Теряя себя (СИ) - "Eve Aurton" - Страница 74

***

Я лежу на кровати, на животе, блаженно вытянувшись и обхватив подушку руками. Влажные после душа волосы липнут к спине, и от прохладного воздуха вся я покрываюсь мурашками, вызывающими неприятный озноб, на который, впрочем, не обращаю никакого внимания, потому что “целая ночь” заканчивается, и сейчас, измотанная и уставшая, я с грустью вглядываюсь в окно, проклиная зарождающийся рассвет, несущий в себе расставание. Ведь Хозяин уйдет, встанет, наденет свой идеальный костюм-тройку, отточенным движением поправит волосы и оставит меня на растерзание одиночества и ненужности, которые поглотят как только он закроет за собой дверь.

Я обещала себе не плакать, но, по мере того, как на улице выцветают краски, в горле скапливаются слезы, и мне приходится закусить губу, чтобы сдержаться. Оказывается, отпускать очень больно, намного больнее чем уходить самой. И, если честно, я не хочу отпускать, не хочу говорить “прощайте” и вновь покрываться панцирем, пряча надежду о новой встрече в израненном сердце. И будет ли эта встреча? — ведь, как выразился Рэми, петля затягивается. Еще сильнее сжимаю подушку, когда матрац подо мной дрожит, и он встает с кровати, окончательно лишая меня своей близости. Признаться, эта ночь одна из лучших ночей в моей жизни, потому что она подарила мне шанс познакомиться с совершенно другим Дамианом Рэми — не Хозяином, нет, а обыкновенным мужчиной.

Предательские слезы все-таки скатываются вниз, на подушку, и я зажмуриваю глаза, стараясь ровно дышать и не выдать себя. Наверное, было бы лучше, если бы я уснула, пропустила момент его ухода и, не стыдясь своей слабости, смогла по-хорошему выплакаться. Но, будто назло, каждая пролетающая секунда воспринимается слишком болезненно, и вся я превращаюсь в натянутую тетиву, готовую вот-вот сорваться.

— Я знаю, что ты не спишь, — почти неслышно произносит Рэми, откуда-то сбоку, наверняка надевая рубашку, медленно и не торопясь застегивая каждую пуговицу, поправляя манжеты, воротничок, одергивая ее вниз. Сейчас он возьмет брюки, ремень которых характерно звякнет пряжкой, затем жилетку, сядет на кровать, чтобы надеть носки и обувь. Галстук и пиджак напоследок.

— Не сплю, — на удивление твердым голосом отвечаю я, но не тороплюсь повернуться, с каким-то маниакальным упрямством продолжая зажмуривать глаза, будто бы это спасет меня от горечи расставания. Не спасет — знаю. От криков сердца не спрячешься. — Вы так и не ответили на вопрос.

— Какой? — пряжка ремня действительно щелкает, и я делаю глубокий вдох, потому что осталось совсем немного. Чуть-чуть.

— Зачем вы приходили? Ведь не потому, что вам захотелось разнообразия?

— Нет.

— Тогда зачем?

Ну же, ответьте, мой Господин, обманите, соврите, скажите, что просто проезжали мимо и решили развлечься, что вам захотелось поиграть со мной, насладиться моей болью, посмеяться над моей преданностью и вновь растоптать. Ведь это так весело, правда? Скажите что угодно, только не то, о чем я думаю. Нет, нет и нет.

— Ответ за ответ.

— Что? — резко распахиваю глаза, напрягаясь и судорожно соображая, что могло заинтересовать его, если учесть то, что он знает каждый уголок моей души.

— Я хочу знать, почему ты это сделала?

— Я не понимаю, что сделала? — хмурюсь, приподнимаясь на локтях и поворачивая к нему голову. Он, высокий и статный, идеальный до одури, стоит широко расправив плечи и смотря на меня с проницательной серьезностью. Краснею, стесняясь своей наготы, но не могу заставить себя дотянуться до одеяла, совершенно потерявшись в напряжении меду нами. Наверное, моя потерянность читается на лице, потому что Рэми поясняет:

— Шрам на твоем запястье, — он прячет руки в карманы брюк, а я не выдерживаю его осуждающего взгляда и вновь отворачиваюсь, прижимаясь щекой к подушке и задерживая дыхание. Главное, не дышать, быть может, это спасет меня от истерики, наполнившей грудь неприятными спазмами.

— Мне было больно. Одной.

