Она это может - Чейни Питер - Страница 18

— Да, понимаю. — Она слушает внимательно, и я вижу, что она здорово заинтересовалась.

— О'кей, — продолжаю я. — После того как мы расстались с тобой, я пошел повидаться с Риббэном. Я хотел сначала поговорить с ним, а потом уже идти к генералу. Когда я пришел в гостиницу, где он остановился, я нашел его на ступеньках лестницы. Он был мертв,

— Что ты говоришь, Лемми? М-да, неприятная история. Значит, прикокнули и дю Кло, и Риббэна? А ты остался на бобах?

— Не говори, Джуанелла. И еще как! Меня подозревают в том, что я был слишком откровенен с этой дамочкой, а все свидетели оказались убиты. — Я ей подмигиваю. — Если бы у меня не было кое-какого алиби, могли бы предположить, что это я их всех пристукнул.

— Ой! Это уж слишком!

— Может быть. Но у меня во рту остается отвратительный привкус. Но, слушай дальше, это еще не все,

— Я слушаю. Давай дальше.

— Я решил прийти потолковать с тобой. Иду в тот отель, где, как я считал, остановилась ты, и нахожу там Марту Фрислер и ее дружка. Возможно, это всего лишь одно совпадение, но она работает тоже тут — в стриптизе. И еще одно совпадение: ее приятель тоже работает в здешнем баре. Во всяком случае, он так мне сказал.

Она смотрит на меня каким-то отстраненным взглядом.

— Да, это все выглядит странно, не правда ли, Лемми? Даже чертовски странно!

— Ты тоже находишь это странным? — спрашиваю я. — Послушай, будут еще и другие совпадения. Когда я нашел труп Риббэна на ступеньках лестницы, у него в руках была зажата авторучка. Даже крышка с нее не была сдвинута, как будто он только что вынул ее из кармана, чтобы написать письмо. Но он не успел даже приготовить ручку, как его прихлопнули. Эта авторучка была из набора, куда входил еще и карандаш. Такие наборы продаются в Париже на черном рынке. Я установил, что этот набор Риббэн купил всего несколько дней тому назад.

— Да? Ну и что?

— Ничего особенного. Только я вынул этот карандаш из кармана латиноса после того, как он начал стрелять в меня в отеле «Сен Денис». Это совпадение или нет?

— Значит, ты предполагаешь, что этот латинос, его зовут Энрико, работает в здешнем баре, и ты считаешь, это он убил Риббэна?

— Нет, моя радость, считаю, что кто-то очень хочет, чтобы я так думал.

— Послушай, Лемми, все это очень интересно. Расскажи-ка мне еще что-нибудь.

— О'кей. Я пришел сегодня сюда, так как мне сказали, что ты работаешь здесь. Я видел девицу Фрислер в стриптизе в танцевальном зале. Я пошел в ее гримерную и нашел там Энрико. Мне пришлось надавать ему, связать и запереть в кладовке. Ясно?

— Ясно. Ты, как всегда, был на высоте. Может быть, в один прекрасный день ты сделаешь то же самое и со мной.

— Кто знает? — соглашаюсь я.

— Может быть, мне это и понравилось бы, Лемми. — Она бросает на меня теплый взгляд.

— О'кей. Потом я возвращаюсь в гримерную и жду там Марту. Когда она приходит, она спрашивает меня, куда девался Энрико. Я ей рассказываю, что приехал сюда на машине военной полиции и арестовал Энрико за убийство Риббэна.

— Эй, эй, — говорит Джуанелла, становясь весьма серьезной. — Это мне совсем не нравится.

— Почему же, мое сокровище? Она пожимает плечами.

— Если кто-нибудь войдет в эту кладовую и найдет там Энрико, начнется невероятный скандал. Энрико — весьма неприятный тип. Он иногда бывает настоящим бандитом, если его кто-то выведет из себя.

— Может быть, но чем сильнее они будут неистовствовать, тем сильнее обожгутся. Если этой птичке Энрико будет охота показать мне свой норов, он может не покупать входной билет. Я впущу его бесплатно, а потом, когда как следует отделаю, выброшу вон.

Она кладет свою руку поверх моей.

— Ты такой же, как и всегда… Задиристый как петух и милый… как… как стакан крепкого вина. Я готова за тебя умереть, Лемми.

Она глубоко вздыхает, и я слышу… как поскрипывают бретельки ее бюстгальтера.

