Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ) - Шкиль Евгений - Страница 21

  - И что теперь, сворачивать вслед за ними? Как это объяснить байкерам?

  - Можно просто попросить войти в положение. Предложи прогулку до нашего стана. Байкеры не откажут тебе, особенно если угощение и питье будет за счет Дэнджеров. Только так и никак иначе. За крюк придется расплачиваться.

  Выслушав совет Вира, президент, молча созерцал степь. Зеленое бескрайнее море, разрезанное лениво текущей речушкой, колыхалось на весеннем ветру. Кое-где оно уже успело поседеть, покрыться белыми пятнами. Это начинал цвести ковыль. Степь пела, нашептывала давно забытую колыбельную. Древние не хотели ничего знать о музыке трав. Древним были милы стенания проклятых мест - городов. Древние получили по заслугам. А потомки, чтобы выжить, вынуждены были вспомнить язык полей, холмов и рощ. В трудных ситуациях они помогают, подсказывают, как правильно поступить...

  - Как вариант, можно еще разделиться, - Вир Златорукий прервал размышления Ури, - я, ты, еще пара бойцов поедем по следу, остальные под командованием Непа двинут прямо к Пагуби.

  - Нет, - сказал президент, - мы идем на юг.

  - Но мы рискуем потерять след...

  - И все же мы пойдем на юг, - Ури подстегнул лошадь, поскакал к остальным кочевникам, тем самым дав понять, что разговор окончен.

  - Может, это и не плохо, что потеряем след, - задумчиво произнес Вир Златорукий, - может, это гут, что у нас нет единомыслия...

  Никто не услышал речь кастомайзера. Никто, кроме степных трав.

   Гексаграмма 13 (Тун жэнь) - Единомышленники

  Одному муравью никогда не построить муравейник

  Надеясь запутать след, Юл и Хона ехали не по тропам предков, а по голой степи. Солнце еще стояло высоко, когда на горизонте, на юго-западе появились странные очертания. Перед глазами путников встал как бы невысокий, распространяющийся вширь, неровный холм, сплошь усеянный нагромождениями, развалинами, более-менее целыми зданиями, многие из которых были сокрыты высокими деревьями.

  - Это что такое? - сощурившись, удивленно прошептал парень.

  - Это проклятое место, город, - ответила так же тихо девушка, - я здесь сама никогда не была, я знаю от других, что это Новочек. Байкеры обходят его стороной.

  - Значит, нам нужно ехать туда, - сделал вывод Юл, - там нас точно не будут искать.

  Парню вдруг пришла мысль, что в подобном месте он вполне может провести остаток весны и лето в относительной безопасности.

  - Ты совсем дурной?! - Хона вытаращилась на напарника. В глазах ее читался не то что бы испуг, но какая-то смесь недоумения, раздражения и легкого любопытства.

   - Разве я не прав?

  - Не прав, в городах появилась болезнь безумия, превратившая людей в безмозглых тварей.

  - Это было сто лет назад, Хона! - Юл пожал плечами. - Неужели ты думаешь, что там кто-то остался жив?

  - Не в этом дело, - отмахнулась девушка, - нам нужно идти к Пагуби. Нам нужен подвиг!

  - Послушай, - парень криво улыбнулся, - а кто узнает, была ты у выродков или не была? Можно переждать в городе, а потом придумать историю своих приключений. Будем ставить силки на зайцев, кроликов и полевок, охотиться на птиц, и дикие абрикосы с яблоками там должны расти...

  - Ты предлагаешь мне, байкерше, родной дочуре президента клана Дэнджеров, врать?

  - А что тут такого? - искренне удивился Юл. - Ты вот недавно наврала дозорным про свою победу и про мою влюбленность...

  - Это другое, - возразила Хона, - Сузуки мог бы нас задержать и помешать совершить подвиг. А подвиг для байкера - главное.

  - А для меня главное - спокойно пережить лето.

  - А как же останки Скальпеля Косноязычного, их надо выкинуть в море, чтобы спасти мир.