Господи, мне до сих пор больно. Знал бы он…

— Хорошо, Джиллиан, — его тихие шаги набатом бьют в ушах, и только когда они затихают, я открываю глаза, натыкаясь на темно-синюю ткань брюк стоящего рядом с кроватью Рэми. Он с приторной нежностью проводит по моей скуле костяшками пальцев, убирает с виска прядь волос и, словно пытаясь отпугнуть время, отсрочить момент расставания, выдерживает паузу, которая на самом деле режет меня на куски. — Надеюсь, больше ты не будешь делать глупостей. И еще, насчет твоего вопроса — Юджин знает, что с тобой делать в случае моей смерти. Будь осторожна, ma spécialité est la petite fille*.

Это прощание. Он пришел, чтобы попрощаться со мной, все просто.

Всхлипываю, осознавая истинную причину его визита и этой странной нежности, и поднимаю голову, чтобы увидеть подтверждение на его лице, но не успеваю, не улавливаю мгновения, когда он оказывается далеко, за закрытой дверью, издавшей противный щелчок. Делаю глубокий вдох, словно впитывая в себя ускользающий аромат Хозяина, и, наконец, срываюсь, захлебываясь в громких рыданиях, которые лишают меня последних сил.

Комментарий к Глава 26

ma spécialité est la petite fille* (фр. моя сильная маленькая девочка).

Прошу прощения за задержку и спасибо тем, кто еще ждет.

========== Глава 27 ==========

Наблюдать за тем, как рушится мир, страшно. Наверное, это то же самое, как, плача от беспомощности, смотреть на то, как горит твой дом, любимые вещи, воспоминания, с ними связанные. Как в беспощадном пламени огня исчезают твои секреты, фотокарточки родных, друзей, знакомых. Как на месте тихой гавани остается лишь пепел и пустота — начало чего-то нового и неизбежного, потому что впереди ждет старт с нуля. Нужно просто взять себя в руки и отвернуться от останков привычной жизни — я делала это не раз, но почему-то именно сейчас мне особенно страшно. Быть может, всему причиной громкие крики, плач, хлопанье дверьми и тяжелые шаги в коридоре; быть может, неизвестность, ждущая меня, там, за стенами; быть может, недавний визит Хозяина, после которого я так и не смогла смириться с мыслью, что это была наша последняя встреча.

Не последняя, и я это точно знаю. Верю, что несмотря на все перипетии судьбы, на смерть, преследующую Господина, на хаос, творящийся в наших жизнях, мы обязательно встретимся. Встретимся, ведь да? Не может иначе.

Вздрагиваю, впиваясь пальцами в края матраца, и распахиваю глаза от страха, когда кто-то с силой открывает соседнюю дверь и сразу после этого за стеной раздается тихий плач девушки, время которой пришло. Я слышу, как она умоляет не трогать ее, затем глухой звук удара и стон, осевший в сознании красочной картинкой расправы. Наверняка у того, кто это делает, нет сердца, оно мертвое-мертвое и безжалостно жестокое, оно не знает сострадания и его не трогают слезы беззащитных рабов, попавших в жернова адской системы.

Мир трещит по швам, сходит с ума, перестраивается, а я не могу пошевелиться от сковавшего меня ужаса, потому что, вполне возможно, следующей стану я. Комната за комнатой, наложница за наложницей, пока в коридоре не станет тихо, а здания вымрут, перестав дышать и наполнившись пустотой. Все произошло так неожиданно, кажется, даже неуместно — мой распорядок дня лопнул при внезапном появлении людей в форме, при жестком приказе Тьери вернуться в комнату, при непонимающе яростном взгляде Юджина, когда он прочитал протянутую ему бумагу и молча кивнул, давая согласие на зачистку и не желая идти против закона. Я видела, как всего на секунду опустились его плечи, как губы сжались в тонкую линию, как грудь сковало глубокое дыхание, и он отвернулся, ушел к себе, чтобы не смотреть на то, как его деньги оглушенными телами покидают корпуса.

Сейчас же я покорно жду своей очереди, не понимая, как Рэми мог принять столь жестокое решение, почему вдруг увидел в людях угрозу и допустил разорение собственного друга. Думаю о том, что он вряд ли вспомнил обо мне, когда подписывал приказ, и что проведенная со мной ночь ничего не изменила — он остается Господином этого мира и ставит власть на первое место. Впрочем, могу ли я его винить? — ведь я всего лишь наложница, одна из сотен, из тысяч. В коридоре затихают звуки, и за окном слышится рокот заводимых двигателей, а я все не могу отмерзнуть, превратившись в ледяную статую и до сих пор ожидая, что вот-вот откроется дверь, в комнату войдет один из вампиров и заберет меня с собой, чтобы увести в никуда.