Вопрос веры (СИ) - Криптонов Василий - Страница 14

Прикуривая от золотистой зажигалки, я понял, что за снаряд пробил броню и добрался до сердца Вероники. Вспомнил, что говорил Джеронимо о женщинах, которых пытался оплодотворить дон Альтомирано. "Нет, все не так, мой отец - другой!" - хотел я сказать. И не сказал.

- Солдат учат азам боевой психологии, - задумчиво произнесла Вероника, выпуская сизые клубы дыма. - Я знаю, как работают компенсаторные механизмы. Даже если все так, как говоришь ты, тебе сейчас полагается либо рыдать, либо злиться, либо замкнуться в себе, но в любом случае - обвинять во всем дона Альтомирано и каждого его человека. А не говорить "все в прошлом", распивая пиво в компании его дочери.

- Сука, - с готовностью отозвался я. - Всю жизнь мне обгадила.

Она усмехнулась, оценив шутку, а я затянулся. Густой горячий дым до странного приятно драл горло и добавлял в голову тумана.

- Действительно, никаких чувств. Как ты так живешь? И зачем?

Я допил пиво, бросил окурок в банку и открыл новую.

- В основном изучаю эмоции других людей. Это интересно. Книги, фильмы, да и живые люди. Каждый - будто трехмерная картинка из тысяч фрагментов. Я их собираю, кусочек за кусочком, у себя в голове, и, рано или поздно, люди перестают меня удивлять. Я теряю к ним интерес и переключаюсь на других.

- И со мной ты сейчас делаешь то же самое? - насторожилась Вероника.

- Пока - грубая прикидка, каркас. Твои симпатии, страхи...

- Никаких у меня страхов нет!

Я повернул к ней голову и, сфокусировав взгляд, улыбнулся.

- Ты боишься темноты, Вероника. Темнота ассоциируется у тебя со свинцовым гробом отца. Погасила в салоне свет, чтобы не мешать Джеронимо спать, а сама устроилась в светлой кабине. Еще - боишься церемонии облучения, которая превратит тебя в Фантома. Ты пьешь, куришь, со смехом скачешь по канцелярским кнопкам, надеясь почувствовать себя живой, из плоти и крови. Но больше всего ты боишься за Джеронимо. Если с ним что-нибудь случится, вся твоя жизнь развалится, как карточный домик. Но, проникнув в самолет, ты не закричала, не прострелила стекло, чтобы лишить нас возможности сбежать. Нет, ты позволила нам улететь, помогла нам. Знаешь, почему? Потому что в глубине души веришь, что Джеронимо сможет вернуть солнце и надеешься, что тогда тьма уйдет и из твоей жизни.

Последние слова я произносил тихо и робко, поняв, что зря вообще затеял этот сеанс психоанализа. Мне, конечно, было интересно, как отреагирует Вероника, но я также понимал, что еще один удар в голову меня прикончит. Не говоря уже об очереди из автомата. Поэтому я сделал то немногое, что еще мог: выпил залпом пиво и запустил банкой в Веронику.

Она долго сидела молча. Кажется, я даже пару раз вырубался, потому что точно помню, как увидел через стекло Рикардо. Лысый тюремщик сидел на носу самолета и скорбно качал головой.

- Руку дай.

Я вздрогнул. Вероника стояла рядом.

- Вот уж фигу! - Я съежился в кресле. - Давал я тебе руку, спасибо большое.

- Ладно, я не гордая.

Вероника сама взяла мою вспыхнувшую болью руку, вытянула, а потом в мою шею уперлась пахнущая резиной подошва ее ботинка.

- Сейчас вправлю сустав.

- Нет!

- Что значит, "нет"? У тебя вывих, дурень.

- А может, мне так нравится? Только теперь появились такие немыслимые амплитуды движений...

- Будет больно. Не ори, Джеронимо разбудишь.

Боль оказалась такой резкой и сильной, что я подавился криком и чуть не задохнулся. Потемнело в глазах, а когда разъяснилось, рука, используя нервную систему, как телефонную сеть, шепнула в мозг: "Зашибись!"

Вероника уже сидела в кресле.

- Когда Джеронимо проснется, - пролепетал я, - все ему расскажу. Как ты ночью мне на плечи ноги закидывала...

Прежде чем провалиться в небытие, я почувствовал, как в голову врезалась пустая алюминиевая банка.

