Самая длинная ночь в году - Тур Тереза - Страница 11

— Все знают, что вы с его отцом большие приятели…

Князь Андрей кивнул.

— Эх… Вот вы с его величеством в их возрасте… — проворчал военный министр.

— Под вашим руководством войну выигрывали, — поддержал его Великий князь, чувствуя себя… просто старым.

— Хоть при деле были, — усмехнулся Морозов.

— М-да… Кстати. — Андрей Николаевич вспомнил, что так и не обговорил с военным министром вопрос, который его волновал. — Надо усилить работу с кадетами в военных академиях. Как-то молодые люди… разболтались.

— Если вы о покушении, то мы провели тщательную проверку.

— И что она дала?

Граф поморщился:

— Они совсем не понимают слов «завтра» и «будущее». Усмехаются, когда им говорят, что они испортят себе жизнь. Отеческие наставления вызывают лишь насмешку. А физические наказания отменили!

— Понятно, — кивнул Великий князь.

— Увеличим нагрузку, чтобы некогда было думы разные выдумывать. Так же посоветуем поступить в гражданских учебных заведениях.

Музыка опять стихла — и до них снова донеслось щебетание придворных.

— Вы знаете, — радостно говорила молоденькая фрейлина — из новеньких. — А над женой генерала Лютаева мы все-таки подшутили!

— И как — розыгрыш удался? — спросила у нее графиня Снегирева.

— Шутите? Когда он получил грамоту величайшего рогоносца, да еще и с намеком, чьей любовницей является его обожаемая супруга… Он был вне себя…

— А она что… правда с императором?

— Нет, конечно… Она столь провинциальна, что любит своего мужа.

Счастливый, нежный, звонкий смех утонул в беззаботной музыке. И снова закружились пары — юбки, туфельки, прически, мундиры, усы, бакенбарды, перчатки, эполеты, веера. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз…

— Вы знаете, что мой подчиненный подал рапорт — и отбыл в свое поместье, — негромко сказал граф Морозов. — Вот, значит, кому я обязан тому, что толковый человек покинул свой пост.

— Надеюсь, он не поверил во весь этот бред, — тихо сказал князь Радомиров, который был самой первой жертвой подобных увеселений.

— Не знаю как к студентам, — прорычал военный министр, — а вот к этим бездельникам я бы метод физического воздействия применил!

Великий князь лишь пожал плечами.

Идею подобных розыгрышей подала императрица. Собственной персоной. И для своего первого развлечения она выбрала его, Великого князя Радомирова, двоюродного брата ее мужа. До этого он относился к ее величеству безучастно, хотя и с некоей долей уважения. Но однажды, года три назад, к нему в кабинет в Министерстве явилась смущенная и негодующая девица — из новых придворных дам ее величества. Кстати говоря, девица эта ему как раз нравилась. Она общалась со всеми, умудряясь глупо не хихикать…

И в тот раз она не хихикала. Она была в странном настроении — смеси негодования и смущения. Добилась приема. Кинула ему на стол официальный бланк Министерства.

— И что это значит? — прошипела она.

Князь с интересом взял бумагу и прочитал. Приказ фрейлине ее Величества, урожденной княжне Льдовой, приступить к обязанностям любовницы Великого князя Радомирова.

Он поднял глаза. Его недоуменный взгляд столкнулся с ее возмущенным.

— Какая гадость, — неторопливо протянул он. — Надеюсь, вы не решили, что я имею к этому хоть какое-то отношение?

Девица потупилась.

— Единственно, что мне интересно, как эти… шутники раздобыли мой незаполненный министерский бланк.

Потом они с княжной Льдовой — и ее женихом, пришлось и его посвящать в интригу — затеяли целое расследование.

— Зачем? — спросил он у императрицы, когда все узнал. Придворные, которые в этом участвовали, были уже отлучены от двора.

— Скучно, — отвечала она ему.