  - Понимаешь, Хона... - парень потупился, дурачить он умел с легкостью, но раскрывать обман перед человеком, которого ввел в заблуждение, ему приходилось впервые. Возможно, мелкую мерзавку стоило и дальше водить за нос, только вот отчего-то не хотелось. Хотелось наоборот, чтобы она все узнала, поняла, и разделила его убеждения. Хотелось, чтобы она одобрила его решение, чтобы поехала вместе с ним, чтобы жила вместе с ним. Чтобы делила кров и пищу. А еще заглядывая в серые глаза девушки, любуясь ее непослушными темно-русыми волосами, вслушиваясь в ее голос, парень испытывал чувство легкой эйфории. И такое с ним случилось впервые. Это было приятное ощущение, которое в то же время где-то в глубине души настораживало, ибо младший правнук не имел над ним контроль.

  - Понимаешь, Хона, - повторил он, - ты прости меня, но это не останки Скальпеля, это прах моего прадеда Олега, последнего из тех, кто видел мир до Великой погибели. И если вскрыть кружку, ничего не будет. Просто один глупый старик из моей деревни решил избавиться от меня, и убедил селян отправить меня к морю, чтобы я над ним рассеял предка. Вроде такой поступок должен отвести беду от моего племени, но я знаю, что это суеверия. Они все старше меня, но ума у них мало...

  - То есть ты наплел всякую чушь?! Обманул меня, отца, всех байкеров?! Так?!

  - У меня не было выхода, - Юл взглянул на девушку, - твои соплеменники грабят деревни, угоняют в рабство людей, творят зло, одним словом. И ты хочешь, чтобы я говорил им правду?

  - Не смей так говорить о байкерах! - щеки девушки зарделись. - Они имеют право так делать! По праву одного процента! А ты всего лишь раб! И я приказываю тебе заткнуться и молчать до самой Пагуби!

  - Я не знаю, что такое право одного процента, но очень хотел бы узнать. Поехали со мной в город, ты мне расскажешь, - парень улыбнулся так, как умел это делать в сложных или неоднозначных жизненных ситуациях: придурковато и наивно.

  - Ты обещал меня слушаться, - гневно отчеканила Хона, - и мы едем на юг! К тому же у меня чаша с останками, и я тебе ее не отдам.

  - Я пообещал бы тебе все что угодно, лишь бы не попасть под нож патлатого идиота, у которого имя звучит как "моча лягушки". А кружку с прахом оставь себе на память, это всего лишь пыль, а не живой человек.

  - Жаль, что Кавасаки Стальной не убил тебя, - выпалила Хона, извлекая из ножен акинак, - но я сделаю это за него!

  Она подъехала вплотную к парню, приставила лезвие к его горлу.

  - Ладно, ладно! - Юл очень осторожно, медленно поднял руку вверх в знак примирения. - Я буду делать то, что ты скажешь.

  Расставаться с мелкой мерзавкой не хотелось, все-таки было в ней что-то неуловимо притягательное, но другого выхода парень для себя не видел. Глаза его вдруг округлились, и он с дрожью в голосе, указывая вдаль, за спину Хоны, произнес:

  - Кажется, демы летят!

  Уловка детская и глупая, но девушка на нее клюнула, резко повернула голову. Этого оказалось достаточно для того, чтобы чуть отклонившись корпусом, перехватить руку Хоны и с силой потянуть вниз и на себя. Девушка вскрикнула, но в седле удержалась. Стремена не дали упасть. Тогда парень начал выкручивать ей кисть. Байкерша зарычала от злости и боли, саданула противника кулаком свободной руки наотмашь. Удар пришелся вскользь по голове, и на Юла не произвел практически никакого эффекта. Наконец, пальцы девушки сами собой разжались, и она выронила акинак. Тогда парень отпустил ее, развернулся и поскакал в сторону города.

  Краем глаза он заметил, как Хона спешилась, схватила оружие и вскочила на байка. Она не собиралась отступать. Она хотела его догнать.

  Юл подстегнул лошадь. Он понимал, что байкерша его настигнет, она ведь с детских лет на коне. И еще, теперь она со зла может убить его по-настоящему. Но отступать было поздно. Принятое решение не вернуть назад.

  Парень мчался, не оглядываясь. Сперва по голой степи, затем между зарослей кустарников. Он чуть не свалился, когда неожиданно выскочил на берег речки шириной в пятнадцать-двадцать шагов. Громко заржав, лошадь встала на дыбы. Юл удержался в седле и, совсем не размышляя, подстегнул животное. Лошадь послушно вошла в воду.

  - Стой, скотина! - послышалось где-то сзади. - Я пощажу тебя, если остановишься!