Иерусалим обреченный (Салимов удел; Судьба Иерусалима) - Кинг Стивен - Страница 34

- Он мертв? - спросил Перкинс, стряхивая пепел в пустую вазу. Мэтт вздрогнул.

- Мертв.

Джимми снова покрыл лицо Райсона простыней и стукнул молоточком по правой ноге. Нога не шевельнулась. Бен вспомнил поэму Уоллейса Стивенса о мертвой женщине.

- И пусть конец будет концом обмана, - процитировал он. Единственный император - это император мороженого.

Мэтт бросил на него резкий взгляд, и Бен на мгновение чуть не потерял контроль над собой.

- Это еще что? - растерялся Перкинс.

- Поэма, - сказал Бен. - Это строки из поэмы о смерти.

- По-моему, больше похоже на шутовство, - сказал Перкинс и опять стряхнул пепел в вазу.

- Нас представили друг другу? - спросил Джимми, глядя на Бена.

- Мимоходом, - ответил Мэтт. - Джимми Коди, местный коновал, познакомься с Беном Мерсом - местной темной лошадкой.

- Вечно у него шуточки, - прокомментировал Джимми. - Небось ими деньги зарабатывает.

Коди и Бен подали друг другу руки над мертвым телом.

- Помогите мне перевернуть его, мистер Мерс.

Немного неуклюже Бен помог. Тело было холодным, но еще не ледяным. Джимми внимательно осмотрел спину, приспустил трусы.

- Это зачем? - спросил Перкинс.

- Пытаюсь установить время смерти, - сообщил Джимми. - Когда кровь перестает перекачиваться, она ищет самый низкий уровень, как любая жидкость.

- Это ведь дело эксперта, верно?

- Они пришлют Норберта. А Брент Норберт еще никогда не отказывался от небольшой дружеской помощи.

- Норберт не найдет собственную задницу двумя руками с фонариком. Перкинс выкинул окурок в окно. - Мистер Берк, у вас с этого окна отвалился ставень. Я видел его внизу, когда подъезжал.

- В самом деле? - переспросил Мэтт, тщательно контролируя голос.

Коди достал из чемоданчика термометр и положил на простыню часы они заблестели в солнечном луче. Было четверть седьмого.

- Я пошел вниз, - произнес Мэтт несколько сдавленным голосом.

- Можете идти все, - сказал Джимми. - Это долгое дело. Сварите кофе, мистер Берк?

- Конечно.

Мэтт варил кофе, когда на стареньком сером "форде" появился Брентон Норберт, помощник медэксперта. Его вместе с фотографом отправили наверх.

Перкинс Джиллеспи лил в кофе сливки до тех пор, пока жидкость не выплеснулась в блюдце, затем попробовал ее большим пальцем, вытер его о штаны, зажег еще одну сигарету и спросил:

- Как вы здесь оказались, мистер Мерс?

Тут в "машину" включились Бен с Мэттом, и фактически они не солгали ни разу, но достаточно оставили недосказанным, чтобы их связала друг с другом нить заговора. Бен беспокойно задавал себе вопрос: они ловчат или делают нечто гораздо худшее и более опасное? Мэтт сказал, что позвал Бена как единственного в Салеме Лоте человека, способного ему поверить. Сколько бы ни было недостатков у Мэтта Берка, незнание людей к ним явно не относилось.

К половине девятого все закончилось.

Катафалк Карла Формена увез тело Майка и вместе с ним вывез из дома в город известие о случившемся. Перкинс Джиллеспи, стоя на пороге, проводил катафалк взглядом, жуя губами сигарету.

- Столько раз Майк стоял на козлах - и, должно быть, не догадывался, как скоро сам поедет на этой штуке, - вдруг сказал он и повернувшись к Бену, спросил: - Вы еще не уезжаете из Лота? Хорошо если бы вы остались на коронерское следствие.

- Нет, я не уезжаю.

Бледно-голубые глаза констебля смерили Бена с ног до головы:

- Я вас проверил в полиции штата. За вами все чисто.

- Рад слышать, - отозвался Бен ровным голосом.

- Говорят, вы гуляете с девчонкой Билла Нортона?

- Есть такое дело.

- Она милая крошка, - Перкинс не улыбнулся. Катафалк уже скрылся из виду, даже шум его двигателя превратился в слабое жужжание и затих. Пожалуй, с Флойдом Тиббитсом она сейчас встречается нечасто.

- Вам не надо заняться бумагами, Перк? - мягко вмешался Мэтт.

Констебль вздохнул и выплюнул окурок.