--

Глава 6

Разбудил нас душераздирающий треск, пересыпанный мелодичным перезвоном.

- Раз, два, три, четыре пять, выходи играть, выходи играть! Здравствуй, утро! - голосил Джеронимо, накручивая шарманку. - Все в порядке, дорогой, - сказал, обращаясь к ростку. - Просто теперь нам не нужно прятаться, и я приучу тебя просыпаться утром.

Я потянулся и посмотрел на Веронику, которая хмуро ерзала в кресле. Поймав мой взгляд, она крикнула (в том грохоте, что устроил Джеронимо, можно было только кричать):

- До сих пор задница болит, ублюдок!

- Сама виновата, - не остался в долгу я. - Предлагал смазать - отказалась.

Шарманка умолкла. Вытаращив глаза и раскрыв рот, Джеронимо посмотрел на меня, на Веронику и, сказав "вау!", достал из кармана смартфон.

- Погоди, - спохватилась Вероника. - Мы не о том...

- Тс-с-с! - Джеронимо поднял руку, и она притихла. Я глазам не верил. Джеронимо управлял сестрой, как кукловод.

Смартфон издавал непонятные шуршащие звуки. Джеронимо захихикал чему-то, а потом раздался мой голос: "Трибунал проспишь!"

Я подскочил на месте.

"Что, очухался, выродок?" - И Вероника спрыгнула с кресла.

- А ну, дай сюда!

Она протянула руку за смартфоном. Джеронимо попятился и вдруг бросился бежать. Вероника ринулась следом, я - за ней, но Джеронимо несся быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла. Погоня закончилась тем, что Вероника на всем ходу врезалась в дверь туалета.

- Открой! - завопила она, подкрепляя слова ударами кулаков и ботинок. - Джеронимо Фернандес, немедленно прекрати, ты вторгаешься в мою личную жизнь! Ты знаешь, что я этого не терплю!

В ответ из-за двери донеслось ржание, и тут же сдавленный голос: "Еще! Еще раз этот фрагмент!" - видимо, Джеронимо упивался зрелищем сброса водяной бомбы.

Вероника посмотрела на меня, словно ища поддержки. Я постучал по двери и сказал как можно строже:

- Слушай, там нет ничего интересного. Ведешь себя, как ребенок.

- А кто это говорит? - донеслось с той стороны. - Человек, который сбросил на мою сестру презерватив с водой?

Я перестал стучать, поняв, что исчерпал аргументы.

- А чего мы переполошились? Там ведь правда ничего такого. Мы просто разговаривали.

- О чем разговаривали?! - прошипела Вероника. - Твой гребаный психоанализ, я тоже... Черт, да я там все равно что голая!

Она грохнула кулаком по двери, а я тактично умолчал, что ее нагота для Джеронимо тайной за семью печатями не является.

- Как можно было забыть про самописец? - простонала Вероника.

- Не знал, что они пишут видео...

- У Джеронимо все пишет видео. И аудио. И еще он делает пометки. Не видел его тетрадь? Увидишь - вырежи себе глаза, я предупредила.

- А что за тетрадь?

- Неважно! Знаешь, что теперь будет, Николас? Из нашей задушевной беседы он почерпнет материал на целый год непрерывных подколок и манипуляций. Все, что мы скажем и сделаем, будет использовано против нас. Мой брат... Это дьявол, понимаешь? El diablo!

Все это казалось шуткой, но передо мной стояла бледная, напуганная Вероника, и слова ее звучали без тени юмора.

- А-ха-ха! - донеслось из туалета. - Ноги на плечи! Зачет, принимаю.

- Вот и все... - Вероника с похоронным видом подошла к ближайшему сиденью и упала на него. - Будь проклят тот день и час, когда ты родился, Николас Риверос.

- Там и без твоих проклятий что-то крепко пошло не так, - заметил я, усевшись напротив.

Послышался звук опустошаемого бачка, и тут же открылась дверь, явив сияющего Джеронимо.

- Я... - начал было он, но сестра его перебила:

- Руки!

- А, точно-точно...

Джеронимо вернулся в туалет и вымыл руки, потом опять вышел в коридор.

- Я очень рад, - сказал он, глядя то на Веронику, то на меня, - что вы, наконец, подружились. Два самых дорогих мне человека не должны враждовать. Это непродуктивно. Вы сделали первые шаги, а остальное можете предоставить мне. Клянусь, я заставлю вас держаться вместе против общего врага.