— О'кей, — говорит она. — Значит, ты дождался Марты и объяснил ей, что Энрико увезли в полицейской машине. Ну и как это ей понравилось?

— Она сказала, что он сам во всем виноват. Он это сделал по приказу одного парня по имени Варлей. Тот и привез эту парочку сюда, а сам вроде бы смылся в Англию. Похоже, что эта малютка пытается свалить все на этого Энрико.

Я делаю затяжку и внимательно смотрю на Джуанеллу.

— Послушай, моя дорогая, ты ничего не знаешь про этого парня Варлея?

— Откуда мне знать? Кто такой, черт бы его побрал, этот Варлей? Мне и без него хватает всяких забот. Никогда о нем не слыхала и не хочу слышать.

— О'кей, — говорю я, — значит, ты не знаешь, кто такой Варлей, и тебе кажется яснее ясного, Риббэна прикончил этот Энрико?

Она разводит руками.

— Но почему ты в этом сомневаешься, раз у него был этот карандаш?

— Послушай, ласточка, пошевели мозгами. Энрико — не простачок. Давай на минуту вообразим, что он отправил на тот свет Риббэна. О'кей? Он поднимается в комнату Риббэна, а тот пишет письмо или собирается писать. Вот он достает из кармана авторучку и начинает отвинчивать колпачок. Но тут Энрико бьет его по шее.

— Ну, и что же тут особенного?

— После этого Энрико не поленился залезть к нему в карман за автоматическим карандашом, а ручку взять не соизволил. Разве в этом есть смысл?

— Нет, это бессмысленно.

— О'кей. Ну, а если это бессмысленно, то тогда в чем же смысл?

Она на секунду задумывается, потом пожимает плечами.

— Трудно сказать. Ты же знаешь, я никогда не отличалась особым умом.

— Послушай, моя красавица. У этого парня, Энрико, голова работает, да? Он не растяпа. Он ведь знает, что к чему, не так ли?

— Конечно. Энрико палец в рот не клади. Дураком его никак не назовешь.

— А коли так, то можно быть вполне уверенным, что Энрико никогда бы не стал брать у убитого им человека какой-то дурацкий карандаш. До тебя дошло?

— Да, Лемми, дошло.

Она сидит, положив локти на стол, уткнувшись в них подбородком, губы у нее полураскрыты. Она так хороша, что вот взял бы ее и съел. Видно, что она раздумывает над моими словами. Ей и в голову не приходило, что я покупаю ее по дешевке. То, что я ей говорю, — чушь. Может быть, вы в этом скоро убедитесь.

— Значит, — продолжаю я, — мы договорились, что, если бы Энрико убил Риббэна, он не стал бы брать у него карандаш и оставлять ручку. Верно? Будь он болваном, тогда бы он забрал и то, и другое. Но так как он не дурачок, то он не тронул бы ничего. Вообще не дотронулся бы ни до одной риббэновской вещи. Ты понимаешь? Это наводит тебя на мысль?

— На какую мысль?

— Поработай своей хорошенькой головкой. Неужели ты не видишь, что Энрико не убивал Риббэна? Это сделал кто-то другой. Послушай, когда я нашел Риббэна, у него в руке была авторучка. Колпачок не был снят. Понятно? Болван, убивший его, об этом не знал. Он был уверен, что кто-нибудь непременно увидит эту ручку. Тогда что же он делает? Он берет карандаш и отдает его Энрико, потому что знал, что Энрико — один из тех пустоголовых парней, которые падки на яркие безделушки, и что ему такой карандаш придется по душе. Убийца знает и еще кое-что. Он знает, что на черном рынке имелся всего один подобный комплект и что какой-нибудь умный парень вроде меня без труда узнает, откуда он взялся.

— Мне все ясно, Лемми. Теперь тебе нужно только узнать, кто же тот парень, который дал ему этот карандаш.

Я приканчиваю свой стакан, протягиваю к ней, и она наполняет его еще.

— Думаю, что знаю, кто дал ему этот карандаш, — говорю я.

У нее глаза лезут на лоб.

— Что ты говоришь? Кто же это?

— Если я не ошибаюсь, то тот самый Варлей. Понимаешь, когда я сказал Марте в ее гримерной, что Риббэна прикончил Энрико, она сразу же согласилась с этим. Слишком быстро, понимаешь? И поспешила добавить, что Варлей удрал несколько дней назад. Как она думает, в Англию. Поняла?

— Иными словами, она старалась обеспечить алиби для Варлея и свалить вину на Энрико?