- Конечно, надо. Второй экземпляр, третий экземпляр, на-теле-нет-следов-насилия... Морока! Видно, этот Марстен Хауз действительно проклят: чуть купили, сразу поехало...

Бен и Мэтт стояли с непроницаемыми лицами.

- Ладно, пока, - Перкинс направился к своей машине, открыл дверь, потом вдруг обернулся. - Вы часом не скрываете от меня что-нибудь, а?

- Перкинс, - сказал Мэтт, - здесь нечего скрывать. Он мертв.

Констебль глядел на них некоторое время, поблескивая проницательными глазами из-под мохнатых бровей, потом вздохнул:

- Пожалуй, так. Но это чертовски забавно: собака, мальчонка Гликов, второй мальчонка Гликов, теперь Майк... Годовая норма для такого дрянного городишки. Моя бабушка говорила, что Бог троицу любит, не четверню.

Он сел в машину, завел двигатель и уехал.

Через полминуты машина показалась на подъеме, дав прощальный гудок.

Мэтт порывисто вдохнул:

- Вот и все.

- Да, - согласился Бен. - Я до смерти устал. А вы?

- Я - нет, но я чувствую себя... жутко.

Бен положил руку ему на плечо:

- Знаете, Джиллеспи прав. Что-то происходит. И я все больше и больше уверяюсь, что это имеет отношение к Марстен Хаузу. Кроме меня, в городе только один новый человек. А я-то знаю, что я ничего не делаю. Едем туда сегодня? С деревенским визитом вежливости.

- Если хотите.

- Хочу. Идите и поспите немного. Я найду Сьюзен, и вечером отправимся.

- Ладно. - Мэтт помолчал. - Еще одно. Я все время думаю об этом с тех пор, как вы заговорили о вскрытии.

- Что такое?

- Смех, который я слышал... или, думаю, что слышал, - это был смех ребенка. Если вспомнить рассказ Майка, возникает мысль о Дэнни Глике?

- Конечно.

- Вы знаете, что такое бальзамирование?

- В общих чертах. Из трупов откачивается кровь и заменяется какой-то жидкостью. Когда-то использовали формальдегид, но теперь, думаю, изобрели что-нибудь новое. Кроме того, труп вскрывают.

- Интересно, делали все это с Дэнни? - Мэтт взглянул на Бена.

- Вы достаточно знаете Карла Формена, чтоб спросить его об этом по секрету?

- Пожалуй, найду возможность.

- Сделайте это обязательно.

- Договорились.

Они еще некоторое время смотрели друг на друга, и взгляды их были дружескими, но трудноопределяемыми: у Мэтта виноватый взгляд рационалиста, вынужденного говорить о сверхъестественном, у Бена - что-то вроде неясного испуга перед силами, которые он не мог себе как следует представить.

Когда Бен вернулся, Ева гладила и смотрела по телевизору "Набери номер за доллары". Объявили приз сорок пять долларов, и ведущий вытаскивал телефонные номера из большого стеклянного барабана.

- Я уже все знаю, - она открыла холодильник и достала кока-колу. Ужасно. Бедняга Майк. Уже выяснили?..

- Нет еще, - поторопился ответить Бен. - Я очень устал, миссис Миллер. Я, пожалуй, посплю немного.

- Конечно, обязательно. В этих комнатах наверху и сейчас жара, как в печи. Если хотите, перебирайтесь на первый этаж. Там свежие простыни.

- Нет, спасибо. Мне у себя наверху уже все половицы знакомы.

- Да, сила привычки, - проговорила Ева. - А чего ради мистеру Берку понадобилось распятие?

Бен приостановился на лестнице, слегка растерявшись:

- По-моему, он думал, что Майк Райсон - католик.

Ева распластала на доске новую рубашку:

- Мог бы и лучше знать. Майк же у него учился. А все его ученики лютеране.

На это Бен не нашелся, что ответить. Он отправился наверх, стянул с себя одежду и лег в постель. Сон вскоре навалился на него всей тяжестью. Ему ничего не снилось.

Проснулся он в половине пятого, весь мокрый от пота, но с ясной головой. Утренние события казались теперь далекими и туманными, а фантазии Мэттью Берка потеряли свою настоятельность. Сегодняшний вечер должен был развеять их вовсе.

Он решил позвонить Сьюзен от Спенсера и пригласить ее туда. Они пойдут прогуляться в парк, и он все расскажет ей от начала до конца. По дороге к Мэтту он выяснит ее точку зрения, а там она выслушает самого Мэтта и все для себя решит. А потом - в Марстен Хауз. Эта мысль вызвала судорогу страха под ложечкой.