Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ) - Шкиль Евгений - Страница 73

  - Мы услышали голос, который велел нам сделать плот и отправиться в плавание... и вот мы здесь.

  - Воистину, господь всемогущ! - грозно воскликнул Авраам Шестой, отчего мирно лежащие у его ног капланы привстали и плотоядно облизнулись, а у Юла по спине побежали мурашки.

  - Вы брат и сестра? - спросил архиерей.

  Юл задумался. Какой ответ будет лучше? Совершенно очевидно, что местные жители приняли их за посланцев потусторонних сил, и еще более очевидным являлось то, что разубеждать главаря было делом крайне опасным, почти самоубийственным. Фанатичный блеск глаз и тонкие, кажущиеся жестокими губы говорили в пользу этого предположения.

  - Вы брат и сестра? - снова спросил архиерей. - Не заставляйте меня повторять вопрос трижды.

  В голосе Авраама Шестого появились нотки угрозы.

  - Нет, мы не брат и сестра, - поспешно ответил Юл.

  - Вы муж и жена?

  - Да, - ответил парень, немного помедлив, лоб его покрылся испариной.

  - Но вы муж и жена в язычестве, мы же вас обвенчаем в господе, карающем грешников и воздающем смиренным рабам своим, - архиерей направил посох на Юла. - Отныне ты зовешься Исааком, а ты, дщерь божья, - мужчина осмотрел Хону взглядом мясника, - отныне зовешься Ревекой.

  - Я не... - попыталась было возразить ничего не понимающая Хона, но ее перебил Юл:

  - Хорошо, мы согласны!

  Честно говоря, парень сам не очень понимал, что за чертовщина здесь происходит, однако, доверившись собственной интуиции, решил следовать правилам игры архиерея, так как по другим правилам сейчас играть было просто невозможно.

  - Нужно говорить: "Да, отец Авраам", - громко отчеканил бородач, - повторите!

  - Да, отец Авраам, - послушно произнес Юл.

  Хона колебалась. Зная характер напарницы, младший правнук испугался, как бы она не начала отпираться или, еще хуже, дерзить, но байкерша, пересекшись взглядом с Юлом, незаметно кивнула и промолвила:

  - Да, отец Авраам.

  - Тогда следуйте за мной! - смягчившись, архиерей улыбнулся жуткой нечеловеческой улыбкой, от которой у младшего правнука заиндевел затылок. - В Богополь, в град господень, что есть центр мира сего.

  Парня и девушку разоружили, и под конвоем копейщиков и двух капланов они поднялись по протоптанной, незаметной с берега тропе на возвышенность, где путники увидели еще один невысокий холм, окруженный частоколом. Это и было богоизбранное поселение аврамитов. Так их про себя обозвал Юл.

  Недалеко от холма текла неширокая речка, от нее в обе стороны шли каналы, между которыми колосилась пока не успевшая пожелтеть пшеница и еще какие-то зерновые. Ведь это были именно зерновые! Юл знал о них по рассказам соплеменников. Еще совсем недавно злаки выращивались и в Забытой деревне, пока их не погубили морозы и недород. Возле самой воды шли аккуратные грядки какой-то совсем незнакомой травы.

  Парню подумалось, что разобщенность людей способствует упадку. Если бы только можно было объединить все поселения, тогда и жилось бы легче. Если в одном месте случится неурожай, то бедствующим помогут те, у кого есть избыток продовольствия.

  Вот двадцать лет назад в Забытой деревне не стало пшеницы, ячменя и ржи, но разве аврамиты поделились бы хоть частью своего зерна?

  - Это пшеница? - спросил Юл и, тут же вспомнив, как нужно обращаться к архиерею, поспешно добавил. - Отец Авраам.

  Бородач бросил строгий взгляд на парня и, покровительственно улыбнувшись, ответил:

  - Да, сын мой. Разве ваше племя не выращивает пшеницу?

  - У нас все злаки погибли от морозов незадолго до моего рождения... отец Авраам.

