для сына. Мужчина первым принимает душ, ему нужно отвезти мальчика в школу, потом отправиться на работу. В квартире холодно, он берет с собой газовую плитку.

Что же случилось, пока он мылся?

Хлещут тугие струи, поднимается гнев. Может быть, он не спал всю ночь, думает Сандра. Что-то его привело в смятение. Мысль, навязчивый образ. Ревность? Он обнаружил, что у жены есть любовник? Они часто ссорились, сказал Де Микелис.

Но в это утро – никаких ссор. Тогда почему?

Мужчина выходит из душа, берет пистолет, направляется в кухню. Никакого скандала перед выстрелами. Что повернулось у него в голове? Невыносимое чувство волнения, тревоги, паники: обычные симптомы, за которыми следует раптус.[3]

На дисплее: три банных халата, повешенные рядом. От самого большого до самого маленького. Друг к другу близко-близко. В стаканчике – семейка из трех зубных щеток. Сандра искала трещину, хотя бы крохотную, в идиллической картине. Тонкий-тонкий разлом, из-за которого все рухнуло.

В семь двадцать все было кончено, сказал инспектор. Именно тогда соседи по дому слышат выстрелы и вызывают полицию. Мужчина принимал душ максимум четверть часа. Решающие четверть часа.

На дисплее: ванночка с двумя черепашками. Коробка с кормом. Пластмассовая пальма. Камешки.

Черепашки, повторила Сандра про себя.

Она пересмотрела все снимки, каждый раз останавливаясь на этой детали. По одной фотографии каждые три минуты, всего шесть кадров: Серджи включил до предела горячую воду, комната наполнилась паром… но черепашки не пошевелились.

Вещи говорят. Смерть таится в деталях.

В глазах у Сандры вновь помутилось, на какой-то миг она даже испугалась, что упадет в обморок. Но увидела, как подходит Де Микелис.

– Тебе нехорошо?

И тут Сандре все стало ясно.

– Газовая плитка.

– Что? – не понял Де Микелис.

Но на объяснения времени не оставалось.

– Серджи: мы должны срочно вытащить его оттуда.

К дому подъехали пожарная машина и машина скорой помощи, куда заносили Серджи. Эксперт-криминалист лежал без чувств, когда они вошли в ванную. К счастью, помощь подоспела вовремя. Стоя на тротуаре напротив дома, Сандра показала Де Микелису кадр, изображающий ванночку с мертвыми черепашками, и попыталась восстановить последовательность событий:

– Когда мы пришли, Серджи пытался вырубить газовую плитку.

– Еще немного, и этому кретину конец. Комната без окон: пожарные заявили, что ванная комната фактически заполнена угарным газом.

– Серджи просто восстанавливал место преступления. Поэтому подумай: то же самое произошло утром, когда мужчина принимал душ.

Де Микелис наморщил лоб:

– Прости, я не понимаю.

– Угарный газ выделяется при горении. Он не имеет запаха, цвета и вкуса.

– Ясно, ясно… но разве он заставляет палить из пистолета? – пошутил инспектор.

– Знаешь, какие симптомы при отравлении угарным газом? Головная боль, головокружение, в отдельных случаях галлюцинации и паранойя… Подышав газом в закрытой комнате, Серджи начал бредить. Нес что-то насчет черники, говорил непристойности.

Де Микелис состроил гримасу: эта история ему не нравилась.

– Послушай, Сандра, не знаю, к чему ведут твои рассуждения, но они беспочвенны.

– Отец тоже заперся в ванной, перед тем как открыть стрельбу.

– Такие вещи нельзя сравнивать.

– Но можно объяснить! Признай, по крайней мере, что все могло происходить таким образом: мужчина дышит угарным газом, он в смятении, у него галлюцинации, им овладевает паранойя. Он не теряет сознание, как Серджи, а голым выходит из ванной, берет пистолет и стреляет в жену и сына. Потом возвращается в ванную и только тогда из-за нехватки кислорода лишается чувств, падает и разбивает голову.

Де Микелис скрестил руки. Такое его отношение бесило Сандру. Но она хорошо понимала, что инспектор не мог безоговорочно принять столь смелую теорию. Сандра знала Де Микелиса много лет и была уверена, что и для него было бы утешением выявить, что в этих абсурдных смертях повинен случай, а не злая воля убийцы. Но он был прав: явных доказательств не было.

– Сообщу об этом в судебно-медицинскую экспертизу, пусть сделают токсикологический анализ тела мужчины.

И на том спасибо, подумала Сандра. Де Микелис подходил к делу тщательно, был хорошим полицейским, ей нравилось работать с ним. Он страстно увлекался искусством – это, по мнению Сандры, указывало на особую чувствительность. Насколько она знала, у инспектора не было детей, во время отпусков они с женой путешествовали, чтобы посещать музеи. Де Микелис считал, что каждое произведение искусства содержит в себе много смыслов, он ставил перед собой задачу эти смыслы отыскать и с восторгом это проделывал. Такого полицейского не могло удовлетворить первое впечатление.

– Иногда нам хочется, чтобы реальность стала другой. А если не можем изменить порядок вещей, пытаемся объяснить его по-своему. Но это не всегда получается.

– Да, – согласилась Сандра и тут же пожалела. Простая истина касалась ее напрямую, но Сандра не могла себе в этом признаться. Она сделала шаг в сторону.

– Погоди, я хотел тебе сказать… – Де Микелис провел рукой по седым волосам, подбирая правильные слова. – Я сожалею о том, что с тобой случилось. Знаю, уже полгода прошло, но…