Ей было скучно. А идиотская идея прижилась…

Он дернул щекой, представляя в роли жертвы розыгрыша Иру. Или его в роли генерала, получившего письмо об измене…

И вот что ему теперь делать? Он привязался. Он — надо, наконец, признаться самому себе — полюбил…

Соблазнить ее — и сделать своей любовницей — не позволяла совесть. Женой… Да… Женой Великого князя Радомирова — наверное, здравый смысл. И любовь к ней…

Самое мудрое, что он мог сделать, — это оставить девочку в покое…

Тут он представил, что не подойдет к ней больше, не заговорит. Что в ее серых глазах поселится тоска. Или ненависть к нему — если обставить прощание как положено, с привлечением его как бы новой пассии…

— Прошу прощения, ваша светлость, — обратился он к графу Морозову, который тоже задумался о чем-то своем. — Но мне придется вас покинуть.

И… князь Радомиров сбежал с бала. Ничего, пару часов они тут точно без него обойдутся. В свой дворец — переодеться — он же не сможет появиться перед ней в белоснежной парадной форме с золотыми аксельбантами и россыпью орденов. Придется переодевать. А еще надо отнести поесть — наверняка она забыла.

Так он и появился в госпитале — в обычном черном кителе без знаков отличия и с корзинкой, полной еды.

— Чем мы можем вам помочь? — привстала навстречу целительница, увидев форму. — У вас что-то случилось?

— Понимаете, — обратился он к ней. — Я бы хотел увидеть Ирину Алексеевну Иевлеву. Она сегодня дежурит.

— Вам ее вызвать?

— Не нужно. Я не болен. Просто осенью… Она мне спасла жизнь. Я бы хотел поздравить ее с праздником.

— Вообще-то не положено…

— Пожалуйста.

— Ладно, проходите, — во взгляде читалось и одобрение, и интерес, — только тихонько. Вас проводить?

— Я знаю, куда идти, — он отрицательно покачал головой. Действительно, сразу как узнал, где работает Ира, тщательно изучил план здания. Пути подхода, отхода. Эвакуации… И где находится ординаторская отделения травматологии, ему было тоже известно.

Он тихонько постучал.

— Открыто, — раздался ее голос.

— Ирина Алексеевна! Добрый вечер.

На мгновение ему показалось, что она бросится ему в объятия. Но Ира смешалась, остановилась. Завела руки себе за спину, словно опасалась, что они ей не подчинятся.

Только глаза горели таким счастьем…

— Как вы? Откуда вы?

— Сбежал, — признался он. — Буквально на час… Решил вас поздравить. И покормить заодно.

— Я скучала, — призналась она.

— Я тоже, — вздохнул он. — Ужинать?

Быстро распаковали корзинку, достали все.

Он разлил по бокалам ее любимый вишневый сок.

— С праздником.

— У меня есть для вас подарок.

— Странное совпадение, — улыбнулся он. — У меня для вас — тоже.

Столица. Почти год назад. Январь. Она

А еще я не любила праздники. Детство, конечно, не в счет… Тогда была вера во что-то чудесное. Грезы. Надежды. Искрящаяся радость.

Потом я смогла устроить свою жизнь. Только праздники по-прежнему не любила…

Эти, Зимние, не были исключением.

До того момента, когда Андрей Николаевич постучал в дверь ординаторской.

До того, как я подарила ему на Зимние праздники самый мощный артефакт, останавливающий кровотечение. А он мне — защитный амулет, выполненный в том же стиле, что и артефакт энергии, который он отдал мне за свое спасение.

Уходя, он попросил разрешения пригласить меня на завтрак.

— Я, конечно, понимаю, насколько вы будете вымотаны, но так хочется встретить это утро с вами…

Ответила согласием.

В последнее время мне казалось, что между нами есть какая-то недоговоренность. Что-то он мне пытался то ли сказать, то ли, наоборот, не говорить. Это все рождало странную печаль в глазах, когда он смотрел на меня.

Чаще всего я совершенно не помнила об этом, но иногда…

Иногда — но не сегодня.

— Море? — с изумлением выдохнула я, оглядевшись по сторонам.

— Море! — весело ответили мне. — В этой бухте оно никогда не замерзает. Это юг Поморья.

Я огляделась. Большой деревянный дом, терраса нависает прямо над волнами. От перспективы у меня захватило дух.

— Где мы? — спросила я.