  - Это наказание вам за грехи, за отступление от веры в единого бога, милостивого и милосердного, - удовлетворенно и назидательно заметил Авраам Шестой. - Ибо Богополь - последний бастион истинной веры на земле. Не станет его, погибнет мир, ибо только ради него Элохим до конца не уничтожил грешный человеческий род. Когда-то до судных дней на земле жил пророк Авраам Великий, да благословит его Элохим и приветствует. И явился однажды к нему всевышний и изрек, что грешный город скоро погибнет. И просил его пророк пощадить грешный город ради десяти праведников, и согласился господь. Но не нашлось там и десяти праведников. И сгорел грешный город в геенне. Теперь же весь мир, сын мой, держится на праведниках благословенного Богополя. Именно благодаря нам сто лет назад, в судный день Элохим дал человечеству отсрочку.

  Речи архиерея совсем не удивили Юла, в них, конечно, было больше пафоса, чем в россказнях старосты Имэна, но, тем не менее, оба поражали незыблемой уверенностью в избранности своих поселений. Да и парень, чего греха таить, в свое время надавил на тайные страхи односельчан, заставив их уверовать в то, что разрушение дома прадеда Олега повлечет за собой гибель солнца.

  В Богополь путники попали через открытые ворота. Большинство домов здесь были сделаны из самана, но попадались здания из дерева, а также из кирпича и битого бетона. Юла поразило большое количество стеклянных окон. В Забытой деревне стекло и металл были в большом дефиците. Именно поэтому в качестве жилищ использовались землянки.

  А тут в каждой хате - стеклянные окна, у копейщиков - стальные наконечники и кольчуги, а у простых селян - ремни с металлическими бляхами. Юлу даже стало обидно за Забытую деревню. А главное, Богополь выглядел внушительной силой, вполне способной противостоять даже байкерским семи кланам.

  - Смотри, здесь все женщины ходят в юбках, - прошептала Хона, - как рабыни. И еще в платках...

  Юлу эта особенность сразу не бросилась в глаза. Да и не было это особенностью. Ведь в Забытой деревне и замужние женщины и девушки на выданье тоже одевались в юбки, только не по щиколотку, а по колено или чуть ниже. Впрочем, и брюки не были чем-то запрещенным для соплеменниц, а вот для байкерши, не знавшей платьев, это было в диковинку.

  Местные жители подозрительно и в тоже время с любопытством косились на чужаков. От многочисленных цепких взглядов было совсем неуютно.

  Юла и Хону подвели к дому с теремом. Первый этаж, сложенный из кирпича, разительно отличался от второго этажа и терема, сделанных из дерева. Казалось, два разных здания соединились в причудливую химеру. Нижняя часть, угловатая, неказистая, без украшений держала на своих плечах нечто удивительное и легковесное. С декоративными узорчатыми вставками между окнами.

  - Это наша обитель, - сказал Авраам Шестой, - здесь живу я и послушники. И здесь же будете жить вы, дети господни.

  "А ведь этот дом больше и выше дома прадеда Олега", - подумал Юл и цыкнул от внезапно нагрянувшей досады.

  - На первом ярусе живут ученики и ученицы послушников, - возвышенно произнес архиерей, - на втором обитают послушники, послушницы и, - Авраам Шестой указал на себя ладонью, - их пастырь с женой своей, а самый верх заселяют возлюбленные дети господни.

  - Круто, - произнесла Хона.

  - Благословенно, - поправил ее Авраам Шестой, - а теперь вы должны обнажиться.

  - Как обнажиться? - не понял Юл.

   - Как обнажиться, отец Авраам, - поправил парня пастырь.

  - Простите... как обнажиться, отец Авраам?

  - Раздеться догола, сбросить с себя всю одежду, - пояснил архиерей, - ибо она грязна и терем господень не примет вас в ней. Когда вы войдете внутрь, вас омоют и дадут новые одеяния.

   - Я не буду, - вдруг прошипела Хона, и щеки ее налились багрянцем, - я не буду одеваться, как эти... я свободная, а не...

  - Ты смеешь возражать божьей воле! - возвысил голос архиерей. - Ослушание Элохима ведет к позорному падению и бесславной смерти в жизни этой и жизни грядущей!

  - Мои боги, Харлей Изначальный, Ямаха Первородная и весь священный табун, ничего такого не говорили!

  - Твои боги - языческие идолы, грешница! - архиерей прожег девушку взглядом, полным надменной ненависти. - И гореть тебе в геенне огненной, если ты не признаешь Элохима единственным господом миров, а Авраама Великого пророком его. Именем его народ божий покорил все побережье от мертвого города и до большой реки, именем его народ божий подчинил двенадцать селений и именем его народ божий завоюет весь мир в священной войне! Одумайся, грешница, и прими истинную веру!